Антропология Св.Григория Паламы
Шрифт:
Повторяем еще раз, что эти схематизации очень условны. Сказанное нисколько не исключает из католичества элемента нравственного аскетизма, а у протестантизма вовсе не отнимает момента оправдания в их нравственной теологии. Это деление пытается только указать на господствующий стиль богословских устремлений.
Третий возможный взгляд на значение искупительных подвигов это взгляд отцов Церкви, взгляд восточного Правословия. Искупление принесло не только возможность внутреннего очищения и не только надежду на оправдание на Страшном Суде, но и веру в обóжeниe всей полноты человеческого естества.
В IV главе нашей работы мы дали (без притязаний на исчерпывающую полноту) обзор святоотеческих воззрений на человека, и указали в исторической перспективе на возникновение и раскрытие в писаниях отцов Церкви этого учения об обóжении. Здесь
Надо прежде всего правильно понять самое слово "обóжение". Как известно, идея обоготворения, обóжения, уподобления Богу была не чужда и древней философии. Платон учил, что "бегство из этого мира к Богу есть, поскольку возможно, уподобление Богу" [1903] . Для Плотина душа в известном настроении становится разумной и бесстрастной, что и должно в сущности быть названо уподоблением Богу [1904] . Озаренная и наполненная светом она сама становится светосияющей чистым светом, легкой, невесомой, "становится или вернее есть Бог" [1905] .
[1903]
Theaet. 176 В. Cf: Respubl. X, 613; Leg. IV, 716.
[1904]
Ennead. l, 2. 3, 15–20.
[1905]
Ennead. VI, 9, 9, 56–60.
Но, конечно, это богоуподобление имеет характер еще моралистический, ограничивается нравственным катарсисом, а у Плотина неизбежно окрашивается духом его пантеистического миропонимания.
Только христианство могло дать правильное освещение этому вопросу. Живая личность Богочеловека, Его искупительная жертва, благодатные дары Духа в Церкви, и особенно евхаристическое приобщение сообщили вере человека в его загробную судьбу всю полноту истинного богопричастия.
Если отцы IV в. сказали слово "обóжение", то это не было по сравнению с Евангелием каким-то новшеством в их дерзновенных богословствованиях; оно не было вместе с тем и простым заимствованием из эллинской философии. Святоотеческое понимание "обóжения"" имеет совершенно другой оттенок и происхождение. Оно основано именно на Евангелии и вытекает из самого учения Господа и Его апостолов. Все учение Евангелия о богоуподоблении и богосыновстве, усыновлении раскрывается в посланиях апостольских, как учение об обóжении, или чтобы всем нам "сделаться причастниками божеского естества" (2 Петра I, 4). (Подробнее см. гл. II–IV настоящей работы).
В том же разборе святоотеческого учения о человеке было приведено немало ссылок из писаний патристических. Повторять их не приходится. Следует лишь напомнить, что наиболее отчетливое выражение идея обóжения нашла у св. Афанасия в его словах: "Бог вочеловечился, чтобы человек обóжился" [1906] , что в свою очередь является стилистическим уточнением формулы св. Иринея: "Сын Божий становится сыном человеческим, чтобы сын человеческий стал сыном Божиим" [1907] . Эти слова св. Афанасия восприняты всей литературой свв. отцов, как это было указано выше. Они пронизывают и все наше литургическое богословие. Приведем несколько примеров.
[1906]
"De incarnat. Verbi", cap. 54. – MPGr. t. 25, col. 192.
[1907]
"Adv haeres." III, X, 2. – MPGr. t. 7, col. 873.
"Христос обóжает мя воплощаяся, Христос мя возносит смиряяся…" [1908] .
"Да человека Бога (т. е. Богом) соделаешь, человек был еси преблагий Христе…" [1909] .
"Храм Богу явилася еси военепорочная, в оньже вселися священне человеческое существо обóжи, сотворил есть верным храмы ceбе" [1910] .
"Да обóжит человечество, Бог бысть человек…" [1911] .
[1908]
Октоих, гл. 1, неделя, утро, канон
[1909]
Октоих, гл. 7, четверток вечера на "Господи воззвах".
[1910]
Октоих, гл. 6, вторник, утро, 1 канон, песнь 6-ая.
[1911]
Октоих, гл. 1, среда, повечерье, канон, песнь 3-я.
"Яже едино естество человеков обóжившая, паче естества всенепорочная, рождшемуся из себе молися…" [1912] .
"Облекся в мя владыка… и истлевшее естество обóжи" [1913] .
"Равнодетельное Отцу родила еси Слово, обóжившее человеков существо, Того моли…" [1914]
"Сего бе ради Бог на землю сниде, да нас на небеса возведет" [1915] .
[1912]
Октоих, гл. 1, вторник, повечерье, канон, песнь 3-я.
[1913]
Октоих, гл. 1, вторник, повечерье, канон, песнь 5-я.
[1914]
Октоих, гл. 3, четверток, повечерье, канон, песнь 1-я.
[1915]
Акафист Иисусу Сладчайшему, кондак 8-й.
"Да Бога (т. е. Богом) человека соделаеши человеколюбче, был еси человек" [1916] .
Подобных выдержек из наших богослужебных книг можно привести великое множество. Дабы не умножать ссылок, укажем только, что службы Преображения и Вознесения Господня переполнены подобными мыслями. Они проходят через все песнопения вечерни и утрени этих праздников. А Синаксарь понедельника Св. Духа говорит о поклонении ангелов обóженной плоти Богочеловека.
[1916]
Октоих, гл. 8, среда, утро, канон Кресту, песнь 8-я.
Это значит, что идея обóжения не является только плодом богословских домыслов и отвлеченных умозрений о Боге, она не только результат мистических прозрений отдельных духовидцев; Церковь это восприняла, как самую настоящую духовную реальность и Церковь молится об обóжении человека, она руководит человека на пути его обóжения. "Теозис" есть "религизный идеал" Православия.
Останавливаясь подробнее на учении церкви об обóжении, надо сделать ряд замечаний и пояснений.
1. Во первых для отцов церкви "обóжение, – как говорит исследователь, – не идея, не теория, не догма, а прежде всего и более всего – факт их внутренней жизни. Вопрос о божестве Христа был для Афанасия не вопросом спекулятивного умозрения, а вопрос самой жизни, имевший глубокое этико-сотериологическое значение. Принять или отвергнуть "йоту" для него значило решить вопрос о жизни и смерти человека, ибо жизнь последнего есть процесс "обóжения", – а это обóжение немыслимо без признания божеского достоинства Христа" [1917] .
[1917]
П. Минин. "Главные направления древне-христианской мистики". – "Бог. Вестн.", 1911. декабрь, стр. 823–824.
2. В понимании обóжения можно впасть легко в две противоположные крайности. Либо это будет пантеистическое, внехристианское понимание, при котором человеческая личность погружается в Божество, сливается с Ним и исчезает для самостоятельного существования. Христианская религия, как проповедь наиболее совершенного персонализма, никогда подобный взгляд усвоить не могла. Другая крайность в этом вопросе – это недооценивание смысла "обóжения", его ослабление до минимума. Слово "обóжение" понимается тогда скорее, как некая гипербола, метафора или иная риторическая вольность. Это выражение хотели бы принимать, если только принять его, в переносном смысле, как некий удачный образ, который, однако, никак не следует разуметь буквально.