Антракт
Шрифт:
— А мне понравилось, — заявила я. — Не нужно извиняться. Я уже давно не получала такого удовольствия.
Он слегка отстранился, держа меня за руки, и озадаченно посмотрел мне в глаза.
— Удовольствия? — спросил он. — Разве я… — Поднял голову, посмотрел на потолок, потом на меня и снова на потолок. — Разве я… — Он снова описал головой круг, как будто делал какое-то упражнение для шеи. — Хочу сказать, насколько я помню… А мне кажется, я все помню достаточно хорошо: стихи, цветы, потом танцы… Я ничего не упустил, так ведь?
— О нет, — подтвердила я, — ты
— Не знаю. Зависит от того, что именно я мог бы забыть.
— Финбар, не думаю, что выбор так уж разнообразен.
К несчастью.
— Мне не хотелось бы причинить тебе боль.
— Ты бы этого не сделал.
Он прижал мою голову к своей груди и чмокнул в макушку.
— Герань, ты ужасно кокетлива.
— Как и ты.
— О Господи, — произнес он, обхватив ладонью лоб, как будто мог выжать из него боль, — мне пора. Это правда. Опоздать на репетицию — самое большое преступление для профессионала, особенно на завершающем этапе репетиций, как у нас сейчас.
— Извини. — Я разжала руки.
— Это не твоя вина, — сказал он, ущипнув меня за подбородок. — Я достаточно взрослый и противный, чтобы самому нести ответственность… В конце концов, ты же не вливала в меня виски насильно, правда? — И подмигнул.
Сознаюсь, я отрицательно покачала головой.
Мы начали сражаться с его носками и туфлями.
О, проза жизни!
— Финбар, как насчет фильма?
Он обувался так, словно видел туфли впервые в жизни. Я ждала, почтительно соблюдая тишину, пока он не укротил незнакомцев.
— Ты согласишься?
Финбар не был похож на человека, который готов хоть па что-нибудь согласиться, но я чувствовала, что подобный разговор необходим. Он поднялся с пола, явно вдохновленный своим достижением.
— О, конечно, буду сниматься. Я намеренно разжигал страсти, чтобы проще было принести себя в жертву.
— Разве имеет значение, какие роли ты играешь? Знаешь, кто-то сказал однажды, что актер — это скульптор, высекающий статую из снега.
Он задумался над моими словами.
— Пожалуй, верно, если говорить о театре… Но с кино все по-другому, ведь фильм будет существовать вечно. Но не важно — я соглашусь, буду вести себя примерно, как хороший мальчик, так что этот Клейтон-младший еще скажет спасибо Господу за такой чистый лист бумаги, как я. Ал-ли-луйя! — Финбар снова схватился руками за голову, застонал и начал с трудом спускаться по лестнице.
Его лицо и вправду было почти таким же белым, как пальто, но, даже осунувшийся и небритый, Финбар Флинн все равно оставался самым привлекательным мужчиной, которого я, к сожалению, так и не узнала с чувственной стороны. И когда он запахнул пальто — оно сидело как влитое, — я поняла, что он снова превратился в актера.
— Ты никогда не видела, как я играю?
— Видела, конечно. Ты постоянно играешь. Иди, — сказала я, потому что знала: свой момент я уже упустила. — Тебе лучше поторопиться.
И протиснулась мимо него, чтобы отпереть дверь. Лучи солнца потоком хлынули в дом, заставив меня зажмуриться.
— Когда?.. — начала было я, но он захныкал, оказавшись на солнце.
— Хмурые дни, неделя за неделей, — и именно сегодня природа решила одарить нас сиянием. Что ж, думаю, это справедливо… в каком-то смысле. — Финбар переступил через порог, вышел на дорожку и обернулся. — Боже мой, моя дорогая Герань, что же я натворил? В твоем экзотическом мире существует прощение?
И вдруг, словно гром среди ясного неба, утреннее спокойствие нарушил голос.
— Джоан, это ты?
Мод Монтгомери: ее укладка показалась из-за забора, разделяющего участки, — глазки победно блестели.
— Я решила, тебе будет интересно узнать, — мы поймали…
Дама посмотрела на Финбара Флинна, который, вздрогнув и явственно застонав, повернулся в ее сторону. Голос моей соседки справа тяжело переносить и на трезвую голову, а услышать его в состоянии похмелья, должно быть, было убийственно.
— О, — проскрипела миссис Монтгомери, — извините…
Он снова застонал.
— …Я не думала, что у тебя гость.
— Сифилис [28] ? — мстительно переспросил Финбар.
— Простите?
Мне хотелось одновременно плакать и смеяться. Как она могла прервать нас в такой момент? Но смех все же взял верх.
— Лису, — нашлась я. — Он думает, вы поймали лису…
— Ловко, — с удовольствием заметил Финбар, игриво, а возможно, просто спьяну, подмигнув мне.
28
Игра слов: рох (англ.) — сифилис и схожее с ним по звучанию fox (англ.) — лиса.
— Нет, нет, — запротестовала она так, что он зажмурился… как от боли. — Э-э, крысу.
— Герань, — сказал Финбар, — я должен идти.
Открыл калитку и вышел, покачиваясь. А я осталась стоять в ночной рубашке на ярком солнце, абсолютно беспомощная.
Он помахал мне и обеими руками взялся за свои виски.
— До свидания!
Я подумала, что каждый раз расстаюсь с ним, причинив какой-то вред. Неудивительно, что он не особо жаждет следующих встреч.
— Не забудь про билеты, — прокричал Финбар и припустился по дороге, держась руками за голову.
— Это ведь актер? — спросила Мод.
— Конечно, — ответила я и захлопнула дверь с такой силой, что затрясся весь дом, от крыши до пустого подвала.
Глава 6
Прошло две недели. Я не виделась с Финбаром и не говорила с ним. В следующий за неудачной оргией день я получила огромный букет цветов, к которому была приложена записка с незатейливым текстом: «Цветы — цветку. С любовью и извинениями. Ф.». А позже, примерно неделю спустя, я коротко поговорила по телефону — с кем бы вы думали? — с маленьким толстяком Джимом.