Антология советского детектива-38. Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Экземпляр единственный.
С февраля по июль 1944 года Клаус Фукс пять раз встречался в Нью-Йорке со своим связником и передал ему информацию об опытной промышленной установке в Ок-Ридже по производству атомной взрывчатки, о возможности осуществления котла в смеси обычной воды и металлического урана.
Ознакомившись с его данными, И. В. Курчатов понял, что производство атомного оружия в США уже поставлено на промышленную основу. В Советском же Союзе дела шли ни шатко ни валко: даже геологические изыскания урановых месторождений не были еще развернуты, а без наличия урана ничего нельзя было сделать. Игорь Васильевич решил обсудить этот вопрос с В. М. Молотовым, который осуществлял общее руководство атомным проектом по линии правительства. Но прежде чем это сделать, он направил ему свое заключение по материалам разведки за № 1/3/16015 от 16.09.44 года:
«…Обзорная работа по проблеме урана представляет собой прекрасную сводку последних данных по основным
Летом 1944 года ранее оставленная в Нью-Йорке группа британских ученых в составе Рудольфа Пайерлса, Клауса Фукса и Тони Скирма должна была возвратиться в Англию, но отпускать домой прекрасно зарекомендовавших себя физиков, к тому же хорошо осведомленных о секретах производства американской атомной бомбы, США явно не хотелось, и поэтому им было предложено принять участие в работе на суперсекретном объекте на юге Соединенных Штатов (имелась в виду Лос-Аламосская лаборатория). Это решение оказалось для Чарльза настолько неожиданным и незапланированным, что он перед отъездом в Лос-Аламос не успел даже известить об этом своего связника Раймонда. Связь, таким образом, нарушилась, и, чтобы восстановить ее, Центр принял решение выйти на него через сестру — Кристель Хейнеман, адрес которой был известен.
В сентябре 1944 года Раймонд выехал в пригород Бостона — Кембридж. Встретившись с Кристель, он попросил ее передать Фуксу письмо (тот обещал навестить сестру на рождественские праздники). В письме предлагалось Чарльзу, как только он приедет к сестре, позвонить рано утром по указанному номеру телефона и сообщить о себе условной фразой: «Нахожусь в Кембридже и буду здесь столько-то дней». Эго был большой риск, но другого выхода у разведки не было…
В Лос-Аламосе Клауса Фукса определили в отдел теоретической физики, которым руководил знакомый ему немецкий ученый Ганс Бете, друг Рудольфа Пайерлса. Бете хорошо помнил Фукса по Бристольскому университету как очень талантливого, спокойного и скромного ученого и потому без колебаний предложил ему работу в группе «Т-1» (термодинамика имплозивных процессов). Возглавлял эту группу известный в те годы американский физик Эдвард Теллер. С лета 1944 года с согласия Оппенгеймера он отошел от разработки плутониевой бомбы и стал работать над термоядерной. Руководителем группы «Т-1» был назначен Пайерлс, по указанию которого Чарльз начал заниматься проблемой исключительно сложной как в техническом, так и в теоретическом плане, — расчетами величины критической массы и разработкой метода имплозии!. О том, как и с чего он начал решать эту задачу, Чарльз проинформировал советскую разведку в феврале 1945 года. На встрече с Раймондом в пригороде Бостона он передал объемистый пакет — подробный письменный отчет, в котором суммировал все известное ему о завершающейся стадии разработки американской атомной бомбы.
Ни жесткий руководитель «Манхэттенского проекта» генерал Лесли Гровс, ни главный контрразведчик проекта полковник Борис Паш не сумели тогда разглядеть истинное лицо богобоязненного, хилого доктора Клауса Фукса. «Безобидная лабораторная крыса, и только», — считали они и потому смотрели на него свысока и с полупрезрением. Не разгадали они твердый, собранный характер этого аскета, пуританина, не любящего быть на виду, не поняли, что безобидный стеснительный Клаус Фукс — это явление в науке, физик от Бога, обладающий, как отмечал Теллер, исключительными способностями. Это было наивысшей похвалой выдающегося американского ученого, который редко когда кому-нибудь симпатизировал. И вообще равными себе он признавал лишь трех, от силы четырех крупных ученых-физиков.
Агент Клаус Фукс — это была большая удача советской разведки. Скольких нужных агентов он заменял один в «Манхэттенском проекте», оказавшись в самом необходимом месте — Лос-Аламосе. Что и говорить, — это был предел мечтаний разведцентра в Москве и его резидентуры в Нью-Йорке. Вместе с Персеем он не просто давал бесценную научную информацию из Лос-Аламоса, но и подсказывал, уточнял и рекомендовал советским ученым избрать то или иное направление при разработке отечественной атомной бомбы. Фукс не сомневался, что русские способны сами создать ее и рано или поздно на основе собственных исследований добьются успеха в этом даже без его информации, но, руководствуясь здравым смыслом, он хотел помочь СССР ускорить решение этой проблемы. Фукс был убежден, что единственная возможность предотвратить американскую монополию — это ускорить изготовление адекватного оружия в Советском Союзе. Только из этих соображений он стремился передавать советской разведке такую информацию, которая помогла бы избегать неверных и бесперспективных направлений атомных исследований.
Как участник научных семинаров, Клаус Фукс имел полное представление о работе почти всех лабораторий и отделов Лос-Аламоса. Ему выпало счастье, как отмечал он впоследствии в одном из своих неопубликованных интервью, работать рука об руку с выдающимися учеными века — Нильсом Бором, Джеймсом Чедвиком, Гансом Бете, Энрико Ферми, Эмилио Сегре, Ричардсом Фейнманом, Рудольфом Пайерлсом и Отто Фришем, ставшими нобелевскими лауреатами и основателями целых научных направлений.
Встретившись в очередной раз с Раймондом в Бостоне Чарльз предупредил его, что в связи со вступлением всех работ в кульминационную фазу выезды из
В феврале 1945 года резидентурой были получены разведывательные материалы и от Персея, приезжавшего в Нью-Йорк во время своего отпуска. Направляя их в Москву, Леонид Квасников попросил Центр обратить на них особое внимание и попытаться сохранить их до своего возвращения (осенью 1945 года завершался срок его загранкомандировки). Такая необычная просьба резидента была вызвана опасениями, что особо ценная развединформация из Лос-Аламоса может залежаться в отделе и остаться невостребованной.
Обеспокоенность Квасникова о ее реализации настолько заострила проблему оперативного использования разведданных, что к их переводу и анализу приказом начальника I Управления Павла Фитина был подключен возвратившийся из Нью-Йорка Семен Семенов (Твен). Ему был срочно оформлен специальный пропуск для доставки Курчатову особо секретных сведений по атомной бомбе в Кремль и Лабораторию № 2.
Через некоторое время эти же сведения запросил из НКГБ и Берия, продолжавший и на посту наркома внутренних дел вместе с Молотовым курировать вопросы создания новых видов оружия. 28 февраля 1945 года была подготовлена записка следующего содержания:
Сов. секретно, экз. № 1
Народному Комиссару Внутренних дел Союза ССР товарищу Берия Л. П.
НКГБ СССР представляет информацию, полученную агентурным путем, о ходе работ по созданию атомной бомбы большой разрушительной силы (…). Проблема ее разработки сводится в настоящее время к двум основным задачам:
1. Производство необходимого количества расщепляемых элементов — урана-235 и плутония.
2. Конструктивная разработка приведения в действие бомбы.
В соответствии с этими задачами в США созданы следующие центры:
1. а) Лагерь-1, он же лагерь «X», — в Вудс Холле, в 35 километрах от г. Ноксвилл, шт. Теннеси. Здесь ведется строительство завода производства урана-235. На строительство этого завода ассигновано 2 миллиарда долларов и занято около 130 000 человек. Общее руководство по строительству завода поручено фирме «Келлекс» (…). Кроме того, привлечены другие известные фирмы: «Дюпон», «Карбайд энд Карбон кемикал Ко». Все работы по созданию завода носят условное название «Клинтон инжиниринг воркс» (…).
б) Лагерь «W», около г. Хэнфорд, шт. Вашингтон, на реке Колумбия. На установке, принадлежащей фирме «Дюпон», здесь производится элемент 94, или плутоний.
2. Лагерь-2, он же лагерь «Y», — в местечке Лос-Аламос, в 70 километрах к северо-западу от небольшого города Санта-Фе, шт. Нью-Мексико (…).
Последние исследовательские данные об эффективности атомной бомбы вносят новое представление о масштабах разрушения. По расчетам, энергия атомной бомбы общим весом около 3 тонн будет эквивалентна энергии обычного взрывчатого вещества весом от 2000 до 10 000 тонн. Считают, что взрыв атомной бомбы будет сопровождаться не только образованием взрывной волны, но и развитием высокой температуры, а также мощным радиоактивным эффектом, и что в результате этого все живое в радиусе до 1 километра будет уничтожено (…).
Что же касается бомб несколько меньшей мощности, то сообщается, что уже через несколько недель можно ожидать изготовления одной или двух бомб, для чего американцы уже имеют в наличии необходимое количество активного вещества. Эта бомба не будет столь эффективной, но все же она будет иметь практическое значение как новый вид оружия, намного превышающий существующие на сегодня по своей эффективности. Первый опытный «боевой» взрыв ожидается через 2–3 месяца.
В связи со всей проблемой использования внутриатомной энергии урана в целом вопрос о наличии и мощности месторождений урановой руды в каждой из стран приобретает особо важное значение.
В нашем распоряжении имеются следующие данные по этому вопросу:
Главные месторождения урановых руд находятся в Бельгийском Конго, Канаде, Чехословакии, Австралии и на о-ве Мадагаскар.
Канадская руда разрабатывается (…) в Порт-Хоуп, Онтарио и использовалась как англичанами, так и американцами (…).
Кроме того, американцы добились неограниченного контроля над добычей урановых руд в Бельгийском Конго. Позиция англичан в Бельгийском Конго значительно слабее, так как промышленная верхушка этой колонии склоняется в сторону американцев и настроена сепаратистски, высказываясь за выделение в независимое государство.
Месторождения урановой руды в Чехословакии расположены в Судетской области, в окрестностях Иохимшталь на южных склонах Эрцгебирга в 20 километрах к северу от Карлсбада.
По нашим агентурным данным, англичане были якобы намерены заключить соглашение с чехословацким правительством в Лондоне по вопросу об эксплуатации этих месторождений.
В рукописных заключениях академика Курчатова (секретность не позволяла ему доверять подобные тексты печатать машинисткам) на агентурные материалы Персея и Чарльза, подписанных в марте 1945 года, содержался обзор частных аспектов атомной физики, отмечались главные достоинства американского уран-графитового котла, в котором в качестве среды для охлаждения использовался шестифтористый уран, и указывался основной недостаток новой системы — большое количество потребляемого урана — в пять раз больше, чем в других системах котлов.