Античный космос и современная наука
Шрифт:
Прежде всего, «что огонь, земля, вода и воздух суть тела, это некоторым образом ясно для каждого» (53с). Но Платон тут же прибавляет, что всякий эйдос тела имеет и глубину, а последняя должна содержать в себе поверхность. А поверхность состоит из треугольников, прямоугольно–равнобедренного й прямоугольно–неравнобедренного (53cd). Я не помню, чтобы кто–нибудь из исследователей дал какое–нибудь осмысленное понимание этого учения Платона. Только предложенное мною выше диалектическое выведение прямоугольного треугольника способно сделать понятными эти странные утверждения, державшиеся в Греции более тысячи лет, не считая средних веков (эти стихии налицо еще у Коперника). Вывод нам ясен: учение о четырех стихиях есть учение о различной организации пространства. Четыре тела есть миф, логос которого заключается в конструкции инобытийно–эйдети–ческой напряженности пространства. Но посмотрим, что Платон говорит дальше.
Уже произошло разделение двух родов основных треугольников. Но так как второй род по числу бесконечен (54а) и так как нам надо избрать «прекраснейшие» формы (53е, 52а), то Платон делит равносторонний треугольник пополам перпендикуляром из вершины на основание, так что получаются два прямоугольных треугольника, у которых гипотенуза вдвое больше меньшего из катетов, а квадрат большего катета втрое больше квадрата меньшего катета. По нашему предположению, неравнобедренный прямоугольный треугольник, поскольку он берется как инобытие, есть характеристика неоднородного пространства (54b). Но Платону важно и в инобытной неоднородности соблюсти принцип эйдоса, т. е. абсолютной правильности, «красоты». Он и берет такую неоднородность, которая получена все же из правильной фигуры — равностороннего треугольника, указующего на однородность во всех направлениях. Из этих двух родов и конструируются тела: из первого рода — куб, или земля, из второго — тетраэдр, или огонь, октаэдр, или воздух, икосаэдр, или вода. О додекаэдре, или пятом элементе, будет сказано ниже. Три тела, составленные из неравнобедренных прямоугольных треугольников, легко могут переходить один в другой; четвертый же, куб, или земля, ввиду особого треугольника, лежащего в его основании, не переходит в прочие три тела (54bс). Самый же переход трех тел одного в другое заключается в разрешении большего числа треугольников на меньшие и в соединении известного числа треугольников в одно целое (54d). Далее описывается происхождение четырех правильных многогранников из соединения треугольников (54d—55с).
Описавши геометрическую природу четырех многогранников, Платон рисует специально их физическую сторону. Земля имеет кубический вид потому, что «из четырех родов она всех более подвижна и между телами — наиболее пластическое », а для такого тела требуется
«Воде назначим эйдос самый неудобоподвижный, огню — из остальных самый удобоподвижный, а средний между этими — воздуху; самое малое тело по объему усвоим огню, самое большое — воде, а среднее — воздуху; также самое острое — огню, второе по остроте — воздуху, а третье — воде. Это сводится к тому, что эйдос, имеющий всего менее оснований, как самый резкий и по всем направлениям самый острый из всех, необходимо должен быть по природе и самый удобоподвижный, да и самый легкий, так как состоит из наименьшего числа тех частей; второй должен по этим свойствам быть вторым, а третий — третьим» (56а—b). Сводя все определения огня, мы находим следующее: он — 1) мельчайшее (–) тело, 2) острейшее , 3) наиболее удо–боподвижное , 4) легчайшее , 5) наисильно разрезающее , 6) имеющее наименьшее число частей, 7) пирамида (тетраэдр). Это значит, что огонь есть 1) наиболее разреженное пространство, наименее сгущенное, наименее плотное; 3) он, ввиду этого, пребывает в максимально скором (для инобытия) движении (подобно тому, дак наиболее сгущенное пространство — земля — неподвижно) ; 2) ввиду этого же, он, далее, есть пространство наиболее легко проникающее и проникаемое и 5) наиболее легко в своем движении прорезывающееся, как в обычно понимаемом пространстве быстро движущееся тело легко прорезывает воздух, быстро проникая в то или в другое место; 6) будучи наиболее разреженным пространством, он состоит из наименьшего числа частей; это — такое пространство, которое наиболее, так сказать, бестелесно, наименее пространственно; 4) наконец, этому пространству свойственна наименьшая тяжесть [289] . Движение, объем, плотность и масса являются величинами, неразрывно связанными со структурой пространства.
289
Прокл, развивая мысли Платона о свойствах стихий, различает, вслед за Ямвлихом, и //материализованные потенции… материализованные эйдосы (греч.).// и первое называет площадью, а второе телом (in Tim. II 3624 зі)» причем одна середина между телами — с точки зрения эйдоса и другая — с точки зрения субстрата (37и_і5); поэтому между огнем и землей — два промежуточных звена. Это заставляет, далее, Прокла критиковать тех, кто признает только по одной за каждой стихией (З717_33), равно как и тех, кто по две (37зз—38зі). Если мы имеем дело именно с телами, говорит Прокл, то надо признать по три «свойства» за каждой стихией. Именно, огонь обладает тонкостью, остротой, удобоподвижностью; воздух — тонкостью, тупостью, удобопод–вижностью; вода — плотностью, тупостью, удобоподвижностью; земля — плотностью, тупостью, неподвижностью. Тут же видна и последовательная пропорциональность двух середин между противоположностями (39іэ—422).
Но как относятся между собой эти четыре типа пространства и почему их именно четыре, а не больше? Мы уже видели, что четыре элемента в целом и их определенное следование с диалектической необходимостью вытекает из основ определения эйдоса в меоне. Другими словами, Платон и все платоники применяют тут выведенный нами выше закон кратного отражения. Однако тут любопытны и некоторые детали. Платон исходит, прежде всего, из антитезы огня и земли. Почему взята именно эта антитеза, а не иная? Несомненно, это есть инобытийная параллель эйдоса и факта, второго и четвертого начал тетрактиды. Это с полной определенностью доказывается следующим текстом: «Ставшее , [факт, четвертое начало], несомненно, должно быть теловидно, т. е. видимо и осязаемо. Но без огня ничего не могло бы быть видимым, и без чего–нибудь твердого ничто не могло быть осязаемо, а без земли — твердым. Поэтому, начиная создавать тело вселенной, бог творил его из огня и земли» (ЗІbс). Итак, огонь и земля — меональные корреляты тетрактиды В в отношении эйдоса и вещи тетрактиды А [290] Далее, анализ тетрактиды А нам показал, как связаны между собою второе и четвертое начала. Второе начало, эйдос, есть вечно устойчивый смысл. Иным к нему оказывается алогическое становление, которое имеет для себя в свою очередь нечто иное, это именно — ставшее, факт. Таким образом, факт и эйдос связаны между собою становлением, которое есть одинаково и фактический эйдос и эйдетический факт. Но все ли это? Мы видели, что четвертое начало имеет самостоятельность лишь постольку, поскольку оно воспроизводит триаду, т. е., прежде всего, эйдос. Мы связали с эйдосом факт через становление эйдоса. Но это значит, что сам факт стал носителем становящегося эйдоса. Факт сам по себе есть ничто. Нечто {291} — он только тогда, когда он — носитель эйдоса. И вот реальное качество факта есть то другое, что необходимо признать в качестве связующего начала между чистым смыслом и чистым фактом. Эйдетическое становление есть синтез эйдоса и фактичной значимости, но тут еще нет факта как гипостазированной данности; с другой стороны, реальное качество факта есть синтез гипостазированной фактичности с фактической значимостью, но тут уже нет чистого эйдоса. В эйдосе — чистый смысл и внефактичность; в становлении — чистый смысл плюс меональная значимость; в качестве факта — мео–нальная значимость плюс фактичность; в факте, наконец, — чистый факт и внеэйдетичность. Такова двустепенная диалектическая связь эйдоса и факта [292]
290
Прокл in Tim. II 4п подчеркивает, что Платон имеет тут в виду //высшие чувства (греч.).//, ср. ibid. 5і8. «Как светозрачный, космос видим, видя себя самого при помощи божественного света, который распростерся по всему небу, будучи подобен радуге, как говорит Сократ в «Государстве» (R. P. X. 616b); этот свет — изначально видим, проходя по целому космосу», 62в; и т. д. Так же и о твердости как полноте жизни, содержащей //одновременное ощущение (греч.).//, 77: «Изначально видимое есть огонь, во–первых, потому, что самые видимые предметы суть светы, так как все краски суть порождения света; затем, потому, что самое зрение есть свет, появляясь из эфировидной сущности; в–третьих, потому, что зрение и видимое нуждаются в свете как в объединителе, если они намерены существовать энергийно. А что же сводит то и другое, как не свет? Значит, если космос будет видим, он вознуждается в отношении своего становления в огне». Ясно, что огонь — коррелят эйдоса «в отношении становления». Далее, 7із sqq., — рассуждения об отличии огня от света, и далее разница , , //света, пламени, угля (греч.).// Важно, что в огне и в земле подчеркивается Проклом у Платона именно момент сознания, а не просто физического факта. Это категории, а не вещи. «Не тяжесть — специфическое свойство земли, но осязаемость», — говорит он в 1120· Ср. об этом же 4716 sqq. Наконец, в 12i6 sqq., весьма четкое резюме всего анализа Plat. Tim. 31b: «Итак, если вселенная инобытийна , необходимо, чтобы она была ощущаемой; если она ощущаема, она видима и осязаема; если — это, то она — из огня и земли; если — это, то она — из того, что посредине между ними. Последние наибольше отстоят друг от друга, насколько отстоят друг от друга осязание и зрение. Если космос видим, необходимо, чтобы был огонь; если осязаем, необходимо, чтобы была земля». Ср. II 43зо … и — 47ю , //подражание умопостигаемому огню… свет, эйдос огня (греч.).//. И далее — об умной изначальности огня и земли с рассуждением об иерархическом нисхождении стихий. Сначала все стихии — … ’ , 4427_28»— гДе они , 45гв; потом — их в подлунную, 45j2 sqq., по закону пропорциональности, где они уже не , 4529, но, становясь , 4530 зі *превращаются из в , 467_8, так что , 46ц_і2; а от — к //сперва… согласно единой по эйдосу причине — в демиурге все¬го… умы… исхождение… неприобщаемые умопостигаемые потенции… приобщенными со стороны внутрикосмическнх [вещей]… неподвижных в самодвижные… вот эти умопостигаемые элементы будут по приобщен¬ности пребывать в самодвижной жизни… жизни к живому существу (греч).//, 46із, которое может и не быть полным «подражанием» уму. Итак (резюме 4627—472): 1) одни стихии — , , , ; 2) другие — ’ , но ; 3) третьи — ; 4) четвертые — , но ; 5) пятые — , но ; шестые — , и //1) …неподвижные, неприобщаемые, умопостигаемые, демиурги–ческие; 2) …умопостигаемые по сущности и неподвижные… приобщаемые со стороны внутрикосмическнх [вещей]; 3) …самодвижные и обладающие бытием в живых существах; 4) самодвижные… живущие и не являю¬щиеся живыми существами; 5) …движимые извне… упорядоченно движи¬мые; 6) …неупорядоченные, исполненные беспорядка и смешения (греч.).// Следовательно, и в учении о стихиях у Прокла обычная его теория о .
291
В первом изд.: ничто.
292
Все это, по Платону и Проклу, есть результат пропорциональности . Вот как Прокл трактует Tim. 31 с: ищется связь двух, которая возможна только через третий член; но третий член, будучи цельным эйдосом двух, уже мешает обоим быть самими по себе, и они окрашиваются в цвет цельного, так что середина есть уже не просто третий член, но он сам — двуэйдетичен (, Procl. in Tim. II 29ю); полученные четыре члена образуют собой пропорциональность, которую можно представить в трех видах: в виде пропорции арифметической (1—2—3), геометрической (1:2:4) и гармонической (3:4:6), причем эти пропорции, остающиеся совсем неясными по своему философскому содержанию у Платона, Прокл великолепно разъясняет — как монаду, диаду и триаду — в первом случае, как монаду, диаду и тетраду — во втором и как триаду, тетраду и гексаду — в третьем (in Tim. II 199_зо). Значит, разгадка платоновского учения о прогрессиях заключается в диалектике. Когда мы говорим о трех началах тетрактиды, т. е. когда конструируем смысловую сферу (вне факта), — мы или складываем смыслы, или вычитаем их, и тут, очевидно, прогрессия арифметическая. Когда мы рассматриваем тетрактиду, т. е. привлекаем кроме чистого смысла еще и факт, то тут мы воплощаем смыслы, повторяем их, умножаем их. Тут, стало быть, сфера геометрической прогрессии. Чтобы ясно представлять себе смысл третьей операции, т. е. прогрессии гармонической, надо знать, что такое, по Проклу, гексада. Принимая во внимание такие тексты, как II 959_10 (о , , •), 232,8 ( … //число это, шестерица, родственно душе… и сообщает… совер¬шенство через возвращение (греч.).//); 233і4і, 2705_9, III 32816, необходимо заключить, что гексада есть душа инобытийной тетрактиды. Отсюда, гармоническая прогрессия указывает на единство становящегося инобытия с осмысленным фактом первой тетрактиды. Здесь, по определению Прокла, II 192і..30, первый член равен первому и дважды–второму [1+2 (I)], второй — дважды–первому и двум вторым [2 (J)+2 (l)J и третий — первому, дважды–второму и трем третьим [1+2 (1) + 3 (1)], т. е. получается прогрессия 3:4:6, или, при а и с крайних, среднее гармоническое b = —^—, так как ^—=lb 9 H–С D ' 3= с_в , т. е. среднее гармоническое // В первом изд.: средняя гармоническая.// есть разность с большей и меньшей величиной на пропорционально одинаковые их доли. Диалектически, стало быть, это значит, что: для первого члена берется смысловое становление тетрактиды А (первый член, перво–единое, и — «дважды второй», т. е. второе начало, эйдос, в своем повторении, т. е. в третьем начале; значит, в итоге— третье начало
Переходя к тетрактиде В и к выведенным выше стихиям огня и земли, мы должны, по общему закону инобытийной парадейгматики, найти еще два начала, которые бы связывали огонь и землю и конструировали бы их неразрывное единство. «Хорошо связать только два предмета, без третьего, невозможно, потому что в средине между обоими должна быть соединяющая их связь. Прекраснейшая же из связей — та, которая и связуемое, и самое себя делала бы именно одним. А свойство производить это наилучшим образом имеет пропорция. Ведь, когда из трех каких–либо чисел, либо масс, либо площадей, среднее относится к последнему так же, как первое к нему самому, и, опять наоборот, последнее относится к среднему, как среднее к первому, причем среднее становится первым и последним, а последнее и первое в свою очередь средним, — в таком случае все по необходимости окажутся тождественными, а, ставши тождественными одно другому, образуют все вместе одно» (31с—32а) [293] Таким образом, Платон стоит как раз на точке зрения диалектики четырех, которой он дает геометрическое толкование. Связать между собою два тела по этому принципу — значит найти еще два тела и, таким образом, получить всего четыре тела, из которых второе будет связывать первое и третье по площади, т. е. по длине и широте, а третье будет связывать второе и четвертое по высоте, так что все четыре тела будут представлять собою непрерывно передаваемое от одного тела к другому одно [294] . Эти средние два тела и суть воздух и вода, т. е. огонь так относится к воздуху, как воздух к воде, и воздух так относится к воде, как вода к земле. Отсюда и появилось «видимое и осязаемое небо» и «согласный строй» вселенной (32а—с). Таким образом, воздух есть инобытийная корреляция алогического становления тетрактиды А, а вода — инобытийная корреляция качества тетрактиды А [295] . Заметим, что аналогизирование третьего начала с воздухом, «духом», «душой» — в древней философии и в патристике обычно [296] .
293
Комментируя Plat. Tim 32 с, Procl. in Tim. II 52—56 много говорит интересного об универсальности и вечности этой связи через пропорциональность. Ср. соответствующее толкование мифов об Афродите и Эроте (549—55з); изощренная дистинкция шести видов уничтожения (553_п) и преодоления их у Платона через пропорциональное объединение (55j2—56ц).
294
Такое понимание средних двух членов и у Procl. in Tim. II 30,5—3120 (с примерами).
295
Прокл развивает мысли Платона о «связи»: in Tim. II 13—15 о необходимости третьего для объединения двух, без чего два не будут двумя; 152_25 о трояком значении «связи»: связь — в «причине» связанных членов, т. е. эйдос связи; связь, наличествующая в самих связанных членах, одноприродная с ними; и связь, находящаяся посредине между тем и другим, исходящая из первого и воплощающаяся во втором, т. е., я бы сказал, связь становящегося. Или: самый логос живого существа, жилы и мускулы его, и — «физический логос», исходящий из «причины» и управляющий физической жизнью существа. Я бы сказал: 1) связь эйдетическая, 2) связь фактическая, или связь качеств факта, и 3) связь становления, или единство пространственновременных функций эйдоса, т. е. единство второго, четвертого и третьего начала тетрактиды. і525—17—о связи абсолютной единичности, т. е. о таком единстве, которое охватывает и эйдос и факт; 17іб— 18іэ — резюме учения о связи стихий (космос = == видим и осязаем=огонь и земля=свет, сводящий воедино огонь и землю,= огонь как инобытийная корреляция эйдосу, … , и земля как инобытийная корреляция (умной) материи, 6 //огонь подобен эйдосу и мужскому… земля однородна с женским и материей (греч.).// = взаимообразующееся единство через третий член = диада и триада, ищущая стать тетрадой). Нельзя отказать Проклу в четкости формулировок этих четырех типов единства. Заметим, что в зависимости от этого учения о «связи» получает более сложное значение вышеупомянутая диалектическая теория пропорциональности. А именно, 1) делается понятным, почему Прокл считает основной пропорцией геометрическую (in Tim. II 20—21): она ведь и есть выражение взаимоотношений, царящих в тетрактиде А. 2) Используя неясное указание Платона в Tim. 32а на , и , он применяет три пропорции соответственно к этим трем сферам, так что получается, что арифметическая относится, главным образом, к телам (так оно и должно быть, ибо тут — эйдосы), геометрическая — к массам (ибо тут привходит четвертое начало) и гармоническая — к силам (свойствам) космоса (in Tim. 20—21).
296
Ср. весьма важное исследование H. Leisegang, Der Heilige Geist. I Bd. I Teil. Lpz. — Berl., 1919: — как космологи· ческий принцип (общее вступление, 19—24), —в виде воздуха у Филона на почве пифагорейского платонизма, ср. 24— 53; связь с религией Диониса, 248—251, орфиками, 251—254, досократовской философией, 255—259. Интересный материал у Н. Siebeck, Die Entwickelung der Lehre vom Geist (Pneuma) in der Wissenschaft des Alterthums (Zeitschr. f. V^olkerps. u. Sprachw., herausg. v. Lazarus u. Steinthal. 12 Bd. Berl., 1880).
Раз было принято мифологическое отождествление типов пространства со «стихиями» и с геометрическими фигурами, то мысль двигалась в этом направлении и дальше. Земля, как уже сказано, не может переходить в другой элемент (ибо, добавим мы, должно же где–нибудь быть однородное пространство). Что касается воды, то, разделяясь, она дает одно тело огня и два . — воздуха, так как 20 сторон икосаэдра составляют 4 стороны пирамиды и удвоенное число сторон октаэдра. Из воздуха (8 сторон) можно получить два тела огня (по 4 стороны). Два тела огня, когда он побеждается какой–нибудь более тяжелой стихией, соединяются, наоборот, в один эйдос воздуха, а если побежден и раздроблен воздух, то из 21/2 его части сплотится один цельный эйдос воды (56de).
9. Чтобы подвести итог всему учению об элементах, как оно дано в «Тимее» [297] можно сказать, что в нем мы находим 1) интуицию неоднородного пространства, т. е. воззрение чисто физико–математическое. 2) В нем мы находим попытку выразить пространство и в его однородности, и в его неоднородности, как нечто меональное, существующее лишь по причастию к эйдосу, так что все геометрические конструкции суть только перевод эйдоса на пространственный язык, т. е. находим тут воззрение чисто диалектическое. 3) Не удовлетворяясь ни физико–математическими, ни диалектическими конструкциями, как слишком отвлеченными, и желая нарисовать картину однородности и неоднородности возможно ярче и богаче, чтобы яснейшим образом предстало отношение разных пространств в смысле плотности, массивности и т. д., Платон дает учение о четырех физических стихиях, т. е. мы находим тут воззрение мифологическое. Это диалектико–мифолого–физико–геометрическое построение и зафиксировано в знаменитом учении о телах, столь часто отвергаемом в качестве нелепого и столь часто непонимаемом. 4) Наконец, в этом учении необходимо отметить и момент созерцания целого, как симметрического и прекрасного; элементы находятся в определенном художественном взаимоотношении, и, стало быть, тут еще и эстетическое воззрение. Необходимо заметить, что все эти четыре момента в учении об элементах разработаны каждый независимо от другого, как того и требует диалектика. Поэтому многогранники выводятся из первоначальных треугольников, невзирая на неоднородность; неоднородность постулируется независимо от эстетики и т. д. Тем не менее, как целое, данное учение имеет задание быть нераздельным и точным выражением учения о пространстве космоса [298] .
297
Ср. убогие рассуждения о платонических стихиях у единственного пространного комментатора «Тимея» — Th. H. Martin, 'Etudes sur le Tim'ee. Paris, 1841, II 247—255.
298
В истолковании учения Платона об элементах, в особенности о числовой и музыкальной их структуре, я следую главным образом Проклу в третьей книге его знаменитого комментария к «Тимею». Глубина мысли и острота анализа сопровождается здесь огромной детализацией и своеобразием интерпретаций. Эти рассуждения далеко оставляют позади себя прочие комментарии на эти места «Тимея», хотя я имел и их в виду в своем изложении. Я отмечу то, что считаю наиболее важным из этой литературы, хотя, повторяю, все это покрывается одним комментарием Прокла. Прежде всего, необходимо отметить Плутарха, который, отнюдь не обладая четким платоническим понятием души (ср. дуалистические тенденции в De ап. ргосг. in Tim., с. 5, vol. VI 159—160 Bernard.), внимательно, хотя и почти внешнеарифметически, комментирует учение о тетрактиде (с. И—14, ibid., 182 и слл.), о пропорциях (с. 15, 189 сл.), о «двойных» и «тройных» промежутках у Платона (с. 16, 192 и слл.), приводит различные мнения о физической значимости пропорций (с. 31, 200 и слл.), толкуя учения о числе, гармонии, единстве и душе (с. 33, 204 и слл.). Мало дают в философском отношении и рассуждения Феона Смирнского (Theonis Smirnaei гег. mathem. ad leg. PI. util., Hiller), хотя подробность и педантичность ариф–метически–музыкально–астрономических построений весьма помогает внешнему пониманию Платона. Чисто деловой и не по–ямвлиховски сухой характер носят рассуждения Ямвлиха о пропорциях в применении к PI. Tim. 36а в конце его известного комментария на арифметику Никомаха (Iambi, in Nie. аг. intr., 119—125 Pist.). Не обладают ни глубиной, ни оригинальностью комментарии Макробия о семерке, о стихиях и пр. в связи с Plat. Tim. (Macrob. Comm, in somn. Scip. I 6, стр. 495—514 Eyssenh.), всецело повторяющие греческие источники. Кое–что можно найти в комментарии Халкидия — о гармонии (гл. 40—45, стр. 106— 112. Plat. Tim. interpr. Chalc. Wrobel), о числах (гл. 46—56, стр. 113—123), о небе и его устройстве (гл. 57—97, стр. 123— 168). Кое–что небезынтересное я нашел у Иоанна Филопона, рассуждавшего, в целях критики Прокла, между прочим, и о четырех стихиях и об отсутствии пятой стихии у Платона. Из Philop. astern, mund. Rabe сюда необходимо привлечь XIII, § 1, 13, 14, 15, 17, 18 (в последнем параграфе недурные «символические» интерпретации четырех стихий и правильное мнение о значении пятой схемы). Ср. весьма энергичную метакритику Филопоновой критики на Прокла у Симплиция, De caelo Heib., 12, 16 слл.; Phys., 35—45.
10. Требуется некоторая способность вживаться в эти древние учения о стихиях, чтобы понять их внутреннюю логику и смысл. В этом смысле очень много дает изучение критики Аристотеля на это учение в De caelo III 7—8 и метакритики Симплиция в In Arist. de caelo, Heib. 638— 671, великолепного комментатора Аристотеля, пытающегося, как известно, объединить Платона и Аристотеля. Симплиций разбивает критику Аристотеля на 15 пунктов.
I. Arist. 306а 1 — 17= Simpl. in Ar. de с. 642—644. На возражение, что, при неменяемости земли, не все переходит во все, Симплиций отвечает, что земля неменяема только потому, что она состоит из равносторонних треугольников, но она вполне изменчива, если иметь в виду первую материю. Значит, однородность земного пространства, заключаем мы, также не абсолютна.
11. Arist. 306а 17—20 = Simpl. 644—646. Аристотель говорит, что у Платона только одна земля остается неразрушимой, если она неподвижна, и только она не переходит в другие тела. На это Симплиций отвечает, что земля неделима и неуничтожима только лишь в том смысле, что равносторонний треугольник не есть неравносторонний, и если Александр Афродисийский говорит, что по разрешении земли на треугольники оказалось бы пустое место, поскольку земля не переходит в другие тела, то Симплиций утверждает (646, 22), что Платон имеет в виду не математические, но физические треугольники, которые имеют глубину и которые потому все равно останутся, даже по разрешении земли. Это указывает, скажем мы, на то, что треугольники Платона и Симплиция суть действительно организация пространства. Они говорят не о некоей идеально–геометрической поверхности, но суть формулы определенным образом организованного пространства со всеми его тремя измерениями. Из возражения Симплиция видно также, что они и не суть тела. Земля, как земля, может разрешиться во что–нибудь иное, но лежащее в основе ее пространство остается.