Антология советского детектива-44. Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Мишель пытался вытащить из кармана брюк револьвер, но это ему не удавалось, он то и дело вынужден был пускать в ход кулаки или же вырывать руки словно из тисков - напавшие стремились заломить их за спину.
Схватка становилась все более упорной. Мишелю помогало сознание того, что если не вырвется, то ему наверняка грозит гибель. Звать на помощь бесполезно.
Можно было рассчитывать лишь на свои силы, но одному не так-то просто выдержать озверелый натиск троих.
"Только бы устоять на ногах, только бы не упасть..." - твердил он мысленно, чудовищным усилием воли заставляя себя выдержать
Мишель отчаянно отбивался, не чувствуя боли. Накал воли и сопротивления был настолько высок, что он верил: начни они стрелять в пего, он не упадет пи от первой, ни от второй, ни от третьей пули. Его надо было изрешетить всего, чтобы заставить сдаться и упасть.
И все же пришел момент, когда он понял, что вот-вот они свалят его...
– Господа, патруль!
– вдруг негромко, но отчетливо сказал кто-то, появившийся в воротах.
– Скрывайтесь быстро, но без паники!
Что-то жесткое, повелительное, не вызывающее возражений было в его голосе. Мишель снова приготовился к защите, но тут увидел, как нападавшие на него люди ринулись в подворотню и сгинули в ней.
Мишель, шатаясь подошел к дереву и прислонился к нему спиной. Все еще не верилось, что его оставили в покое. Задыхаясь, как после долгого бега, он с тревогой осматривался вокруг, готовый к новой схватке.
Вспомнив о револьвере, полез в карман и, нащупав увесистую рукоятку, вынул его и взвел курок.
– Не стреляйте, - все так же негромко произнес ктото позади него. Голос был того самого человека, который сообщил о патруле.
– Теперь они далеко...
– Человек вплотную подошел к Мишелю и иронически усмехнулся: Смелые ребята...
Мишель, крепче сжав револьвер, всмотрелся в подошедшего. Тот чиркнул спичкой, прикуривая.
– Громов?!
– изумленно воскликнул Мишель.
– Громов, - спокойно подтвердил тот.
– Кстати, они зря так перетрусили. Никакого патруля здесь нет и в помине. Что же, я рад, что подоспел вовремя, иначе вам пришлось бы туго. В кафе больше ходить не советую: они - Громов интонацией выделил слово "они" - многое о вас знают. Во всяком случае, знают, что вы не только поэт... Впрочем, не считайте меня своим спасителем - все произошло абсолютно случайно.
– Спасибо...
– поблагодарил Мишель.
– И что же - вы с неба свалились?
– Возможно, и с неба, - безразлично подтвердил Громов.
– Возможно...
Он затянулся папиросой и торопливо полез в карман.
– Возьмите платок. Вытрите лицо - оно у вас в крови. А револьвер можете спрятать - он вам пока что не нужен.
Мишель взял платок, приложил ко лбу. Лицо горело, будто его подожгли, голова трещала так, что он едва удерживался от стона.
– Я обещал с вами встретиться, но все что-нибудь мешало. И то, что сейчас встретил, возможно, не просто случайность. Помните, я оставил у вас книгу? Вернее, вы изъяли ее? Тогда, в "доме анархии"?
– Помню, - сказал Мишель.
– "Овод"?
– Да. "Овод".
– Вы хотите ее получить?
– Это моя мечта. Но пока что, убежден, неосуществимая. Тогда я не сказал вам, что это за книга.
– Я помню, - сказал Мишель.
– Ну вот, а теперь пришла пора сказать. Иначе мучает совесть,
– Ружич?!
– воскликнул изумленный Мишель, сразу же подумав о Юнне.
– Но почему Ружич?
– Почему Ружич? Ну, хотя бы потому, что всегда, с тех пор, как появился на свет, был Ружичем. И только одни раз в жизни - Громовым.
Мишель не перебивал его, стараясь не пропустить ни единого слова.
Ружич погасил папиросу, умолк, будто раздумывая, продолжать ли ему дальше, и внезапно решился.
– Спасите мою дочь!
– взволнованно воскликнул он.
– Вашу дочь?
– дрогнувшим голосом переспросил Мишель.
– Да, мою дочь. Помните надпись на книге - это подарок дочери. В день рождения. Подарок Юнны.
– Юнны?
– волнение захлестнуло Мишеля.
– Сегодня она была здесь, в кафе. Я видел ее с человеком, который... Короче говоря, с человеком авантюрного склада характера.
– Ружич вдруг перешел на шепот: - Сделайте так, чтобы она образумилась. Она такая нежная, хрупкая, ее могут сделать слепым орудием, замутить чистую душу. Повлияйте на нее, вы же умный человек...
– Он запнулся.
– И знаете, может, это нехорошо с моей стороны, но однажды я видел вас вдвоем.
– Надо догнать ее!
– воскликнул Мишель.
– Может случиться непоправимое!
– Сейчас не надо, - устало сказал Ружич.
– Нельзя, чтобы этот авантюрист знал, что вы знакомы с Юнной.
– Я люблю ее!
– неожиданно для себя признался Мишель.
– Я понял... Интуиция отца... Поэтому вы и можете ее спасти! Я надеюсь на вас...
Ружич выхватил из пачки папиросу, чиркнул спичкой, судорожно затянулся.
– Мы не можем долго стоять здесь, - сдавленным голосом проговорил он. Ваше право арестовать меня. Но прежде чем вы это сделаете, я застрелюсь. Мой браунинг на взводе, достаточно нажать на спуск. Это не нужно ни мне, ни вам. А живым... Может быть, придет время, и я пригожусь вам живым. Не спешите. Пусть события развиваются своим чередом. Тем более что главное вы упустили.
– Я вас не понимаю.
– Сейчас поймете. Три дня назад в кафе "Бом"
ужинал один человек...
– О ком вы говорите?
– встревоженно перебил его Мишель.
– Сейчас это уже не имеет значения. Больше он сюда не придет.
– И все же - кто?
– Хорошо. Поклянитесь мне самым святым, что есть у вас в жизни, что вы спасете Юнну, не дадите ее в обиду... Что жизнь ее будет в безопасности...
– Клянусь!
– порывисто произнес Мишель.
Ружич наклонился к Мишелю и едва слышно прошептал:
– Савинков...
Мишель онемел от изумления.
– Впрочем, теперь уже, кажется, не имеет значения - поймаете вы его или нет, - безразлично заметил Ружич.
– Почему?
– нетерпеливо спросил Мишель.
– Подумайте сами, и вы поймете. Кажется, я тоже начинаю это понимать.
– Но почему вы не сообщили о нем властям?
– Я не предатель и не доносчик, - возмущенно ответил Ружич. Предпочитаю честную игру. Столкнулись две непримиримые силы. За кем мощь и правда, кто более искусен и мужествен - тот и выиграет битву.