Ансаровы огни
Шрифт:
— Спасенье твое — в тебе самом. Храни верность любимой, и сердце к сердцу тебя приведет. А сейчас поезжай прямо на дальнюю звезду, что светит над головой там, где не тает снег и солнце редко светит, где студеное море близко и мгла ночи долго царствует над ним.
Обрадованный Ураим подбежал к коню, но голос остановил его:
— У тебя под седлом лежит золотое веретено, на нем золотая нить. Опусти один конец нити до копыт коня. Когда поедешь, нить потянется за тобой и от бед тебя выручит. Да помни: золотая нить тянется
— Не забуду, — сказал Ураим.
Он прикрепил веретено к седлу, опять надел лук и колчан со стрелами, опустил конец золотой нити до копыт коня и помчался туда, куда Земля указала.
Очнулась Уралга в подземном дворце шайтана. Все вокруг сияло в нем от дорогих камней. Уралга сначала подумала, что лежит среди нескошенного луга, сплошь усеянного яркими цветами. Но почему нет неба? Почему нет солнца?
— Ха-ха-ха! — послышалось отдаленное подобие смеха, и безобразная тень шайтана поднялась из дальнего угла.
Дэв злорадно наслаждался впечатлением, которое произвел на пленницу его дворец.
— Подумай, — заговорил он, — есть что-нибудь прекраснее богатства? И есть ли кто богаче меня? Взгляни на эти камни, на друзы хрустальные, на стены яшмовые. И все для тебя…
— На что мне твои богатства, если не с кем их поделить? — воскликнула Уралга, сама удивляясь смелости своей и чувствуя, что говорит не о том. Ее сейчас больше волнует: где она? Что с Ураимом? И что со всеми людьми ее племени?
— Ха-ха! То же твердит двоюродная сестра моя — Земля, которой так хочется все богатства наши разделить меж людьми. Не пойму я ее. Ведь со своим златом-серебром она над людьми полная хозяйка, а раздаст — что от нее останется?
«Не буду спорить с ним: говорит по-людски, а мысли как есть шайтанские», — думала Уралга.
А шайтан продолжал:
— Куда хочешь, скажи только, вмиг доберемся: ты — светлой горлицей, я — серым кречетом; ты — медной ящеркой, я — звонким полозом. Стукнемся оземь — обернемся: ты — красной девицей, я — добрым молодцем. В любой дом пройдем, на любом пиру не будет гостей желаннее нас…
— Никогда не бывать этому! Есть у меня друг суженый, славный батыр Ураим, — сказала Уралга.
И тут из-за угла показалась голова чудища. Дэв хотел броситься на Уралгу, но передумал. Топнул ногой и со словами «Не будет Ураима!» провалился сквозь землю.
Вовсе осатанел Шайтан, когда узнал, что Ураима нет ни в коше и ни среди людей.
В старое время разное про нечистых плели, но все знали, что и с ними можно справиться.
Бросился Дэв по следам богатыря, да какая-то высшая сила путала его.
Ни птицей, ни зверем, ни духом, ни облаком не мог одолеть он заветного рубежа, обозначенного золотым веретенцем. Взвыл он тогда, прося у Земли свидания.
И велела Земля, чтобы ждал он гонца в подземном замке между
На огненном коне своем скакал Дэв из одной пещеры в другую. От цокота копыт стонало подземелье, гул катился широким валом, выхлестываясь через трещины земные. Оттого сосны на горах ходуном ходили, вода в озерах стеной вставала, землю и небо молнии шнуровали.
Вмиг доскакал Дэв до места. Черные своды из кварца смыкались высоко над головой, и оттуда глядел глаз равнодушного агата. Дэв поозирался по сторонам. И когда агат замерцал красноватыми искорками, из пустоты и мрака вышел Горный Батюшка, Земли посланец.
— Это ты дал человеку веретенце с золотой ниткой? — спросил Дэв.
— А это ты украл у человека его молодую жену? — не для того, чтоб спросить, а просто для того, чтоб не ответить Дэву, сказал Горный Батюшка.
— Я полюбил Уралгу, и она станет моей, не будь я шайтаном, — вскричало чудище. — Но зачем ты заступаешься за людей? Разве ты не видишь, ведь они только и думают о том, чтобы присвоить себе богатства Земли?
— Люди говорят: умные речи приятно слушать, а от глупых только уши вянут; то про тебя, глупый шайтан, сказано.
— А мой дед, Кущей Шайтанович, учил нас: не бойтесь прослыть глупыми, не бойтесь прослыть жадными, бойтесь стать бедными. Дурак тот, у кого из-под носа добро уносят. Уж не про вас ли это сказано, Горный Батюшка и Земля-матушка?
— Земля одаривает людей за труд их великий, да и раскрывает свои секреты не каждому, а тому, кто достоин.
— Нет достойных! Нет достойных! — кричал шайтан.
— Отчего же? — возразил Горный Батюшка… — Чем, к примеру, Ураим нехорош? На край света пошел за красавицей-женой.
— Не бывать этому! Прошу тебя, отбери проклятое веретено.
— Золотая нить веретена тянется к любящему сердцу, и нет силы, которая бы нарушила этот великий закон.
— Я докажу тебе, — взревел шайтан, — что нет достойных и любви у них никакой нет. Появлюсь перед Уралгой в образе Ураима, и она не догадается, что это я. А Ураиму подошлю одну из своих красавиц, враз забудет Уралгу.
Крепко Дэв с Горным Батюшкой поспорили и в конце концов договор заключили. Если Уралга или Ураим верность свою не сохранят, Горный Батюшка лишит батыра золотого веретенца. И пусть будет, как будет…
Только судьба распорядилась иначе, и беда пришла не с той стороны, как думали спорившие.
Напрасно шайтан, вернувшись к себе, пытался обмануть Уралгу.
Увидев Ураима, Уралга, восхищенная его верностью и бесстрашием, кинулась к нему. Но тут же отпрянула. Чужая улыбка была на лице у него. Присмотрелась Уралга, и глаза были без родных искорок.
— Уйди, шайтан! Уйди, шайтан! — закричала Уралга и бросилась бежать, минуя одну пещеру за другой.
Шайтан не остановил ее, а, зло усмехаясь, упал оземь зеленой змейкой и уполз в расщелину.