Анонимные грешники
Шрифт:
— Только с теми, которые находятся в неудобной близости от меня в мои выходные, — прежде чем он успевает ответить, она встает на цыпочки и зажимает ему рот рукой. — Я не разговариваю о делах в нерабочее время. Они начинаются в понедельник, в девять утра.
Думаю, сейчас не время говорить ей, что я обещала Тору. Схватив меня за руку, она ведет меня к балкону и прислоняется к нему.
— Честное слово, почему мужчины такие раздражающие?
— Ты, должно быть, единственный человек, который может так разговаривать
Она беззаботно смеется.
— Все они — кошечки, маскирующиеся под львами, — ее глаза темнеют, когда она делает глоток своего напитка. — Я знавала и похуже.
От ее замечания у меня покалывает кожу. Мне отчаянно хочется спросить ее, что она имеет в виду, но я знаю Тейси. Она полностью замкнется, если я буду совать нос не в свое дело.
Прежде чем я успеваю затронуть тему исключения Тора из списка ожидания, что-то позади меня привлекает ее внимание, заставляя ее брови взлететь вверх.
— Похоже, у нас есть места в первом ряду для какой-то драмы.
Я оборачиваюсь и вижу, что Данте вскакивает на ноги, свирепо глядя влево. Я прослеживаю за его взглядом и замечаю Анджело. Он ближе, чем я думала, его фигура резко выделяется в нескольких футах за красным канатом. Он непринужденно прислонился к перилам, а рядом с ним длинноногая девушка в костюме кошечки оживленно разговаривает с ним на ухо. Как обычно, выражение его лица безразличное, скучающее. Он лениво отхлебывает виски и вглядывается в толпу.
Один его вид заводит меня.
— Кто она такая? — я бормочу больше себе под нос, чем Тейси. Но, конечно, она знает ответ.
— Люси. Одна из танцовщиц в бурлеск-клубе. Все без исключения знают, что она трахается с Данте больше года, потому что она рассказывает это любому у кого есть уши, — она посмеивается в свой бокал. — Я полагаю, она наконец-то нацелилась на что-то большее и лучшее.
У меня кружится голова, и не из-за шампанского. Эта ночь должна была пройти совсем не так. У меня была глупая школьная фантазия, что он будет наблюдать за мной всю ночь, в то время как я притворялась бы, что не чувствую жара его взгляда на каждом сантиметре своего тела. Вместо этого я даже не знала, что он здесь, и он ни разу не взглянул на меня.
Мне жарко. Мое платье слишком тесное, и мой живот скрутился в узел.
— Я отойду в уборную.
Прежде чем Тейси успевает настоять на том, чтобы пойти со мной, я стремительно удаляюсь в заднюю часть VIP-зоны. Донателло хватает меня за руку, когда я прохожу мимо.
— Куда ты идешь совсем одна?
— Просто в уборную! Боже.
Он указывает на бархатную занавеску.
— В кабинете Тора есть уборная. Используй ее.
Стиснув зубы, я заставляю себя кивнуть и проскальзываю за занавеску. Там небольшой коридор, затем дверь с именем Тора, выбитым на ней золотом. Я заметила, что ему нравятся золотые таблички с его именем. Оказавшись внутри, я
Будь он проклят.
Я быстро иду в уборную и подставляю запястья под холодную воду, пытаясь остудить себя. Это ничего не дает. Разочарованно вздыхая, я распахиваю дверь.
И резко останавливаюсь.
По другую сторону стола Тора стоит темная фигура. Он опирается на нее костяшками пальцев, и когда я открываю дверь, он смотрит на меня из-под полуприкрытых век. Они не торопясь скользят по каждому сантиметру моего тела, останавливаясь на моем лице.
Анджело Висконти.
Едва слышный вздох вырывается с его губ.
— Ты сегодня с кучерявыми волосами.
Мое сердце забывает биться. Оправившись от первоначального шока, я набираю полную грудь воздуха, выпрямляю спину и обращаю свое внимание на дверь. Теперь все, что мне нужно сделать, это заставить свои ноги идти к ней. Один шаг. Два шага. Я чувствую, как тяжелый взгляд Анджело следит за мной. Это ведь то, чего я хотела, верно? Но сейчас мне не хочется наслаждаться этим, особенно после того, как я увидела, как он разговаривает с той блондинкой, похожей на супермодель.
Когда я прохожу мимо него, мне становится немного легче дышать. Это самая трудная часть, и теперь я так близко к двери, что слышу гул музыки…
— Нет!
Но Анджело не слушает мой безвольный протест, он хватает меня за запястье и разворачивает так быстро, что свет кружится в золотистой дымке. Когда я моргаю и пытаюсь успокоиться, моя спина оказывается возле двери, а тяжелое тело Анджело прижимает меня к ней.
Задыхаясь, я осмеливаюсь поднять на него глаза. Он больше не смотрит на меня, как на кусок мяса. Нет, что-то более темное блещет в стенках его радужки. Что-то опасное.
Ненависть.
Он бросается вперед. Я крепко зажмуриваюсь, готовясь к неизвестности, но все, что я слышу — щелчок поворачивающегося замка.
— Мне нужно знать, что, черт возьми, ты имела в виду, когда сказала, что удовлетворяла себя в море, думая обо мне, — рычит он. Его горячее дыхание от виски касается моего носа, и мои колени угрожают подогнуться подо мной. Я едва могу дышать, не говоря уже о том, чтобы отвечать. В ответ на мое молчание он запускает руку в корни моих волос и откидывает мою голову назад.
Стон вырывается у меня прежде, чем я успеваю его остановить.
Он шипит что-то мрачное по-итальянски.
— Черт, ты раздражаешь.
— Звучит неубедительно.
Я приоткрываю глаза, ловя его жадный взгляд, скользящий по моему горлу. Влажный жар разливается между моих бедер, и пульсация в моем клиторе бьется сильнее, чем биение моего сердца.
Его рука сжимается на моем затылке. Я чувствую его хватку так, словно она касается нервных окончаний там, внизу.