Анж Питу (др. перевод)

Дюма-отец Александр

– О господи, чем же? – спросил заинтригованный король.

– Сегодня утром, вернее, ночью мы, словно две сумасбродки, удалили прислугу и заперлись у нее в спальне, которая помещается в самом конце здания, где живут пажи, а те, кстати, переехали вчера вечером в Рамбуйе. Мы хотели иметь уверенность, что нам никто не помешает осуществить задуманное.

– Боже, вы меня пугаете. И что же затеяли эти две Юдифи [167] ?

– Юдифь, во всяком случае, наделала шуму меньше, чем мы, – ответила королева. – А так –

сравнение лучше не надо. Кампан держала мешок с кольчугой, а я взяла длинный немецкий охотничий кинжал моего отца, которым он зарезал столько кабанов.

167

Согласно библейской легенде, вдова богатого иудея Юдифь, когда ее родной город осадил ассирийский военачальник Олоферн, пленила его своей красотой, напоила за ужином и после того, как он уснул, отрубила ему голову.

– Вот уж Юдифь так Юдифь! – со смехом воскликнул король.

– О, у Юдифи не было тяжелого пистолета, который я взяла у вас в оружейной и велела Веберу зарядить.

– Пистолета?

– Ну да. Видели бы вы, как ночью, отчаянно труся, вздрагивая от малейшего шума и скрываясь от любопытных взоров, мы крались по пустынному коридору, словно мыши-лакомки. Кампан затворила три двери и последнюю еще завесила периной; мы надели кольчугу на стоявший у стены манекен, на котором обычно висят мои платья, и я недрогнувшей – клянусь вам! – рукою ударила кинжалом по кольчуге. Лезвие спружинило, кинжал вылетел у меня из руки и, к нашему великому испугу, воткнулся в паркет.

– Вот дьявол! – не удержался король.

– Погодите, еще не все.

– И никакой дыры? – полюбопытствовал Людовик.

– Да погодите же вы! Кампан подняла кинжал и говорит: «Вы недостаточно сильны, государыня, да и рука у вас, должно быть, дрогнула. Дайте-ка я, у меня силы побольше, вот увидите». И вот она берет кинжал и наносит манекену такой удар, что мой бедный немецкий клинок сломался. Взгляните, государь, вот два куска; из остатков я закажу вам небольшой нож.

– Но это невероятно! – воскликнул король. – И кольчуга осталась цела?

– На одном из звеньев царапина, да три на другом, вот и все.

– Я хотел бы взглянуть.

– Сейчас увидите.

И королева с большой поспешностью принялась раздевать короля, чтобы поскорее продемонстрировать ему результаты ее подвигов.

– Вот тут как будто немного повреждено, как мне кажется, – сказал король, указывая на небольшую вмятину примерно с дюйм в поперечнике.

– Это от пистолетной пули, ваше величество.

– Как! Вы еще стреляли из пистолета?

– Я могу показать вам сплющенную пулю, еще черную. Ну, теперь вы верите, что вашей жизни не угрожает опасность?

– Вы – мой ангел-хранитель, – ответил король и принялся расстегивать кольчугу, чтобы получше рассмотреть следы от кинжала и пули.

– Сами посудите, мой милый король, – продолжала Мария Антуанетта, – как мне было страшно, когда пришлось выстрелить в кольчугу. И дело даже не в ужасном грохоте, которого я так боялась. Когда я целилась в кольчугу, призванную вас защитить, мне казалось, что я стреляю в

вас – настолько я страшилась увидеть отверстие от пули, ведь тогда все мои труды, все мои хлопоты и надежды пропали бы впустую.

– Дражайшая супруга, – сняв кольчугу, проговорил король, – как я вам признателен!

И он положил кольчугу на стол.

– Что вы такое делаете? – удивилась королева.

С этими словами она взяла доспех и протянула его королю. Но тот с улыбкой, полной изящества и благородства, ответил:

– Нет, благодарю вас.

– Вы отказываетесь? – вскричала королева.

– Да, отказываюсь.

– Подумайте хорошенько, ваше величество.

– Государь! – взмолилась г-жа Кампан.

– Это же ваше спасение, ваша жизнь!

– Возможно, – согласился король.

– Вы отказываетесь от помощи, ниспосланной вам самим господом.

– Будет! Довольно! – воскликнул король.

– О, неужто вы все-таки отказываетесь?

– Отказываюсь.

– Но они же вас убьют!

– Дорогая моя, когда в восемнадцатом веке дворяне идут в сражение, они одеты в суконный кафтан, камзол и сорочку – это их защита от пуль. Когда они идут защищать свою честь на дуэли, на них надета лишь сорочка – так они защищаются от шпаги. Я, первый дворянин королевства, поступлю точно так же, как мои друзья. Более того: там, где у них сукно, я один имею право носить шелк. Благодарю вас, моя дорогая супруга, благодарю, моя добрая королева, благодарю.

– Ах, – в отчаянии и восторге вскричала королева, – ну почему армия сейчас его не слышит?

Что же до короля, он спокойно оделся, даже, казалось, не сознавая всего героизма своего поступка.

– Неужели монархия погибла, – прошептала королева, – когда в подобный момент монарх выказывает такую гордость?

VI. Отъезд

Выйдя от королевы, Людовик XVI тут же очутился в окружении офицеров и прочих лиц, назначенных им сопровождать его в Париж. Это были господа де Бово, де Вильруа, де Нель и д’Эстен.

Смешавшись с толпою, Жильбер ждал, когда Людовик XVI его заметит, но тот бросил на него лишь беглый взгляд.

Было заметно, что все вокруг пребывают в сомнении и не верят в незыблемость принятого решения.

– После завтрака выезжаем, господа, – сообщил король.

Потом, заметив Жильбера, сказал:

– А, вы здесь, доктор, очень хорошо. Как вам известно, я беру вас с собой.

– К вашим услугам, государь.

Король прошел к себе в кабинет и работал там в течение двух часов.

Затем вместе с семейством прослушал мессу и около девяти сел за стол.

Завтрак прошел согласно заведенной церемонии, и только королева, бывшая у мессы с припухшими и покрасневшими глазами, ничего не ела и лишь присутствовала, чтобы подольше побыть вместе с королем.

Мария Антуанетта привела с собою обоих детей, и те, смущенные материнскими советами, переводили беспокойный взгляд с отца на толпу офицеров и гвардейцев.

Время от времени дети по приказу матери утирали слезы, набегавшие им на глаза, и это зрелище вызывало у одних жалость, у других – гнев, но огорчало всех присутствующих.