Антон и Зяблик
Шрифт:
«Ну, теперь не уйдешь!» - подумал Спирька, присел на край ямы и свалился вниз. Метра два, наверно, пролетел и шлепнулся в мягкое дно - утрамбованный кукурузный силос, пахнувший уксусом и кислыми щами. Спирька чихнул разок, пошуровал руками по влажной ботве и. . . наткнулся на что-то пушистое и теплое. Поднес ладонь к глазам - жаворонок! Крылышки потрепаны, клюв беззвучно раскрывается, еле дышит. Но все же это он - серенький, живой!
Спирька с минуту посидел, чувствуя, как толкаются крылышки в пальцах, как под нежным пушком теплое сердце стучит: тик-так,
Спирька спрятал пленника за пазуху, отряхнулся и осторожно полез вверх по лесенке, приставленной к стене.
Выбрался из ямы, дохнул морозного воздуха и зажмурил глаза от солнечной синевы. Хорошо-то как!
И вдруг услышал над собой писк, странный какой-то писк. Что бы это такое? Потрогал у себя под рубахой - сидит маленький, Спирькин живот щекочет, выбраться хочет, видать. Под ноги глянул, но и там ничего. Посмотрел наверх - над головой шелестел крылышками… жаворонок!
Что за наваждение? Один лежал у него за пазухой, а другой летал над ямой и тревожно пищал. Расскажешь кому - но поверят. Выходит, поймал он самочку, а над ним кружил сейчас самец! Может, ушиблась она и не смогла улететь, а он не захотел оставить подругу в беде? Вот дела!..
«Ну и летай себе на здоровье!-решил Спирька.- А нам с Варькой и жаворонихи хватит!»
И побежал домой, не чуя ног под собой. Сердце его так и вспрыгивало от радости, а в теле легкость такая - вот-вот оторвется от земли и полетит. А потом тише побежал. Приустал немного и вовсе шагом пошел. Просунул руку за пазуху, нащупал теплый мохнатый комок и прислушался: тик-тик, тик-тик! Слабее и реже билось сердце у самочки: видно, успокоилась бедняжка. И жалко стало Спирьке - надо бы выпустить ее, да куда ей сейчас в мороз! Найдет ли обратно дорогу? Вот зима пройдет, оживут и поднимутся травы, прилетят с юга жаворонки, и тогда побегут они с Варькой на луг и выпустят пленницу- лети, милая, ищи своего дружка и никогда не попадайся! Пока шел, чего только Спирька не передумал!
Варька и Сонька сидели за швейной машиной, сидели и строчили, будто даже и не поднимались из-за стола.
– Спирька, Спиречка пришел!
– закричала Варька, махнула ему рукой - и снова к швейной машине.
– Ты посиди, мы тут быстренько! И такое-то платье получается, такое-то платье, загляденье просто!
Спирька вынул из-за пазухи жаворонка, разжал ладонь: самочка лежала, недвижно свесив помятые крылышки, и едва шевелила лапками.
– На вот!
– сказал Спирька и отвел глаза в сторону.
– Ой!
– взвизгнула Варька испуганно.
– Поймал?
Сонька робко ткнула пальцем в Спирькину ладонь:
– А может, это и не жаворонок вовсе?
– Как не жаворонок?
– вскинулась Варька.
– А может, просто воробей?
– Сама ты воробей!
– сказала Варька.
– Дура, вот ты кто!
– Почему же я дура?
– обиделась Сонька.
– А потому, что проиграла, а отдавать не хочешь.
– Варька проворно выдернула
– Мой теперь бантик!
– Отдай!
– взмолилась Сонька.
– На вот тебе желтенький!
– Не нужен мне желтенький, мой красненький будет!
– А мы так не уговаривались!
Сонька ухватилась за свой бантик, а Варька стала таскать ее по избе. Спирька стоял, сжимая в руке жаворонка, и не понимал, что происходит.
– Да ну тебя!
– заплакала Сонька.
– Не буду я дружиться с тобой!
– И не дружись!
– Варька толкнула Соньку.
– И пошла отсюда, и не приходи больше на моей машине шить! Как вот дам сейчас… Шумни ее, Спирька!
– Попросись чего-нибудь пошить, только попросись!
– плакала Сонька, надевая пальто.
– Не у тебя одной машина! Пойду к Зинке, она давно меня просила к себе. ..
– Ну и беги к своей Зинке! Подумаешь, нашла чем стращать! Мы вот со Спирькой шить сейчас будем, еще получше у нас выйдет. Правда, Спирька?
Сонька ушла, поскуливая как собачонка. Варька захлопнула за ней дверь, засуетилась возле Спирьки, стала обметать веником снег с валенок, снимать с него пальто, вся радостная и возбужденная.
– Подумаешь, нашла чем стращать! Будто мы и без нее не проживем!
Варька усадила его на табуретку и стала стягивать с него валенки.
– Замерз, хороший ты мой, - ворковала она, как взрослая над маленьким.
– Разве можно по такому морозу бегать! Ишь ты, озорной какой!
Жаворонок, который еще недавно шевелился у него на ладони, сейчас почему-то утих - лежал легким, слипшимся комком, подобрав крылышки, и лапками не двигал. Спирька приложил ухо к затвердевшей спинке: дышит ли?
– Ну чего ты держишь, господи, дай-ка мне сюда!
– Варька взяла жаворонка и положила его на загнетку.
– Пускай погреется, отойдет с морозу.
Она выбежала в чулан и принесла моченых яблок.
– Ой, что это я, холодным тебя угощаю? У нас щи уже в печке стомились. С морозу-то как хорошо поесть горячего!
Варька бросилась к печке, сняла с загнетки жаворонка и оглядела его:
– А ведь он подох!
– Подох, - сказал Спирька, бессмысленно уставившись на жаворонка, который еще недавно шевелился у него под рубахой.
– Умер, - поправился он и опустил голову.
Варька постояла над Спирькой, покачала головой и вздохнула.
– Ну и ладно, чего жалеть-то, дурачок!
– Она взяла жаворонка за лапку и выкинула его в холодные сени.- Все равно с него пользы никакой.
День был такой хороший, солнечный. Во дворе у корыта голуби дрались, кот следил за ними с крылечка, шевеля усами, - столько интересного было на свете, а Спирька ничего этого не замечал. Такая тоска, словно бы солнце украли. Варька кормила его щами, ругала Соньку - драную козу, смеялась чему-то, а Спирька ел, не чувствуя вкуса, вспоминал, как гонялся за жаворонком, прыгал за ним в силосную яму, и сам показался гадким себе и злым. И ради кого старался? Ради тряпичницы этой и подлизы. И как это он раньше не видел?