Апокалипсис отменяется (сборник)
Шрифт:
— А как его выполнить, — гневно сказал Митякис, — если он болтается на орбите? Приземлится — и выполним.
— При спуске его мозг пострадает слишком сильно, — торопливо сказал Рахат. — Личность будет безвозвратно утеряна.
— И этого ты ему не сказал, — грохнул Торгвальд. Он возвышался над Митякисом, как Один, грозный повелитель Вальхаллы, над жалким смертным.
— Это его задача, Торгвальд, — ответил Митякис.
Рахат с огорчением отметил, что он не очень-то испугался.
— Он спасатель, — продолжал
— А нужно владеть! Но человек нашел выход. Только не смог рассказать тебе о нем. Ты спрятался. Думаю, ты нарочно осложнял операцию. И это — неприкрытый саботаж.
— Да какой саботаж! — крикнул Митякис. Лицо его начало багроветь. — Сейчас процесс «спасения» такой, что…
— Какой? — спросил Торгвальд.
— Дорогой и бестолковый, — сказал Митякис. — Как дети. Спасатели! Тамерлан и его команда. Я много раз уже об этом говорил. Маемся, бегаем. Несолидно и глупо. Теряем огромные деньги на какую-то пионерщину.
— Ты разве бегаешь? — притворно удивился Торгвальд. — Пионеришь?
— Какая разница, — сказал Митякис. — Он бегает. А мы — платим. За все. Берем из общего бюджета. А строительные проекты…
— Оставь свои проекты, — решительно сказал Торгвальд. — Несолидно это — дома строить. Глупо. Все, не возражай. Тебе шумный провал на руку — тем легче будет убедить Совет, что я опять занимаюсь ерундой, и вернуть главную роль себе и своим проектам. Не выйдет.
— Мои проекты — не такие, конечно, интересные, как ваши, но они стабильно дают прибыль и не подрывают авторитет.
— Хорошева мы все равно вытащим.
— Но как? — вскричал Митякис. — Как? Он — в космосе!
— Он знает как, — сказал Торгвальд, указывая на Рахата.
— Это очень сложно, — виновато сказал Рахат.
— Объясняй, — сказал Торгвальд.
Рахат включил планшет.
— В капсуле не спустить — мозг погибнет. Вот все расчеты. Спускать нельзя. Но можно изъять мозг — на корабле есть врач — и поместить в зонд, запуск которого должен состояться со Станции через четыре часа. Они собираются отправить его на орбиту вручную. Управлять зондом будут с Земли. Целиком Хорошев не влезет, даже голова — не влезет. Но если демонтировать видеокамеру, место появится.
Рахат кликнул, увеличивая изображение на экране планшета, продолжал:
— Я изучил устройство зонда, — если здесь, здесь и здесь отсоединить стойки, — астронавты сделают это минут за пятнадцать, — освободится необходимое место. На корабле есть свинцовые пластины, ими нужно будет обложить изнутри — иначе солнце уничтожит мозг наверняка. Сейчас нужно обратиться в ЦУП и выкупить зонд, после чего взять управление им на себя.
— При посадке мозг сгорит точно так же, как и в капсуле, даже еще быстрее, — заметил Торгвальд.
— А мы не будем спускать зонд на Землю! Мы посадим его на Луне. Зонд предусматривает мягкую посадку. И
— А двигатели? — спросил Торгвальд. — Они его не разогреют?
— Нет, я уже узнал.
Митякис громко рассмеялся.
— Зонд принадлежит компании «Чань-Э». Думаю, они уступят его. Мозг Хорошева накачают криопротекторами, тогда он сохранится гораздо лучше. Вот расчеты. Пятьдесят пять процентов, учитывая, что он проведет на Луне два года.
— Два года? Бред какой-то, — презрительно сказал Митякис.
— Мы посадим зонд в полярный кратер, где солнечные лучи не прогревают поверхность, — продолжил Рахат, стараясь не сбиться, — а потом вернем. В 2019 году на Луну отправится экспедиция для основания базы в том районе. Тип корабля, на котором они полетят, «Юпитер», обладает отличными условиями посадки. Эти космонавты и подберут зонд. И отправят на Землю. А мы сохраним пятьдесят пять процентов. Вот расчеты…
Рахат протянул планшет Торгвальду. На Митякиса он не смотрел.
— А средства? — спросил Митякис. — Торгвальд, это неслыханно. Я сообщу Совету. Он не допустит. Это миллиарды долларов. Да и пойдет ли на эту авантюру ЦУП? Или и там подмазывать придется?
— Намного меньше, — перебил Рахат, сам пугаясь своей дерзости. — Нам только нужно выкупить спутник. Ну, и сопроводить его… это миллионы, не миллиарды. Вот расчеты…
Митякис громко хмыкнул и сказал:
— Совет все равно не позволит. Это прецедент. Подобные спасательные операции всегда обходятся слишком дорого, но эта — что-то чудовищное. Совет не допустит такого мальчишества, Торгвальд. Из-за какого-то…
— А мозг кто вытащит? — спокойно спросил Торгвальд Рахата.
— На корабле есть врач. Нужно…
— Связаться с ними, — продолжил Торгвальд. — Вижу, в расчетах учтено и это.
— Торгвальд, я звоню Никонову. На этот раз он тебя не поддержит, — предупредил Митякис. Он достал из кармана телефон.
— Дело в том, что… есть еще расчеты. Я сделал их в «К-прогнозе», — торопливо заговорил Рахат, но Торгвальд перебил его:
— Некогда, потом. Займемся связью.
— Торгвальд, Совет не пойдет…
— Костас, собирай людей. Пусть принимают решение, — отрезал Торгвальд.
Митякис кивнул и вскинул руку с телефоном.
— Не здесь, — предупредил Торгвальд.
Митякис мягко притворил за собой дверь.
— Давно под меня копает, — сказал с улыбкой Торгвальд. — Может, в чем-то и прав. Но, знаешь, я считаю, спасение единомышленника, человека, любящего и ценящего свою жизнь, человека, желающего увидеть будущее, дороже и почетнее, чем строительство бизнес-центра. Если Совет будет против, оплачу операцию из собственного кармана. Митякис, конечно, воспользуется этим случаем, чтобы скинуть меня… Впрочем, ладно. Времени мало, а тебе наши дела неинтересны.