Антракт
Шрифт:
Заявление, что Фауст удивился бы больше, чем я, было бы ложью. Мысль о том, что леди Годива в ветреный день пришла бы в большее замешательство, чем я, не соответствовала бы действительности. А слова о том, что мне не хотелось видеть Финбара, стали бы, если на секунду вспомнить Байрона, маскарадом правды. Ведь лучшими подарками являются те, о которых не задумываешься до того момента, пока их не получишь.
В надежде, что видение, возможно, исчезнет, я включила свет, но запах цветов остался, и он
— Я могу пройти? — спросил он, уже преодолев половину пути к двери в комнату и заглядывая внутрь, будто рассчитывая обнаружить там еще кого-то. — Ты одна, да?
Одинокая женщина никогда не должна признаваться малознакомому мужчине, что она одна дома ночью. Это первое правило пятого измерения. Он может, по чистой случайности, иметь на нее виды. Никогда не следует говорить ничего подобного.
— Совершенно одна, — громко сообщила я. — Здесь нет никого. Совсем. Абсолютно и однозначно.
Я вошла за Финбаром в комнату, наполненную музыкой, и, чтобы убедиться, что он меня услышал, добавила:
— Никого нет. Видишь? Совершенно.
— А, — сказал он неопределенно. Потом, освободив руку от сумок, показал от двери к окну. — Пройдись, — приказал он.
Я повиновалась.
— Ничего себе! — восхищенно произнес Финбар. — Посмотри, Герань, я салютую тебе. Уверен, ты заслуживаешь этого.
Пространство вокруг нас было пронизано музыкой.
— Позволь сообщить, — я обернулась к нему, чтобы мои слова прозвучали более убедительно, — я почти не пила!
И в этот момент запуталась ногой в оборках и рухнула. Звучало второе анданте…
— Не повезло, — сказал Финбар. — Мне тоже.
Он положил все вещи на диван и только потом протянул руку, чтобы помочь мне, но из гордости я встала сама.
Подкрутила регулятор приемника. Выносить одновременно Финбара и музыку было выше моих сил. В голове пульсировало и шипело, как будто пар не мог найти себе выход. То, что я уменьшила звук, отчасти сыграло роль предохранительного клапана. Немного успокоившись, я задала не особенно любезный вопрос:
— А ты что здесь делаешь?
— Принес тебе подарки. — Он показал на коробки, разложенные на диване.
— Зачем?
— Разве ты не любишь подарки?
— Я спросила, зачем ты пришел?
Не знаю, что я ожидала услышать. Мне было бы приятно, если бы романтический герой упал на колени, начал бить себя в грудь и говорить, что пришел, потому что не мог больше быть вдали от меня, — но это казалось нереальным. Глаза Финбара напоминали глаза дикого зверя, но не хищника на охоте, а, скорее, затравленного. Он сказал:
— Я пришел искать убежища, у меня сегодня был ужасный день.
И в этот момент я поняла, что до серьезного
— Утром я был в аэропорту, прощался с другом. Мне казалось, он так сильно привязан ко мне, что должен остаться на премьеру. Потом ленч с Джимбо и каким-то ослом-кинопродюсером из Техаса, — этот тип напоминает карикатуру на самого себя и хочет, чтобы я снимался в следующем его фильме. А потом я сильно вымотался на дневной репетиции. Неудивительно, потому что Джим и этот техасец сидели в зале и оценивали размер моих бицепсов — решали, не нужны ли мне интенсивные тренировки для следующей роли.
— Какой роли?
Финбар слегка вздрогнул и на секунду закрыл глаза.
— Этот техасец — он, мне кажется, глубоко верующий — хочет, чтобы я играл боксера! Я!
— Но тебя ведь не заставят, правда?
— Нет, мой дорогой невинный цветок, этого не будет… — Он толкнул меня пальцем в плечо. — Но когда речь идет о сделке приблизительно в полмиллиона долларов и у тебя такой агент, как Джим, который из кожи вон лез, чтобы заполучить роль, и тебе твой агент нравится, попробуй-ка отказаться. Так или иначе, сегодня вечером я был на организованной им фотосессии для одного глянцевого женского журнала.
— О, — спросила я, заинтересовавшись, — и какого именно?
— Не знаю, — раздраженно ответил Финбар, — я не спрашивал, но категорически отказался фотографироваться в какой-то церкви на задворках студии! Не сомневаюсь, этот снимок появился бы под заголовком: «Ф.Ф. выкроил момент, чтобы облегчить душу». Чувствуешь намек на ирландские корни?
— Но ты ведь из Танбридж-Уэлса?
Финбар приложил палец к губам.
— Тише, моя дорогая, у стен есть уши, — насмешливо сказал он.
— Что ж, мне кажется, это в порядке вещей.
Какая ужасная фраза!
— Черт, — выругался он. — Только ты не начинай… — И умоляюще воздел руки к потолку (какое великолепное зрелище!). — Я всегда хотел лишь одного — играть, желательно на сцене, а все остальное время оставаться самим собой. И теперь все это…
— Хочешь выпить? — спросила я. — Правда, у меня есть лишь немного водки.
— Значит, — произнес он напыщенно, прижимая ладони к груди и опускаясь на одно колено, — ты разрешаешь мне остаться?
Страшный миг — мне показалось, что я сейчас прокричу «Джеронимо!» и брошусь на него, но, к счастью, Финбар очень быстро поднялся, и опасность миновала.
— Я даже не покушаюсь на твой живительный напиток. — Он потянулся к стоящей на диване сумке. — Я принес свой. — И достал бутылку виски.
Сжимая в руке бокал, Финбар сказал:
— С моей стороны это очень рискованно. Завтра в восемь тридцать утра мы с Авфидием репетируем драку на мечах.
— Кто это?