Анонимные грешники

Скетчер Сомма

— А что? Ты скучала по мне?

— Да, — ее ответ приходит быстро и отрывисто. За этим следует самый очаровательный смешок.

Останавливаясь перед воротами, я откидываю голову на спинку сиденья и закрываю глаза.

— Не испытывай меня сегодня, Аврора. Я провел девять лет, сопротивляясь искушению. Из-за тебя мне очень трудно дожить до десяти лет.

В тот момент, когда я осмеливаюсь поднять на нее глаза, я сразу же жалею, что сделал это. Она пристально смотрит на меня из-под своих густых ресниц, тяжело дыша через пухлые приоткрытые губы.

Я усиливаю свой пристальный взгляд.

— Я серьезно.

Она вытряхивает ещё одну пригоршню конфет и смотрит на них сверху вниз.

— Прошлая ночь была плохой… по-настоящему плохой, — она прикусывает нижнюю губу передними зубами. — Мы не должны были делать… этого.

— Мы? Я ничего не делал.

Она хмурится, ее бледная кожа приобретает более темный оттенок красного.

— Ты наблюдал. В любом случае, это не должно повториться, — она сглатывает и поворачивается на своем сиденье, чтобы посмотреть на меня с неожиданной злобой. — И если ты расскажешь Альберто, клянусь, я подожгу твою машину.

Я сдерживаю смех.

— Что ты сделаешь?

— Ты слышал.

— Боже. Кто ты такая и что ты сделала с Авророй? Меньше двух недель назад ты была бы на грани слез, умоляя меня не рассказывать твои секреты.

— Ну, я знаю, ты сохранишь это в секрете, потому что тебе будет так же плохо, как и мне, если ты этого не сделаешь.

— Ничего не случилось, Аврора. Я не прикасался к тебе, ты не прикасалась ко мне. Остынь, — я заставляю свое лицо оставаться невозмутимым, но внутри моя кровь кипит.

Она кивает, заметно расслабляясь, как будто это было именно то подтверждение, в котором она нуждалась.

— Ты прав. Мы не прикасались друг к другу. Все в порядке. Все будет хорошо. Кстати, я Рори.

— Хм?

— Меня зовут Рори. Я просто подумала, что тебе следует знать. Я имею в виду, теперь ты увидел меня голой и все такое.

Что?

Прикусив язык, я качаю головой и сосредотачиваюсь на прибрежном шоссе. Черт, это была плохая идея. Я знал, что не должен был заезжать за ней сегодня, но больная, извращенная часть меня хотела увидеть ее, просто чтобы я мог насладиться ее смущением. Я думал, она покраснеет и будет ерзать, не в силах встретиться со мной взглядом, зная, что она сделала для меня прошлой ночью. Я думал, она будет лезть на стены в ужасе от того, что у нее наконец-то за плечами настоящий грех.

Но эта девушка? Она вдруг стала «Рори». Она откусывает кусочек, и он раздражающе горячий.

Остаток пути мы проезжаем в молчании, и я останавливаюсь на обычном месте возле церкви.

— Час, — напоминаю я ей. Она кивает и выскакивает из машины, не оглядываясь, устремляется к лесу.

Когда некоторое время спустя она выходит из-за деревьев, выражение ее лица угрюмое. Ее шаги быстры, в то время как руки сжимают рукава толстовки.

Я все ещё сжимаю руль и смотрю, как она подходит к машине.

— Что не так? — спрашиваю я, как только она открывает дверь.

Она

опускается на свое сиденье и безучастно смотрит в лобовое стекло.

— Ничего. Давай просто уедем.

Мои глаза сужаются.

— Аврора, посмотри на меня, — она качает головой.

— Осмелюсь предположить, что ты заставишь меня просить дважды, — рычу я.

Она напрягается, но по-прежнему не поднимает головы. Раздражение вспыхивает у меня внутри, я прослеживаю за ее взглядом и понимаю, что она смотрит на телефонную будку.

— Я была неправа. Это нехорошо, — ее тихий голос едва слышен, но он пронзает меня до глубины души. — У меня слишком многое поставлено на кон, чтобы заниматься с тобой глупостями.

— Забудь об этом…

— Я не могу, — перебивает она более твердым тоном. — Это не так работает. Я не могу не делать плохих вещей, но все всегда заканчивается хорошо, потому что я признаюсь и избавляюсь от чувства вины, — она сглатывает и убирает локон с лица. — А теперь я не могу, потому что ты владеешь тем, где я признавалась.

Я откидываюсь на спинку сиденья, потирая рукой подбородок.

— Я же сказал тебе, что не буду слушать, Аврора. У меня есть причины для беспокойства поважнее, чем твои глупые признания. Иди, позвони на линию. Мне все равно.

— Но ты не единственный человек, имеющий доступ к Анонимным грешникам, верно? У твоих братьев он тоже есть.

Тут она меня поймала. Без сомнения, она расскажет о том, что произошло прошлой ночью, и если Раф или Габ это услышат, они сложат два плюс два, и начнется целое дерьмовое шоу. Слова Рафа эхом отдаются в моей голове: Не заставляй меня идти на войну из-за какой-то девицы. А Габ? Что ж, похоже, в наши дни он считает себя экстрасенсом, и я не могу винить его за множество «Я же тебе говорил».

Сжимая переносицу, я стону.

— А ты не можешь просто вести гребаный дневник, как все остальные?

Она горько смеется.

— Мне даже не разрешают ставить пароль на телефоне. Почему ты думаешь, что я смогу спрятать дневник?

Ярость медленно разгорается где-то внизу моего живота.

Это не моя проблема. Это не моя проблема. Это не моя проблема.

Я не могу привязаться к этой девушке. Даже просто позволять этой мысли жить в моей голове бесплатно — нелепо.

— А если ты не сможешь признаться? Что произойдет?

На мгновение, я клянусь, ее внимание смещается влево. Через кладбище. Мимо церкви.

К утесу.

У меня кровь стынет в жилах. Блять. Она сама дерзость и болтливость, но неужели она действительно не может справиться со своей нечистой совестью? Черт возьми, я слышал пример ее грехов, и они являются словарным определением слова «мелочный». Если она не может справиться с этим, когда у нее есть возможность признаться, как она собирается справиться с грехом прошлой ночи, не имея такой возможности?