Антология юридического некролога
Шрифт:
Конечной целью работы над новым Основным Законом Сергей Сергеевич считал не закрепление интересов каких-то политических сил, а скорейшее восстановление общественного согласия. Он подчеркивал, что проект Конституции – это «возрождение и единение России, ее народа, конец тоталитарного режима». Он был уверен, что мы пишем документ для каждого человека, а не для власти, и часто повторял: «Пускай каждый россиянин поймет и скажет: “Это моя Конституция!” Только тогда она будет принята народом».
Сергей Сергеевич умел кратко и доходчиво объяснять непрофессионалам самые сложные вещи. Наверное, на таком уровне простоты и глубины читают свои лекции нобелевские
В апреле 1993 года, выступая перед членами Конституционного совещания, Сергей Сергеевич просто и образно сформулировал суть новой конституционной концепции президента России. Он объяснил, что эта концепция исходит из пяти принципиальных позиций: «первая – права человека, вторая – твердая стабильная власть, третья – экономическая свобода на основе закона, четвертая – правосудие, пятая – действительная федерация».
Будучи убежденным защитником идеи безусловного главенства прав и свобод человека, Алексеев настаивал на необходимости «твердой стабильной власти». Он считал, что «именно этот пункт Конституции призван прекратить вакханалию безвластия, от которой устали россияне».
Последовательно воплощая в конституционных установлениях новую для постсоветской действительности концепцию разделения и баланса властей, Сергей Сергеевич подчеркивал, что каждая ветвь должна заниматься своим делом, не претендуя на прерогативы другой: «президентское начало нужно выделить как главенствующее, при этом остаются сильный парламент и сильное независимое правительство».
Особенно беспокоило Сергея Алексеева состояние дел в области федеративных отношений. В начале 1990-х годов он открыто заявлял с самых высоких трибун: «надо прекратить лгать друг другу. У нас не было и нет федерации. Сейчас в России есть унитарное государство с вкраплениями федерализма. Настоящая федерация будет только тогда, когда субъекты Федерации получат возможность сами решать все свои проблемы». Эта принципиальная позиция во многом нашла отражение в новой модели федерализма, закрепленного в действующей Конституции России.
Сергей Сергеевич лучше многих понимал, что именно в российских регионах сосредоточен неисчерпаемый потенциал развития. И потому он с не меньшим увлечением занимался развитием уральской юридической школы, чем политической и законодательной работой в Москве. А в 1995 году, отказавшись от чиновного «федерального статуса» по принципиальным соображениям (несогласие с политикой по урегулированию конфликта на Северном Кавказе), вернулся в Екатеринбург к своей научной и преподавательской работе. Именно здесь он смог продолжить свое самоотверженное служение юридической науке, обосновывая «место и роль права как одного из высших достижений цивилизации и культуры человечества».
Вклад члена-корреспондента РАН Сергея Алексеева в развитие отечественного права и правосознания был по достоинству оценен не только государством, но и профессиональным сообществом. Он стал первым лауреатом Высшей юридической премии России «Юрист года» (2009).
Но лучшей наградой и памятником этому замечательному человеку была и остается живая, действующая Конституция нашей страны.
Сергей Сергеевич
29
Новая газета. 2013. 15 мая.
В уже опубликованных некрологах Сергея Сергеевича называют одним из авторов нынешней российской Конституции. Это весьма неточно. Он был автором как раз тех идей и статей, которые были вычеркнуты из ее проекта на последнем этапе аппаратной правки перед референдумом. Он был прежде всего философом права (Свердловский институт философии и права был создан им еще в конце 80-х) и цивилистом: одна из его формулировок, пропавших из проекта Конституции, гласила, что право собственности – это «естественное право».
Он был избран народным депутатом СССР по линии Академии наук. Затем по предложению Горбачева возглавил Комитет конституционного надзора СССР, который признал антиконституционным институт советской прописки и принял решение о недействительности неопубликованных актов государственной власти. 20 августа 1991 года по инициативе Сергея Сергеевича этот комитет выступил с заявлением о неконституционности переворота ГКЧП.
Однако в декабре 1991-го, после заявления о неконституционности Беловежского соглашения (о ликвидации СССР), комитет Сергея Сергеевича был распущен. В состав Конституционного суда его кандидатура не была предложена ни до, ни после событий осени 1993-го, хотя вроде бы кого же еще? Но Ельцин знал Сергея Сергеевича еще по Свердловску. В 1994 году тот вышел из состава президентского Совета по правам человека в знак протеста против начала военных действий в Чечне, которые Конституционный суд РФ в 95-м признал «наведением конституционного порядка».
Последний раз я видел Сергея Сергеевича года три назад еще в Екатеринбурге: нашел телефон и напросился в гости. Он встретил меня в голубой рубашке – всегда он подбирал рубашки и водолазки под цвет своих необычайно светлых глаз, то есть всегда хотел быть еще и красивым (и был). Он стал вспоминать совместный с моим отцом байдарочный поход: не потому, что этот поход был самым интересным или отец был особенно близким его другом, но ведь это я к нему пришел. Я попробовал было заговорить о современном состоянии права, но он повернул опять на походы, и я понял, что эта тема старику неприятна.
Он рассказал, что редко теперь выходит из дома: ему трудно подниматься без лифта на четвертый (или пятый, не помню) этаж и что дочь – известный в Питере кардиолог – хочет перевезти его к себе, но он любит Екатеринбург. С «естественным правом собственности», судя по обстановке в квартире, у него не очень заладилось. Не учредил он, кроме Института философии и права и Уральской юридической академии, никаких таких ООО и адвокатских контор, хотя уж он-то как автор концепции Гражданского кодекса, конечно, мог бы. Близость к власти в тучные 90-е он не конвертировал в собственность не потому, что не мог, а потому, что думал о чем-то совсем другом.