Апокалипсис отменяется (сборник)
Шрифт:
— Ха!
— Ничего смешного.
— Ошибаетесь. Думаете, мое желание — попытка сбежать? Вовсе нет. Просто пока вы и вам подобные мечтали о светлом будущем, я довольно хорошо изучил настоящее.
Сашка не выдержал — вскочил. Он несколько раз прошелся по кабинету, выпалил:
— Крионика — величайшее достижение, но вы избрали неверную стратегию. Какой толк от того, что вы замораживаете старушек на последнем издыхании? Ну настанет время победы над их болезнями, ну разморозите и вылечите, и что дальше? Какая от них польза? Что делать старушкам в новом мире?
— ВИЧ, — поправил Микасов. — У вас пока только ВИЧ…
— Неважно, — отмахнулся Сашка. — ВИЧ и СПИД — ерунда рядом с тем, что вот здесь!
Он ткнул себя в грудь, бросил нервно:
— У меня душа кровью обливается, когда вижу, что творится вокруг.
— Это лечится и сейчас, — ответил Микасов. — Психиатры, психологи… Религия, в конце концов.
— Ложь, все ложь. Врачи уже не умеют лечить, они только деньги высасывают, как и толстопузые церковники. Впрочем, вам и самому это известно.
Микасов отрешенно потер вспотевший лоб, отвел глаза и пробормотал чуть слышно:
— Это жизнь, только и всего. Умные приспосабливаются и добиваются немыслимых высот во все времена, при любых режимах.
— Знаю, — усмехнулся Сашка, — и добиваюсь.
В интонациях Микасова появилась неприкрытая ирония:
— Неужели?
— Захар Иванович, я неплохо изучил настоящее. В нашей системе жизни человек выполняет ограниченное количество задач. Все, что он делает, сводится к двум простым функциям — заработать и потратить. Все. Вы когда-нибудь пробовали не тратить на то, на что должны?
— А на что должен?
— На одежду определенного типа, на отпуск под жарким солнцем, на часы известной марки… Словом, на все то, на что принято тратить в вашем кругу.
— Ну а если мне нравится так одеваться? Если я люблю солнце?
— Уверены?
— Это всем нравится, — буркнул Микасов.
— Правда? А что изменится, если вы придете на работу в шотландском килте, например?
— Да не приду я так! Есть правила, есть определенные нормы. Это серьезная организация, тут не место шутам.
— Но ведь главное для клиентов и руководства Корпорации — ваша квалификация. А она не зависит от типа одежды, разве нет?
Захар Иванович фыркнул, демонстративно отвернулся. А Сашка продолжил уже уверенней:
— Вы живете стереотипами, как и большинство. И все, что выходит за рамки ваших представлений о мире, осуждаете. Можно сколько угодно говорить о свободе личности, совести, про самовыражение и прочие мировоззрения, но если человек выбивается из общей картинки, он считается преступником. А в чем его преступление?
— В чем?
— Он нарушает закон спроса и предложения. Этот закон давно перешагнул рамки экономики, теперь это социальный закон. Твой спрос должен соответствовать предложению, и, более того, ты должен, просто обязан зарабатывать и тратить. Если не делаешь этого — ты преступник. Променял солнечную Турцию на поход в лес — преступник. Променял пьяную вечеринку на поход в библиотеку —
Но для того, чтобы влиться в систему, мало просто зарабатывать и тратить. Мои однокурсники, например, уверены в собственной важности, думают, будто диплом вуза и должное усердие помогут взобраться на вершину мира. Но ведь это не так. Чтобы добиться чего-то стоящего, нужно уметь лицемерить, подставлять, лгать. Даже в деловом мире уже не ценят порядочность, только прибыль.
Микасов хмуро покосился на Сашку, снова отвел глаза. Парень сжал кулаки, сказал с усилием:
— Так вот, о спросе… Ваша Корпорация работает на коммерческой основе, а я — клиент. Я в состоянии оплатить услугу и подхожу по всем параметрам. Вы обязаны меня обслужить. Так будьте добры…
Молчание в кабинете Микасова повисло зловещее. Тишину нарушают только тяжелое пыхтение сотрудника Криоцентра и скрежет зубов озлобившегося Сашки. Парень впивается взглядом в красное лицо менеджера и уже готов броситься вперед, силой выбить из хамоватого клерка подпись на контракте. А тот будто чувствует, отодвигается и краем глаза следит за каждым Сашкиным движением.
— Ну что скажете, Захар Иванович? — не выдержал парень.
— Что скажу? — протянул клерк сурово. — Я не согласен с вашими доводами, Александр. Конечно, в чем-то вы правы. Но это ребячество чистой воды. У любого человека есть возможность доказать свою точку зрения, свою полезность. Может быть, наш мир действительно слишком циничен, но это не повод падать духом. Тысячи людей, десятки тысяч сражаются с системой и побеждают. И вы можете победить. Но только здесь и сейчас.
Вы переживаете, что мы отправляем в будущее старушек на последнем издыхании? Думаете, тому миру нужней эксцентричные молодые парни? Вряд ли. Уверены, что мир будущего будет честнее? А я полагаю, что если вы не справитесь с задачами настоящего, эта ситуация повторится. В вашем будущем, каким бы оно ни было, случится то же самое. Обязательно случится.
— Что вы хотите этим сказать?
Сашка нахмурился, подался вперед, но новые слова Микасова отбросили, как увесистая пощечина.
— Нет! — уверенно отчеканил мужчина. — И, пользуясь полномочиями, которые дала мне Корпорация, я объявляю это решение окончательным. Да, мы работаем за деньги, но не деньги главное — люди. Глупцам и слабакам нет места в будущем! Хотите быть полезным и нужным? Хотите жить в идеальном обществе? Ну так постройте его, Александр. Постройте!
— Как… — выдохнул Сашка растерянно.
— Вы молоды и талантливы, — напомнил клерк, — и, кажется, трудолюбивы. А ваша изобретательность перепрыгивает все разумные рамки. Будущее должны стоить такие, как вы. Вы сможете, не сомневаюсь.