Антисоветская блокада и ее крушение

Шишкин Валерий Александрович

Видя, что итальянское правительство не желает принимать необходимых мер по обеспечению нормальной работы советской экономической делегации и ограничивается формальными извинениями и обещаниями, В. В. Воровский 23 мая 1921 г, направил в МИД ноту, в которой заявил, что в сложившихся условиях «делегации не остается ничего другого, как довести до сведения министерства о том, что она покидает итальянскую территорию». Этот решительный демарш, наконец, возымел действие, и граф Сфорца 29 мая ответил, что итальянское правительство готово «отныне согласиться на предоставление желаемых привилегий, которые будут затем включены в договор».^{561} В результате, как писал своим друзьям Воровский 15 июня 1921 г., «теперь… страсти успокоились, мы ценою нервов отвоевали себе право на существование».^{562}

Несмотря на столь сложную обстановку, Воровский и его сотрудники, по выражению Чичерина, «проламывали дорогу для наших нормальных отношений» с Италией.^{563}

Воровский сыграл выдающуюся роль в установлении взаимопонимания с различными представителями итальянского делового мира. Они приходили к нему с опасениями, вызванными теми небылицами о стране Советов и ее представителях, которые щедро помещались на страницах буржуазной печати. Коммерсанты и промышленники с их представлениями о грубых «чекистах» с маузером или наганом в руках, неожиданно встречали худощавого, слегка сутулого, с сединой в бороде, просто, но безукоризненно одетого интеллигентного человека. Он прекрасно говорил на основных европейских языках, включая итальянский. Речь его была согрета теплом остроумия и легкого, изящного юмора.^{564} Недаром позднее Чичерин говорил, что когда ему приходилось встречаться с представителями тех кругов Италии, «которые заинтересованы в теснейших экономических сношениях с Советской Россией», то он «видел, насколько глубоким уже сделалось влияние Воровского в Италии».^{565}

Благодаря деятельности советской экономической делегации в конце концов 26 декабря 1921 г. был подписан договор между двумя странами, аналогичный советско-английскому соглашению.

Окончательная ликвидация торгово-политической блокады Советской России была связана и с установлением дружественных политических и добрососедских экономических отношений с рядом государств Востока, боровшихся в это время против империализма за свою национальную независимость. Отвергая прежнюю грабительскую политику царизма, РСФСР налаживала дружественные и равноправные связи с этими странами, вступавшие в резкий контраст с империалистической тактикой колониального порабощения, которую проводили на Востоке державы Запада. В первых же договорах и соглашениях Советской России с Ираном,(26 февраля 1921 г.), Афганистаном (28 февраля 1921 г.) и Турцией (16 марта 1921 г.) провозглашался отказ РСФСР от так называемого режима капитуляций и всех пунктов прежних соглашений царской России с этими странами, фиксировавших экономическое неравенство восточных государств с ней. В договорах содержались статьи, устанавливающие принцип равенства в области политических и хозяйственных отношений Советской России с этими странами.^{566}

Благодаря дружественной политике Советской России удалось постепенно установить нормальные и равноправные торговые отношения с государствами Востока. Уже в 1920 г. открылись первые советские торговые представительства в Иране и Турции.^{567} Советские внешнеторговые организации вскоре стали поставщиками товаров, необходимых для экономического развития азиатских государств. Так, уже в мае 1921 г. в Турцию была направлена первая партия нефти и нефтепродуктов из Азербайджана.^{568} В 1922 г. «Азнефтесиндикат» РСФСР открыл конторы в Карсе, Самсуне, Трабзоне, Стамбуле и стал осуществлять постоянные экспортно-импортные операции в Турции, вывозя главным образом нефтепродукты.^{569} По мере восстановления собственной промышленности Советское государство стало помогать хозяйственному развитию соседних с ним восточных стран: осуществляло поставки Ирану электростанций, строительство телеграфной линии в Афганистане и предоставление ему финансовой помощи, создавало смешанные советско-иранские экспортно-импортные торговые общества, деятельность которых была направлена на возрождение шелководства и хлопководства, предоставило крупную денежную помощь Турции.^{570}

Отмечая, что Советская Россия заинтересована в экономических отношениях с этими государствами, Л. Б. Красин подчеркивал на совещании уполномоченных Наркомвнешторга: «Мы ни на минуту не должны забывать основной заповеди нашей восточной политики, именно — доброжелательного братского отношения к народам Востока, заповеди, исполнение которой для нас выше непосредственных материальных успехов».^{571} Поэтому для активизации торговых отношений между РСФСР и странами Востока советской стороной был установлен особый льготный тариф для товаров, поступавших через порты Каспийского моря и азиатскую сухопутную границу.

Таким образом, установление дружественных отношений с восточными государствами также способствовало окончательной ликвидации торгово-экономической блокады Советского государства и укреплению его позиций на международном рынке.

Но и этому процессу пытались всячески помешать империалистические державы Запада. В феврале 1921 г. в Константинополе (Стамбуле) появилась советская торговая делегация, представлявшая Центросоюз, задача которой состояла в установлении экономических отношений с Турцией, содействии перевозкам советских товаров через Средиземное и Черное моря. Обстановка здесь была очень сложной: Константинополь находился под контролем английских войск, которые оказывали поддержку империалистической интервенции против Турции. Советская

торговая делегация установила деловые связи с коммерческими и финансовыми кругами этого района, обследовала рынок и начала свою работу. Уже в ноте от 13 июня 1921 г. Л. Б. Красин заявил протест Министерству иностранных дел Великобритании в связи с тем, что английские власти в Константинополе задержали пароход, зафрахтованный РСФСР для доставки сельскохозяйственных машин из Балтиморы (США) в Новороссийск, и настаивали на вскрытии ящиков с грузами. В ноте подчеркивалось, что такие действия являются «нарушением свободы нашей торговли» и противоречат англо-советскому договору 16 марта.^{572} В начале июля агентство «Рейтер» распространило сенсационное сообщение о якобы раскрытом в Константинополе заговоре, целью которого было «организовать революцию» с применением террористических методов, включая убийство главнокомандующего английскими войсками в этом районе генерала Харингтона. В этом «заговоре» главную роль, по свидетельству англий-ских властей в Константинополе, играла, конечно же, советская торговая делегация.^{573}

Что же произошло? 29 июня 1921 г. в 5 час. 30 мин. утра помещение, где размещалась советская торговая делегация в Константинополе, было занято отрядом английских солдат. Естественно, что в столь ранний час никого из сотрудников там не было. Сторож-турок был арестован. Помещение было обыскано, изъяты ключи от письменных столов, многие документы, кон-тракты, денежные средства, автомашина. Приходившие на работу сотрудники торговой делегации также были подвергнуты обыску и аресту без предъявления соответствующего ордера. Некоторые из них были взяты под стражу на своих квартирах. В числе арестованных 12 человек оказался временно исполняющий обязанности главы делегации С. Брук и даже семилетний сын руководителя делегации Б. Кудиша, находившегося в то время по делам в Лондоне. Всех этих «заговорщиков», «покушавшихся» на жизнь британского генерала, включая семилетнего мальчика, 2 июля посадили на моторную лодку, отвезли на буксире в открытое море, и, предварительно испортив мотор, оставили на произвол судьбы. С большим трудом они спаслись и добрались до берега.

Лишь после неоднократных решительных протестов полпреда РСФСР в Англии Л. Б. Красина помещение советской торговой делегации было освобождено, документы и имущество возвращены. Члены делегации во главе с Б. Кудишем получили возможность вернуться в Константинополь и возобновить свою торговую деятельность.^{574}

Таким образом, можно считать, что торгово-политическая блокада, которая была остаточным явлением общей политики военно-экономической блокады Советской России империалистических держав, проявлявшейся в наиболее грозных и острых формах в 1918–1919 гг., была окончательно ликвидирована в первой половине 1921 г. В этом году начался и получил быстрое развитие процесс упрочения позиций РСФСР на международной арене и на мировом рынке. В отчетном докладе ВЦИК и СНК на IX Всероссийском съезде Советов В. И. Ленин с удовлетворением отмечал: «Россия обросла, если можно так выразиться, целым рядом довольно правильных, постоянных торговых сношений, представительств, договоров и т. д. Правда, мы не имеем юридического признания. Это сохраняет свое значение…, но факт все-таки остается фактом.

В 1921 году — первом году в деле торгового оборота с заграницей — мы чрезвычайно шагнули вперед».^{575}

Политика военно-экономической блокады Советской России потерпела полный и окончательный провал.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Политика открытой и полной военно-экономической блокады против Советского государства применялась империалистическими державами на протяжении всего периода интервенции и гражданской войны в Европейской России. На ее некоторое ослабление с 1920 г-реакционные силы империализма вынуждены были пойти под влиянием изменившейся обстановки и активной борьбы советской дипломатии за выход из политической и хозяйственной изоляции. Но это смягчение политики военно-экономической блокады не означало еще полного отказа от нее. С начала 1920 г. она действовала в скрытом виде, а затем в форме торгово-политической изоляции Советской страны.

Военно-экономическая блокада нанесла Советскому государству колоссальный ущерб. Блокада и одновременно с нею осуществляемые международным империализмом вооруженная интервенция и поддержка сил внутренней контрреволюции привели к разрухе в советской промышленности, упадку сельского хозяйства и в конечном счете явились главными причинами экономического кризиса и голода 1921 г. Трудно и даже вряд ли возможно точно определить, какая именно часть громадных потерь, понесенных народным хозяйством страны в 1918–1920 гг., явилась прямым следствием военно-экономической блокады. Несомненно одно. Эта террористическая политика империализма, применяемая по отношению к суверенному государству, практически закрывала для него все возможности традиционного взаимовыгодного обмена материальными ценностями с другими странами, разорвала на время живую ткань единого экономического организма, каковым в совокупности являлись все районы бывшей Российской империи, способствовала серьезному разрушению производительных сил страны. Достаточно сказать, что произошло резкое падение национального дохода (с 11 млрд. руб. в 1917 г. до 4 млрд. руб. в 1920 г.).^{576}