Апланта
Шрифт:
Я стою на краю катка. На мне вязаная шапочка, которую я когда-то использовал в бесполезной борьбе с облысением, неизменная белая курточка с капюшоном и металлическими пластинами вместо пуговиц, на ногах - коньки, взятые напрокат. Мы разъехались с Юлей. Но вот она выезжает на освещенную часть катка. Сильно оттолкнувшись, лечу к ней. Ноги сами собой делают все необходимое для устойчивого и быстрого катания.
– Вот тебе и раз, - издалека кричит мне Юля.
– Ты говорил, что не умеешь кататься!
– Даю честное слово, стою на коньках
– М-да! Нет слов! Ты просто весь окутан тайнами и загадками. Может быть, ты инопланетянин?
– Да, я инопланетянин! Только никому не говори.
Мы въезжаем в темную полосу. Здесь я совершаю то, что задумал раньше: сдергиваю с головы шапку.
Через минуту мы вновь оказываемся на освещенной части катка.
Ветер неприятно шевелит мои искусственные волосы. С трудом преодолеваю желание натянуть шапочку обратно. Не отрываясь, смотрю Юле в глаза. Спина сама собой выпрямляется. Жду Юлиного приговора апланте. Вместо этого Юля целует меня в щеку и, смеясь, уезжает далеко вперед. Я бросаюсь за ней.
Меня охватывает волна счастья! Апланта выдержала свой самый главный экзамен!
Весь вечер смеюсь и шучу столько, сколько не смеялся и не шутил за всю свою жизнь.
Провожаю Юлю до подъезда ее дома в Большом Николопесковском переулке. Я без головного убора, как говорит моя мама - простоволосый. Как на катке я снял шапочку, так она и лежит в кармане. Испытываю ни с чем не сравнимую радость: теперь я могу, как все, ходить без головного убора. Новая жизнь! Не хочется расставаться с Юлей, но пора. Иначе рискую вообще не попасть к себе домой. Перед прощанием хочу поцеловать Юлю. Она вдруг отстраняется. Сердце мое обрывается. Почему-то сразу прочувствовал серьезность ситуации и причину ее возникновения. Это мои волосы! Хорошее настроение закатывается, как осеннее солнце - сразу и без надежды на рассвет.
– Что? Что-нибудь не так?
– спрашиваю.
– Все так, - начинает Юля, но осекается.
– То есть не совсем.
– Что именно не так?
– Ты не обидишься?
– Постараюсь, - отвечаю голосом приговоренного к смерти.
– Ты носишь парик?
– с трудом выговаривает она.
Вот и все! Я разоблачен! Моя апланта оказалась не так хороша, как я уже привык думать о ней. А я-то, идиот, расслабился, шапку снял! Хотел быть, как все!
Это конец! Я вижу Юлю последний раз!
Страшная мысль приводит меня в чувство, заставляет собраться. Нет, так просто я не сдамся. Кажется, не я, а кто-то другой за меня начинает говорить и действовать.
– Юля, - произношу я чужим голосом.
– Как ты могла подумать, что я ношу парик?
Бедная Юля смотрит на меня с надеждой. "Она любит меня!" - где-то далеко проносится в моей голове. Но нельзя расслабляться, нужно идти до конца.
– Юля, ты знаешь, что я служил в армии.
– Конечно, знаю.
– А ты знаешь, где и кем я служил?
– Нет.
– Я не рассказывал потому, что не хотел понапрасну беспокоить тебя. Я служил в ракетных
– Говори, говори, я слушаю.
– В ракетных частях, стратегических частях... произошел несчастный случай...
– О боже!
– Мы с напарником заправляли жидким топливом стратегическую ракету дальнего действия. Он шел первым номером, я - вторым. Дело было ночью. Сначала все протекало согласно регламенту, то есть нормально. Ничто не предвещало беды. И вдруг происходит обрыв питающего шланга...
– Какой ужас!
– восклицает она.
Потрясенный, смотрю на Юлю - неужели верит?!
– ...да, произошел обрыв питающего шланга, ядовитая жидкость попадает на моего напарника... он погиб... на месте... умер в муках... на моих руках, его похоронили. Отличный был парень. Мне тоже досталось. Меньше, чем моему другу, но все же...
В заметном волнении Юля берет меня за руку. Я отстраняюсь.
– Подожди, - говорю я, - не сбивай меня. Давно нужно было все рассказать.
– Ты ждал удобного случая, - подсказывает Юля.
– Наверное. Топливо попало мне на правую ногу.
– Я задираю брючину и показываю красное пятно - след из далекого детства. Когда-то я варил банку сгущенки и опрокинул на себя кастрюлю с горячей водой.
– На ноге рана почти зажила, - говорю я.
– Кроме того, ядовитое топливо попало на мне на голову. С головой пока плохо. Доктора говорят, что ожог кожи на голове затянется через год. Но пока что мне больно дотрагиваться до головы.
Говорю и слушаю себя как бы со стороны. Мой загнанный в угол мозг услужливо подсказывает оправдательные ходы, которые в нормальных условиях я ни за что бы не нашел. Мне остается только пользоваться этим, презирая себя и не ведая, что из этого получится. Одна надежда на то, что Юле захочется поверить моему трепу.
– Какие доктора?
– спрашивает Юля.
– Вот видишь, ты и этого не знаешь! Да, Юля, каждую неделю мне приходится ходить к врачам, проходить курс лечения. Меня лечат лазером. От этого волосы кажутся неживыми, но это мои волосы. Как ты могла подумать, что я ношу парик!?
– Прости, я не знала.
– Мне кажется, ты просто ищещь повод расстаться. Если не хочешь со мной встречаться, так прямо и скажи. Я понимаю, кому хочется иметь с не вполне здоровым человеком!
Юля вновь берет меня за руку и больше уже не выпускает. К горлу подкатывает комок.
– Юля, я так тебя люблю! Не знаю, переживу ли я наше расставание, - говорю я.
Она бросается в мои объятия.
– О каком расставании ты говоришь! Я тоже тебя люблю!
– Ты не уйдешь от меня?
– спрашиваю я.
– Не уйду.
– Юля, любимая, даю слово, клянусь, - говорю я, утирая слезу.
– Если через год не выздровлю, то сам уйду от тебя.
– Молчи, молчи. Мы никогда не расстанемся. Ты обязательно вылечишься. Я подожду. Сейчас пойдем ко мне. Родителей нет дома. Дедушка давно спит.