Антология советского детектива-38. Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Улучив момент, Борис сказал ему, что хотел бы передать ему свой выгодный урок и часть своего, теперь ему вовсе ненужного, гардеробца. Погожев и Завьялов с гимназической скамьи приятели, поэтому «гардеробное предложение» для них не оскорбительно.
— Борис, в другое время я сделал бы сальто-мортале от радости, столь лестно твое предложение. Но теперь, ты понимаешь, все утра у меня заняты… Я раненых на вокзале встречаю… Да и не только утра… Поезда ведь и днем приходят… Что же касается до гардеробца… Он всегда вызывал в моих глазах плотоядные
472
Плотная хлопчатобумажная или шерстяная рубчатая ткань (Прим. изд.).
Общее возбуждение охватило Бориса. Ему захотелось немедленной деятельности.
— Саша, пока там в воинском правлении идет своим чередом дело о приеме меня добровольцем, я хотел бы примазаться к твоему отряду. Руки у меня сильные, спина здоровая, потаскаем раненых…
— Молодец! Приходи завтра к семи утра на Варшавский вокзал!
Только в третьем часу Борис вспомнил, что надо позвонить к Гроссмихелям.
XVI. ГОРЕ ВОЛИ
— Это вы, Марья Николаевна?.. Простите, что не мог сегодня дать урок Воле… У вас несчастие? Какое несчастие?.. Меня спрашивали?.. Несколько раз… Как фамилия?.. Я такого не знаю… Что такое: у вас таинственное несчастие; у меня — таинственный посетитель по важному делу… Немедленно еду к вам…
Он застал трогательную картину. Марья Николаевна обвила руками головку мальчика и заливалась слезами.
При виде любимого репетитора Воля соскочил с колен матери и со слезами бросился на шею Борису.
— Борис Егорыч! Милый Борис Егорыч! У нас такое несчастие…
— Успокойся, детка, в чем дело?..
— Мой папа — немец…
— Ну так что же из этого?..
— Он — немецкий подданный…
— Ну и что же?..
— Как что же?.. А ведь я-то русский подданный!.. Значит, папа — мой враг!.. Значит, я его могу убить!.. И он меня может убить… И вот мы его и взяли в плен… И Карла взяли в плен… Но как же я буду без папы!.. У всех есть папа, а у меня… враг… Милый папа, разве ты виноват, что родился немцем!.. За что, за что же меня-то и маму сделали сиротами…
— Что он говорит? Где Фридрих Францевич?..
— Произошло какое-то недоразумение, и его арестовали…
Мальчик плакал и причитал:
— И все из-за моей диктовки… Папа посылал ее бабушке… Ну вот и догадались,
— Ничего не понимаю… При чем тут диктовка?..
Вошла горничная.
— Борис Егорович! Вас околоточный спрашивает…
— Меня! Что такое?..
Вышел с тревогой на лице.
— Вы г. Соколов?
— Нет, я Завьялов…
— Вы репетитор детей г. Гроссмихеля?
— Я.
— Я имею предписание вас немедленно доставить в сыскное отделение… Будьте любезны одеться…
Воля вбежал в переднюю и, увидав, что полицейский уводит с собой студента, отчаянно закричал:
— Мама! мама! Бориса Егоровича тоже взяли в плен! Но ведь он русский… Ведь он наш!..
XVII. О ЦИРКОВОЙ ХРОНИКЕ И ПРОЧЕМ
Околоточный и Борис сели на извозчика.
— Положительно недоумеваю, в чем дело?
— Я с утра поджидаю вас. Приказал швейцару, как только явитесь, позвонить в участок… Не беспокойтесь… Вероятно, допросят и выпустят. Что-нибудь по делу Гроссмихеля.
Чрезвычайно предупредительный и любезный чиновник охранного отделения предложил Борису папиросу и приступил к допросу.
— Ваша фамилия Соколов?
— Нет, это недоразумение, я говорил уже околоточному, что моя фамилия Завьялов.
— Имя, отчество?
— Борис Егорович.
— Звание?
— Дворянин.
— Вы состоите репетитором у Фридриха Францевича Гроссмихеля?
— Да, я готовлю его мальчика в гимназию.
— Кроме вас, у мальчика нет учителей?..
— Нет.
— Быть может, музыки или какого-нибудь предмета негимназической программы?
— Я наверное знаю, что нет.
— Быть может, у мальчика был репетитор с этой фамилией до вас?
— Я имею этот урок год и три месяца. До меня была гувернантка.
— Не Соколов?
— Нет, сколько мне помнится, немка… Берта Берс…
Чиновник улыбнулся.
— Та самая героиня цирковой сенсации, которую мы сейчас разыскиваем…
— О цирковой сенсации я ничего не знаю…
— Возможно ли это? Ведь о ней сейчас полны газеты.
— Я газет эти дни не читал.
Борис сказал это так просто и искренне. Увлеченный романом с Лией, поглощенный мыслью о самоубийстве, он действительно эти три дня не заглядывал в газеты. Чиновник изумился:
— Молодой человек! Что вы говорите! Возможно ли не читать газет в наши дни…
Борис вспыхнул:
— Конечно, я пробегаю телеграммы…
— Все-таки «пробегаете»…
— Да… Только телеграммы, а до цирковой хроники мне дела нет..
— Но дело Берты Берс и Гроссмихеля посерьезнее цирковой хроники.
— Как!.. И Фридрих Францевич замешан тут?..
— А вы и об этом не читали?.. И мадам Гроссмихель вам ничего не рассказала?!..
— Она не успела. Я видел ее в слезах. Понял, что мужа, как и прочих немцев, выселяют… Но подробностей спро-сить не успел, меня вызвали к околоточному…
Перед бегущей
8. Легенды Вселенной
Фантастика:
научная фантастика
рейтинг книги
