Антракт

Чик Мейвис

Колокола в моей голове зазвучали громко и чисто — Квазимодо не мог бы лучше прозвонить, — триумфально возвещая о приближении располагающего к общению Рождества.

— Меня не будет, — всем сразу ответила я. — Уезжаю к родителям в Шотландию. Но тем не менее большое вам спасибо.

Я раздумывала, не притвориться ли в последний момент, что я подхватила грипп, и увильнуть от поездки в Эдинбург. Я бы предпочла сидеть дома в Лондоне в одиночестве, есть шоколад и читать до поздней ночи, но понимала, что из этого ничего не выйдет. Фред и Джеральдина уже высказали пожелание, правда, очень сдержанное, повидаться в Рождество. Соседи были настолько добры, что не могли допустить мысли о моем одиночестве,

и решили что-нибудь предпринять. В открытке с поздравлениями, брошенной в мой почтовый ящик, была приписка:

«Джоан, если ты не уедешь из Лондона, мы будем счастливы видеть тебя. К нам на несколько дней приедут гости: один или два человека, с которыми мы познакомились в Италии. Не пропадай. С любовью, Ф. и Дж.».

После ленча я купила открытку и написала:

«Спасибо за приглашение, но я уезжаю к родителям. Желаю вам хорошо провести время. Джоан».

* * *

Поздно вечером, дрожа от холода, я пробралась по дорожке к их дому и бросила конверт в почтовый ящик. Но немного замешкалась. Когда на пороге возникла Джеральдина, я была уже в своем саду.

— Я написала вам открытку, — объяснила я. — Уезжаю, так что не смогу познакомиться с вашими друзьями.

— Как жаль, — сказала она. — Тебе бы они понравились. Один из них в марте будет играть в премьерном спектакле в Национальном театре. Потрясающий молодой человек. Прекрасный актер. Он гостил у Веры. Жаль, что ты не смогла приехать, в Италии было замечательно.

— Что ж, ничего не поделаешь, — ответила я. — Устрою себе каникулы сейчас.

Она кивнула и натянула кардиган на плечи.

— Кажется, солнца не было целую вечность.

— Да…

— Когда ты вернешься?

— Точно не знаю.

Джеральдина поняла намек, пожелала мне счастливого Рождества и, посоветовав одеться теплее, ушла в дом.

Странно, но в тот момент я не слышала предупредительного звона колоколов. Вероятно, из-за того, что им пришлось изрядно потрудиться днем. Но звонить им следовало — в этом не было сомнений. Пребывая в счастливом неведении, я вошла в дом и набрала номер родителей.

На следующий день я предприняла вылазку в шумный и яркий мир рождественских распродаж. Отцу выбрала сборник детективов Дороти Л. Сайерс, маме — небольшую вазочку, и еще купила две самые большие коробки шоколада, которые мне только удалось найти: одну для всех нас, а вторую — я с жадностью думала об этом — оставлю дома до возвращения. Поход за подарками неожиданно вызвал очень неприятное чувство, потому что я оказалась на рынке в том ряду, где торговали елями. На секунду мой взгляд остановился на молодой женщине, которая, как и я когда-то, выбирала елку. Она радостно улыбалась мужчине, ее лицо светилось ожиданием и надеждой. Девушка смеялась, он подмигивал ей и, шутя, говорил: «Кто рано встает, тому Бог дает». Очень верное замечание.

Стояли холода, и температура опускалась все ниже. Снег был покрыт толстым настом — хрупкий, хрустящий, он искрился на морозе. Я выглянула в сад и поразилась его красоте: густые летние заросли спутанных сорняков и неухоженных кустов сейчас превратились в белоснежные скульптуры с мягкими очертаниями. Как и я, они лучше всего чувствовали себя под непроницаемым снежным покровом. Оцепенение скрыло грязь и хаос. Было бы замечательно, если бы так продолжалось вечно!

Поездка началась необычайно красиво: яркое утреннее солнце сияло в морозном воздухе. По мере продвижения поезда на север оно опустилось ниже, и заснеженный пейзаж окрасился в персиковый цвет с оттенками розового, а небо казалось скорее оранжевым, чем голубым.

В поезде я продолжала размышлять о своем. Я по-прежнему хотела только покоя и, пока мне никто не

мешал, была абсолютно счастлива. Мы уже пересекли границу, когда я поняла, что пятое измерение все же существует, и, как верно говорят, это Добродетель. Мысль полностью оформилась в моей голове, только когда поезд, стуча колесами, уже покидал станцию в Данбаре. Открытие оказалось очень важным, приятным, и неожиданно для себя я обнаружила, что улыбаюсь и машу стоящим на платформе контролерам. И они от удивления тоже махали мне в ответ. Сначала я объяснила себе такое странное поведение приближающимся Рождеством, но тут же осознала, что раньше никогда не позволяла себе ничего подобного по отношению к служащим на железной дороге. Возможно, на станциях по всей стране эти люди только и ждут наших улыбок и приветственного взмаха руки, чтобы ответить тем же. Ведь есть что-то явно трогательное в отходящем от станции поезде. Путешествия любого рода обычно волнуют тех, кто остается. Я решила запомнить это на будущее.

Приятная мысль, которая оформилась у меня в голове в тот момент, когда поезд покидал станцию в Данбаре, была следующей: до настоящего времени цивилизованный Запад признавал четыре устойчивые модели отношений между полами. Из этого следует, что, если вы придерживаетесь одной из них, никто не посчитает возможным вторгаться. Каждая из этих моделей считается по-своему самодостаточной. Естественно, я могу судить только как женщина.

Первая и самая популярная модель — это сексуальная связь двух людей разного пола, которые живут вместе. Ее, как правило, называют браком, хотя она не всегда бывает соответствующим образом освящена. (Отсюда происходит вдовство — печальный образ жизни, как бы угрюмо и цинично ни отзывалась о нем Рода.)

Вторая модель — двое людей одного пола, которые живут вместе и так далее.

Третья — совместная жизнь с одним или несколькими друзьями разного пола, но без сексуальных отношений.

Четвертая (в любом случае она относится только к женщинам) — одинокая жизнь незамужней или разведенной женщины; считается, что это не сознательный выбор, а результат того, что мужчинам она неинтересна.

И последняя модель — мое пятое измерение — одинокая жизнь, вернее, осознанное предпочтение уединения, когда получаешь удовольствие от того, что живешь одна и как можно более отстраненно от других людей. Но поскольку над моей входной дверью не было транспаранта, на котором была бы вышита эта идея, не нашлось никого, кто серьезно относился бы к моему выбору. За исключением меня самой. Я существовала в своем пятом измерении — и вполне счастливо. Осознав это, я почувствовала себя гораздо лучше. И когда за окном в вечерних сумерках промелькнули заснеженные дома Эдинбурга, вышла из поезда с легким сердцем. Все складывалось вполне удачно, чтобы я могла спокойно пережить визит к родителям, а потом вернуться домой с неоспоримым правом на уединение. Замечательно.

Родители встречали меня на станции. Отец пытался согреться и хлопал в ладоши, не снимая черных кожаных перчаток, которые ударялись друг о друга с громким приятным звуком. У него покраснел нос, на голове была каракулевая шапка. Он увидел меня первым и широко улыбнулся. Мама была закутана в шубу и шарф, на ногах — высокие сапоги. Она, наверное, тоже улыбалась, но из-за узла на шарфе мне ничего не было видно. Оба словно сошли со страниц русского романа. «Держись, Джоан», — сказала я себе. Мне исполнился тридцать один год, и в поезде я открыла существование пятого измерения — все было замечательно, но, как бы там ни было, меня встречали родители. До сих пор они считали, что в день моей свадьбы навсегда передали меня из рук в руки уникальному Джеку Баттрему, а теперь он вернул меня обратно. К таким вещам родители относятся… как бы помягче выразиться… немного ограниченно.