Апланта
Шрифт:
– А мы желаем прямой пробор!
– вредничает Макс.
Я заявляю о выходе из игры и пытаюсь уйти. Макс показывает на меня пальцем и орет, как недорезаный:
– Господа, держите его! Фант отказывается выполнять волю фантующего! Хватайте жениха! Приведем приговор в исполнение! Несите расческу. Я сам сделаю ему пробор.
Слышится слабый голос Юли:
– Ребята, не нужно! Не делайте этого. Прекратите!
Подлетают два парня и начинают выкручивать мне руки, заводить их за спину. С диким воплем я
Парень, которого я ударил, утирает кровь из разбитого носа. Второй, выглянув из-под стола, гундосит:
– Ты что, совсем сдурел?! Мы ведь пошутили.
Ищу глазами Юлю. Она, чужая, стоит у дверей с поникшей головой. Ко мне подходит Зураб и говорит:
– Ну, знаете ли, молодой человек, всему есть предел!
И уже обращаясь ко всем, добавляет:
– Хочу пожелать всем доброй ночи и откланяться. Устал, годы берут свое.
Уход Зураба сопровождается гробовым молчанием. Следом свадьбу покинул Макс, за ним - Света и парень с разбитым носом, а потом дружно толпой - все остальные.
Со мной никто не попрощался.
Помогаю Юле убрать квартиру после свадебного застолья. Делаем все молча. Юля сердится на меня. Я сердит на нее. Почему она не помогла мне, не остановила Макса?
Юля садится на стул и начинает плакать. Забывая обиду, бросаюсь к ней и начинаю целовать, целовать.
– Юля, люблю тебя страшно! А ты?
Юля молчит. Отворачивается.
– Ты уже не любишь меня? Юля, скажи, скажи одно слово, и я уйду.
Юля произносит слова, которые я меньше всего хотел услышать.
– Ничего бы страшного не случилось, если бы Макс тебя причесал на прямой пробор.
– Как "ничего страшного"!
– возмущаюсь я.
– Ты забыла, о чем я тебе говорил?
– О чем забыла?
– Ты шутишь?
– говорю я, потрясенный.
– Как о чем? О том, что случилось со мной в армии, о том, что у меня болит голова, о том, что я прохожу курс лечения и сейчас мне больно не только расчесывать голову, но и дотрагиваться до нее. Мне нужен один год. Доктор говорит, что за это время я обязательно вылечусь. Ты забыла?!
– Ничего я не забыла!
– Не забыла? А раз так, то почему же не выручила меня, не защитила от Макса?
– Я очень устала и хочу спать, - холодно отвечает Юля.
– Как хочешь, - сдаюсь я.
Часть 21. Кровь.
Просыпаюсь среди ночи. Нестерпимо болит голова. Подобной боли я еще никогда не испытывал. Перед глазами зелено-красные круги. Мне кажется, я могу потерять сознание. Мне страшно. Стараясь не разбудить Юлю, в темноте пробираюсь в ванную. Включаю лампу. Пучки яркого света иголками вонзаются в глаза. Первые минуты ничего не вижу, только слышу чей-то стон. Не сразу доходит,
В предсвадебной суматохе я перестал следить за аплантой. Почти неделю носил ее, не снимая. В результате кожа под аплантой сопрела и сошла лоскутами. Боль такая, будто голову жгут открытым огнем. За дверью слышу шаги и едва успеваю защелкнуть задвижку. Слышу Юлин голос:
– Что с тобой?
– Ничего страшного. Иди спать. Сейчас приду.
– У тебя болит голова?
– Нет. Иди спать.
– Подушка вся в крови. Что происходит? Мне страшно. Открой дверь.
Голос Юли срывается. Она плачет.
– Умоляю, сделай, как прошу: иди спать, - говорю я, едва сдерживая рыдания.
– Через минуту я приду. Ну же...
– Я не уйду. Немедленно открой. Пожалей меня.
– Уходи, Юля. Иначе не знаю, что с собой сделаю!
– Господи! Да что же такое могло случиться! Хорошо, я жду тебя в спальне.
Смотрю на свое отражение в зеркале. Произношу вслух:
– Вот и все.
Прячу апланту под чугунной ванной. Заберу перед уходом. Заматываю голову полотенцем и выхожу. Юля бросается ко мне.
– Как ты напугал меня! Я думала, тебе плохо, - шепчет она, целуя мне лицо.
– Прости, тысячу раз прости меня!
– За что?
– Макс, идиот, обидел тебя. Я, дура, до конца не верила тебе.
– А теперь веришь?
– Верю и больше никому не позволю тебя обидеть.
– Юля, я устал. Ничего не соображаю. Давай спать. Завтра поговорим и все решим.
– Да, да! Идем спать, спать, спать. Обнявшись, мы проходим в спальню. Под одеялом Юля обнимает меня. Я реагирую.
– После, все после. Ты устал. Люблю тебя, - шепчет она.
Дождавшись, пока Юля уснет, осторожно вылезаю из-под одеяла. В полной темноте одеваюсь. Подхожу к входной двери и оборачиваюсь.
В глубине коридора в полумраке замечаю Зураба. Наши глаза встречаются. На его лице нет удивления.
Часть 22. Это ...
Стою у раскрытого настежь окна на 26-м техниче-ском этаже здания Совета Федерации. В одной руке у меня апланта, другой держусь за косяк. Сильный ветер сдувает вниз. Стоит отпустить руку - и все, конец!
Внизу, подо мной, крыша дома, в котором живет Юля. Вернуться к ней я не смогу! Как глупо все по-лучилось! Я сам собственными руками сломал жизнь Юле и погубил себя! Очередной порыв ветра. Я ору:
Поручик Голицын, тра-та-та, тра-та-та,
Корнет Оболенский, налейте ля-ля.
Зачем нам, поручик, тра-та-та, тра-та-та?
Чужая ля-ля-ка нам совсем не ля-ля...
и отпускаю руку…