Анюта
Шрифт:
Карабин еле поспевал за Анютой, заходя то с одной, то с другой стороны, заглядывал в глаза и говорил, говорил без умолку. Но она его уже не слышала и словно забыла о его существовании, вглядываясь в надвигающееся стадо.
Вот от него отделилась огромная рыжая корова и стремительно понеслась им навстречу. Петька едва успел отскочить, рыжая его чуть не стоптала, никого, кроме хозяйки, на своем пути не видючи. А Анютка сразу эту рогатину за шею обняла и щекой об нее потерлась: Понедочка моя, ладушка, малышечка. Петька даже умилился, наблюдая эту радостную встречу, как будто месяц не видались.
А тут еще подбежали овечка с двумя ягнятами и замельтешили под ногами у Анюты. И вся эта компания направилась к своему двору, даже не оглянувшись на Петьку. Он долго глядел им вслед и чувствовал себя никому не нужным, бездомным бродягой.
– Я в колбасных обрезках разбираюсь, - угрюмо бормотал Карабин, бродя в сумерках вокруг своего временного пристанища - дубровской школы.
В этот вечер Петька Карабин твердо решил жениться и осесть в новых краях.
И ударный труд Петьки на сенокосе, и их короткая прогулка с Анютой не остались незамеченными. Уже на другое утро бабы голодаевские Насте донесли, а вечером за ужином она Анютку решила строго допросить, по какому праву этот "колбасный обрезок" возле нее увивается. Но Анюта так небрежно махнула рукой, что разговор на эту тему сам собою прекратился. Видно было, что Петьку Карабина в этом доме не принимают всерьез. И Настя, подумав, согласилась: лучше уж никакого зятя, чем такой обсевок.
Но молчать она долго не могла, даже за столом от нечего делать дразнила куму:
– А ты чего помалкиваешь, Сашка? Как будто не твоя дочка весь вечер с заезжим молодцом прогуляла. Хочешь, чтоб она, как Наташка Демичева с Мокрого, родила неизвестно от кого?
Но кума даже не улыбнулась и вдруг тихо сказала, глядя в тарелку:
– Наташка правильно сделала, что родила. Замуж ей уже не выйти, считай, перестарок, хоть ребеночка себе заимела.
Настя чуть не подавилась куском драчены, а проглотив кусок, загремела:
– Караул! Ты слышишь, Анютка, какую она тебе готовит судьбину? Позор-то какой, позор!
– Ничего, позор как-нибудь переживется, и не такое переживали, равнодушно отвечала на это кума.
– А у нас и женихов считай что не осталось, все разъехались. За кого им выходить, за прилеповского Федьку-дурачка?
Анюта украдкой поглядывала на мать и дивилась. Как боялись они с бабой Ариной за Любку: не принесла бы в подоле. Я не переживу этого, говорила тогда мамка. А теперь вовсю рожают без мужей и молодки-вдовы, и даже девки. Бабы устали их обговаривать. Ну так, посудачат малость для души - от кого, что да как. А бывает, не могут дознаться, чей ребенок, так они скрытно умеют родить...
Настя любила поговорить про женихов и про скорое Анюткино замужество. Действительно ли она в это верила или только подбадривала крестницу? И вдруг кума, сдуру как с дубу, заявляет бедной девке, чтобы она напрасно женихов не поджидала, а рожала бы от первого встречного, пока не поздно.
– Будет у тебя внучонок от Петьки Карабина, этого пьянюги и вора, пугала Настя.
– Про Петьку и разговору не было!
– рассердилась кума.
– Но есть же хорошие парни...
Настя так и повалилась на лавку и запричитала. Анюте вдруг вспомнилась частушка, Домнина припевочка. Весной
Ах, война, война, война!
Ты меня обидела.
Ты заставила любить
Кого я ненавидела.
Скорее бы потянули дальше дорогу и увели подальше от Дубровки строителей, думала Анюта. Как бы она хотела больше ни разу в своей жизни не видеть его и ничего о нем не слышать.
Через два дня к вечеру он появился снова. Медленно брел по скошенному лугу, угрюмо свесив голову. Анюта сразу поняла, что сегодня он совсем другой - нетрезвый и очень мрачный.
Он подошел поближе, закурил и долго жевал папиросу, исподлобья поглядывая на нее.
– А мне про тебя много чего рассказали, - вдруг услышала за спиной Анюта, и грабли в ее руках дрогнули.
Петька был не просто разочарован, а пришиблен услышанным. Чувствовал он себя так, словно его обманули, самым подлым образом провели, поиздевались и оставили с носом. А он как последний дурак размечтался о пятистенке, корове и детишках. Он уже почти поверил, что и ему отломится в жизни кусок и все будут уважать Петьку Карабина и завидовать.
– Нет, вы только поглядите на нее! Принцесса, прямо эта, как ее, Дюймовочка. А ты, оказывается, дама с богатым прошлым, Нюрок.
Петька чуть не всхлипнул - такие горечь и злость душили его. Ведь он уже давно разучился людям верить, знал, что все равно проведут, особенно бабы.
Если бы Анюта огрызалась или не смогла скрыть стыда, досады, Петька бы побазарил и, облегчив душу, пошел себе восвояси. А потом бы долго рассказывал дружкам, как его в Дубровке чуть не женили на гулящей девке.
Но она молчала и продолжала махать граблями. Словно не слышала Петьку, а думала о своем. Думала она о том, что теперь всякий новый человек в их деревнях неминуемо узнает про нее "все" и еще впридачу ко всему кое-что. Бабы у них придумливые, с фантазиями.
А Карабин все больше злился. И все-то она перед ним заносится. Даже по первости, когда он к ней со всем уважением, по-человечески, она на него прямо не глядела, вниманием не удостаивала, танцевать в круг не вышла. Как будто от кавалеров отбою нет, а сама-то дохлая какая, одни кости, вдруг заметил Петька. Ему так захотелось не просто обругать ее, а побольнее уязвить, как гвоздь вбить.
– Ну чего молчишь, Нюрка? Со студентами небось умные разговоры разговаривала, а я, простота, не гожусь для бесед? Нечем тебе гордиться, краля, тебя такую даже Васька, деревенщина, не возьмет за себя, такую использованную, такую...
Карабин так рассвирепел, что уже не слышал, что несет. На людях и при девках его приучили чуть придерживать язык. Но теперь нечего было сдерживаться...
На Анюту словно булыжники посыпались. Она вся сжалась и голову втянула в плечи.
– Ага, проняло наконец, - злорадствовал Петька.
Сначала он не понял, зачем она понеслась к кустам. Бросила наспех грабли и бежать. Э нет, так просто ты не избавишься от Петьки Карабина.
Он встал у нее на пути, раскинув руки, а когда она увернулась, схватил за рукав. С каким отвращением Анюта вырвала свою руку! Эта деревенская девка брезгует им, вспыхнуло в темном сознании Петьки.