Антология восточно-христианской богословской мысли, Том I

Сбоник

Гл. 31. О непроизвольном по неведению

Многое мы делаем по неведению, причем после действия испытываем радость, как, например, если кто-нибудь невольно [нечаянно] убьет врага, радуется по поводу убийства. Это и подобное ему называют не вольным, однако и не невольным. С другой стороны, мы делаем что-либо по неведению и по совершении испытываем огорчение [скорбь]. Это уже называют [1120] невольным, так как за совершением его следует скорбь [огорчение]. Итак, есть два вида деяний по неведению: первый — не вольное, второй — невольное [1121] . Теперь предстоит сказать об одном только невольном. Ведь невольное больше подходит к вольному, будучи смешанным: так, принципиально [по началу] — оно невольно, а с точки зрения результата [по концу] — вольно: невольное становится вольным благодаря исходу [результату]. Поэтому невольное определяют еще так: невольное есть то, которое помимо того, что не добровольно, еще причиняет скорбь и раскаяние.

1120

Букв.: «назвали» .

1121

Ср.: Аристотель. Никомахова этика 3.2, откуда вообще заимствованы Немесием все основные мысли настоящей главы.

Кроме того, иное дело — совершать

что-либо по неведению, и иное — в неведении. Так, если причина неведения зависит от нас{1}, то мы действуем в неведении, но не по неведению. Ведь когда делает что-либо дурное пьяный и разъяренный, то он имеет причиной своих поступков в одном случае опьянение, а в другом — гнев, причем в обоих случаях вольно. Ведь мог же он не напиваться! Таким образом, он сам является причиной своего собственного неведения. Итак, не говорится, что это делается по неведению, но что оно совершается в неведении, а это происходит не невольно, но вольно. Вот почему поступающие так порицаются порядочными. Ведь если бы [человек] не был пьян, не сделал бы [этого]: он напился вольно, следовательно, вольно сделал это. По неведению же мы поступаем всякий раз, когда не мы сами себя обеспечиваем причиной незнания, но когда так случится [само собой]: например, если кто-нибудь, стреляя в обычном месте, случайно попадет в проходящего мимо отца — и убьет его. Из сказанного следует, что и тот, кто не знает, что полезно, а тем более — тот, кто дурное принимает за доброе, не невольно поступает: ведь такое незнание проистекает из его собственной порочности; по крайне мере, порицается и он, — а порицание относится только к вольному.

Итак, невольное неведение не может относиться ко всеобщим и родовым [понятиям], или к тому, чему отдается осознанное предпочтение{2}, но лишь — к частным [обстоятельствам]. Ведь единичного [частного] мы не знаем невольно, а общего — вольно. Определив это таким образом, следует далее сказать, что такое единичное [частное]. Оно есть то, что называется у риторов обстоятельственными членами: кто, кого, что, чем, где, когда, как, почему, — как например: личность, дело, орудие, место, время, способ, причина. Личностьтот, кто совершает, или — тот, на ком сосредоточено дяние, — как если бы, например, сын в неведении убил отца; дело — то самое, что содеяно, — если, например, желая дать пощечину, ослепил; орудие, — если бросил камень, думая, что это пемза; место, — если огибая тесный проход [переулок], нечаянно толкнул встретившегося; время, — если ночью [в темноте] убил друга, приняв его за врага; способ, — если ударив слегка, с небольшой силой, убил: ведь он не знал, что тихий удар причинит смерть [1122] ; причина, — если один дал лекарство — с целью излечения, а другой, приняв, умер, вследствие того, что лекарство оказалось ядом. Но этого всего вместе даже и какой-нибудь безумец не мог бы не знать. А кто не знал многого из этого или самого главного, тот сделал по неведению. Самое же главное в этих случаях есть то, ради чего и что именно делается, то есть — причина и дело [поступок].

1122

Букв.: «…что ушибленный слегка–умрет».

Гл. 32. О вольном

В то время, как невольное — двояко: одно — по причине неведения{1}, другое — по причине принуждения{2}, — вольное — противоположно тому и другому. Ведь оно происходит не по причине насилия, не по причине неведения. Конечно, не по насилию бывает то, начало чего — в самих [действующих лицах], ни по неведению, раз не остается неизвестной ни одна из частностей, посредством которых [совершается] и в которых [состоит] деяние. Итак, соединяя то и другое, мы определяем произвольное как то, чего [производящее] начало находится в самом [действующем], знающем все частности, в которых состоит деяние.

Но спрашивается: вольно ли то, что происходит по природе, как, например, пищеварение и возрастание? Это представляется ни вольным, ни невольным. Ведь вольное и невольное относятся к тому, что от нас зависит, тогда как пищеварение и возрастание от нас не зависят{3}. Отсюда, если даже известны нам все частности [1123] , то вследствие того, что они [1124] от нас не зависят [не в нашей власти], они ни вольны, ни невольны. Поступки же, совершаемые под влиянием ярости вожделения, как показано, вольны. Действительно, если эти поступки правильны, они одобряются, а если погрешительны [1125] , порицаются или ненавидятся; притом за ними следует удовольствие или скорбь, и начало их [1126] — в самих [людях]: от них ведь зависело не пленяться легко страстями; к тому же подобные [вещи] выправляются путем привычки. Кроме того, если они невольны, то ни одно из неразумных{4} животных, ни дети, не делают ничего вольно: но на самом деле это не так{5}. Мы видим, ведь, что они вольно приступают к пище, а не по принуждению (ведь они таковы, что приводят себя в движение сами) и не по неведению (ведь пища не является неизвестной им [1127] ). По крайней мере, при виде пищи они испытывают удовольствие и приводятся в движение [к ней] как к чему-то им известному, и если не достигают [не получают] — испытывают скорбь. А признаком вольно достигнутого служит удовольствие, недостигнутого же — скорбь, из чего ясно, что у них есть вольное вожделение и ярость; да ведь и в ярости бывает удовольствие. Кроме того, кто не согласен, что поступки под влиянием ярости и вожделения вольны, тот сводит на нет нравственные совершенства{6}. Ведь эти последние состоят в умерении страстей{7}. Если же страсти невольны, то невольны и деяния, соответствующие добродетелям, — потому что и они происходят соответственно претерпеванию{8}. Но никто не назовет невольным действие по расчету и осознанному предпочтению, когда мы привели себя в движение и кинулись в дело, при знании всех частностей. Между тем было показано, что и начало [таких действий] — в самих [действующих]; следовательно, они вольны.

1123

Т. е. упомянутых процессов питания и роста.

1124

Т. е. указанные процессы.

1125

Иначе: ошибочны.

1126

Т. е. производящая причина.

1127

Т. е. к ней они стремятся как к чему-то известному.

Так как мы многократно упоминали об осознанном предпочтении и о том, что зависит от нас, надо разобраться и с осознанным предпочтением.

Гл. 33. Об осознанном предпочтении

Итак, что такое осознанное предпочтение? Может

быть, то же, что вольное, так как все, [совершаемое] по осознанному предпочтению, вольно? Однако — не наоборот, что было бы, если бы вольное и осознанное предпочтения были тождественны. Между тем мы находим, что вольное гораздо шире. Действительно, всякое осознанное предпочтение вольно, но не все вольное [совершается] по осознанному предпочтению. Так, и дети, и бессловесные [животные] действуют вольно, но, конечно, не по осознанному предпочтению; и то, что мы делаем в ярости, не прикинув заранее, делаем вольно, однако, конечно, не по осознанному предпочтению. Даже когда к нам внезапно пришел друг, мы радуемся вольно, но, конечно, не по осознанному предпочтению. И тот, кто неожиданно нашел сокровище, вольно натолкнулся на находку, но не по осознанному предпочтению. Из всего этого следует, что вольное [деяние] и осознанное предпочтение — не одно и то же.

Но может быть, осознанное предпочтение есть стремление{1}? Нет, не то. Стремление ведь разделяется на три [вида]: на вожделение, ярость и хотение [1128] {2}. Но что осознанное предпочтение не есть ни ярость, ни вожделение, очевидно из того, что люди не имеют ничего общего с неразумными животными в плане осознанного предпочтения, а только — в плане вожделения и ярости. Если же в этих [способностях] [1129] мы сходимся с животными, а по осознанному предпочтению — отличаемся [от них], то очевидно, что осознанное предпочтение — это одно, а ярость и вожделение — нечто иное. Обнаруживает это и невоздержанный [человек], одолеваемый вожделением и поступающий согласно с ним, конечно, не по осознанному предпочтению: ведь в нем осознанное предпочтение противоборствует вожделению; а если бы они были тождественны, то не враждовали бы между собой{3}. С другой стороны, воздержанный, действующий по осознанному предпочтению, не поступает по вожделению{4}. А что осознанное предпочтение не есть и хотение, очевидно из следующего. Не ко всему, к чему приложимо понятие осознанное предпочтение, приложимо и понятие хотения. Так, мы говорим, что хотим быть здоровыми, но никто не сказал бы, что он предпочитает быть здоровым. Можно хотеть быть богатым, но предпочитать быть богатым нельзя [1130] . Кроме того, хотение может относиться даже к невозможному, осознанное предпочтение же — только к тому, что зависит от нас{5}. Ведь мы говорим так: хочу быть [сделаться] бессмертным, но не говорим: предпочитаю быть бессмертным. Хотение относится только к цели, осознанное предпочтение же — к тому, что [ведет] к цели{6}, по той же аналогии, какую имеет то, что подлежит хотению, к тому, что подлежит прикидке{7}: хотению ведь подлежит цель, а прикидке — то, что [ведет] к цели. Затем, мы осознанно предпочитаем только то, что, как мы думаем, может произойти благодаря нам{8}, тогда как хотим и того, что благодаря нам самим произойти не может, как, например, победить какого-нибудь полководца.

1128

См.: Аристотель. О душе 2.3,414b2.

1129

Т. е. по вожделению и ярости.

1130

Букв.: «говорят о желании [хотении] обогатиться, но не говорят о осознанном предпочтении обогатиться».

Итак, достаточно выяснено, что выбор не есть ни ярость, ни вожделение, ни хотение. А что он не есть и убеждение , становится очевидным как из тех же самых доказательств, так и из других. Убеждение ведь относится не только к тому, что зависит от нас, но и к вечному. Затем, убеждение мы называем истинным и ложным, предпочтение же не называем истинным и ложным. Далее, убеждение относится к общему, а предпочтение — к единичному [частному]: ведь предпочтение бывает относительно того, что следует делать, а это последнее — единично.

Однако осознанное предпочтение не есть и прикидывание. Прикидывание ведь есть исследование [взвешивание] относительно того, что следует делать тому [кто прикидывает]; а осознанно предпочитается то, что до этого решено на основании прикидки. Таким образом, очевидно, что прикидывание касается того, что еще исследуется [1131] , а осознанное предпочтение — того, что уже предрешено.

Итак, о том, что не есть осознанное предпочтение, сказано; скажем теперь о том, что оно такое. Оно есть нечто смешанное из прикидки, решения и стремления, и именно — ни стремление само по себе, ни решение, ни одна только прикидка, но нечто составленное [сложное] из всего этого. Подобно тому как о животном мы говорим, что оно состоит из души и тела и что, однако, животное не есть тело само по себе, ни одна только душа, но то и другое вместе, точно так же [следует сказать] и о осознанном предпочтении. Что оно есть некоторая прикидка, то есть прикидывание вместе с последующим решением, хотя и не прикидка сама по себе, это очевидно и из этимологии. «Предпочтительное» ведь значит «более приемлемое, чем другое»; но никто не решает прежде, чем прикинет, и не предпочитает, не решив [что более приемлемо]. А так как не все, показавшееся нам хорошим, мы рвемся осуществить на деле, то тогда только уже решенное на основании прикидки становится осознанным предпочтением, то есть предпочтенным, когда присоединится стремление{9}. Итак, осознанное предпочтение необходимо бывает относительно того же, что и прикидка. А из этого выходит, что осознанное предпочтение есть стремление, обладающее [способностью] прикидывать относительно того, что зависит от нас, или — прикидывание, обладающее [способностью] стремиться к тому, что зависит от нас. Ведь осознанно предпочитая — мы кидаемся к тому, что уже решено на основании прикидки. А так как осознанное предпочтение, как мы сказали, бывает относительно того же, относительно чего и прикидка, то разъясним — относительно чего бывает прикидка и чего касается прикидывание.

1131

Иначе: взвешивается; букв.: «относится к искомому».

Гл. 34. Чего касается прикидывание

Прежде чем говорить о том, чего касается прикидывание, правильнее будет определить — чем отличается прикидывание от исследования. Ведь прикидывание и исследование — не одно и то же, но весьма отличны одно от другого, даже если прикидывающий прикидывает, что-то исследуя. Так, мы исследуем, больше ли Солнце Земли; но никто не говорит: я прикидываю, больше ли Солнце Земли. Действительно, исследование по отношению к прикидыванию есть родовое [понятие], и потому понимается гораздо шире. Ведь всякое прикидывание есть некоторое исследование [изыскание], но не всякое исследование есть прикидывание. Это уже показано. И слово рассматривать мы употребляем иногда в смысле «прикидывать», как, например, рассматриваю, следует ли плыть, а иногдав смысле «обдумывать», как, например, рассматриваю предмет знания [а не прикидываю его]. Не разграничивая ясно [подобные] выражения, мы часто сбиваемся с толку, считая тождественным не тождественное. Итак, после того как различие этого [1132] стало очевидным, остается сказать — чего касается прикидывание [1133] .

1132

Букв.: «их» , т. е. вышеприведенных выражений.

1133

Букв.: «относительно чего мы прикидываем».