Апокалипсис: р. от о.л.
Шрифт:
– За неприятности, - буркнула я.
– За способности, - возразил Виталий Петрович.
– Еще скажи, что за мое общество!
– И за это тоже... я ведь получаю удовольствие от того, что я с тобой... Пожалуйста, позволь мне договорить.
– Говори, - милостливо разрешила я. Может быть когда мои мысли покроются толстенным налетом разочарований, а на лицо ляжет сеть морщин, тогда я стану тираном и самодуркой. Но сейчас вежливость и здравомыслие меня еще не покинули.
– Мы с тобой принадлежим к антиобщественной группе, - Виталий Петрович начал по новой.
–
Слова моего спутника звучали оригинально. Я внимательно прислушивалась.
– С кем нас можно сравнить... ну, допустим, с большевиками накануне революции! Анечка, неужели ты думаешь, что большевики отказывались брать деньги друг у друга? Наоборот. Они не придавали деньгам никакого значения, все средства работали на общее дело. Так и у нас есть общее дело. Ты вносишь в него посильный вклад и я тоже! Ты рискуешь своей жизнью, проходя этажи, а мне позволь хотя бы платить за то, чтобы риск стал меньше!
Меня еще никто не сравнивал с большевиком, поэтому я сдалась. Мое упрямство оказалось слабее изумления. Если Виталий Петрович так хочет платить, пусть платит. Но из чувства справедливости отдам ему все свои личные деньги. Общее - значит, общее.
– О, черт!
– неожиданный возглас мужчины испугал меня.
– А этому что еще надо?!
Машина замедлилась и начала сворачивать к обочине.
– Мент, - пояснил Виталий Петрович.
– Остановил почему-то.
В моей голове сразу пронеслись худшие предположения. Нас выследили? Засада? Однако физиономия гаишника, показавшаяся в окне, развеяла мои тревоги.
На нас с Виталием Петровичем смотрело помятое лицо с толстыми щеками и красноватым носом. Маленькие глазки поблескивали из-под козырька. В них отражалось предвкушение.
– Права и техпаспорт, - сказал толстощекий.
– Почему девушка лежит? Что с ней?
Я рискнула сесть, чтобы не привлекать излишнее внимание. Мы почти выехали из города. Рядом не было пешеходов, да и вообще ближайший дом, уродливая двенадцатиэтажка, располагался метрах в двухстах.
– Девушка отдыхает, - спокойно ответил Виталий Петрович.
– Почему меня остановили?
Вопрос не понравился. Глазки злобно заблестели. О сколько раз я видела это выражение! Когда в метро или на улице без причины проверяют документы, стоит только попросить представиться и все: злоба гарантирована. Они не хотят представляться.
– Просто проверка, - глазки смотрели цепко из-под козырька.
– Покажите аптечку. А девушка пусть покажет паспорт.
Виталий Петрович оглянулся и я прочла по его лицу: мент не имеет права требовать все это, но я не буду с ним спорить, сейчас не до того.
Я едва успела заметить, как крупная купюра перекочевала в лапы гаишника вместе с правами.
– Можете ехать, - тут же милостливо разрешил он, даже не взглянув на права. И, подумав, добавил по доброте душевной.
– Счастливого пути!
Виталий Петрович воспользовался остановкой, чтобы сделать
– Алло, Игорь? Привет! Слушай, у меня есть к тебе дело. Нужна консультация. Нет, не по картинам. По оружию. Какому? Ну, допустим, холодному. По мечам. Да, по мечам. Мне нужен меч. Коллекционный, но функциональный. Да, полностью функциональный. Чтобы с ним хоть завтра в бой. Нет, не мне, а моему приятелю, серьезному человеку. А кто лучше разбирается? Стас? Это кто? Реконструктор? А кто такой реконструктор? А-а... Ну ладно. У него фирма или что? Автомастерская?! Ну-ну... Хорошо, спасибо. До встречи.
– Реконструктор - это специалист по старинному оружию, - пояснил мне Виталий Петрович, хотя я не спрашивала.
– Практик. Даже какие-то турниры устраивает... хм.
Машина отъехала от обочины и плавно вошла в поток автомобилей. Я снова легла на сидение.
– Ничего, если мы к нему заскочим сейчас?
– водитель явно пытался поймать мое лицо в зеркале заднего вида, но ему это не удавалось.
– Просто думаю, зачем терять время? Тут недалеко.
Что мне точно нравилось в Виталии Петровиче, так это способность быстро решать вопросы. Он не откладывал их в долгий ящик, не перепоручал кому-то, а тут же брал и решал. Энергичность все же редкое качество у мужчин.
Мы не успели далеко отъехать. Сзади раздался вой сирены. Машины вокруг начали испуганно шарахаться в стороны.
– Водитель БМВ, остановитесь!
– загремел мегафон.
– К обочине!
– Да что за...!
– у Виталия Петровича было такое выражение лица, что, казалось, он едва сдерживается, чтобы не выругаться.
Тем не менее, мы свернули к обочине и снова остановились. Я приподнялась на сидении, чтобы увидеть, как сзади тормознула милицейская машина. Оттуда резво выскочили двое: знакомый гаишник и еще один с автоматом.
Толстощекий подскочил к дверце водителя.
– Все, шеф, приехал!
– выпалил он.
– Автомат видишь?
– Вижу, - подтвердил Виталий Петрович, осторожно оглядываясь назад.
– Поэтому не дергайся. Твоя подружка в розыске!
– гаишник облегченно вздохнул, словно сообщил нам радостную новость.
– Я-то думаю - что-то она подозрительно лежит на сиденье. Дай проверю... И на тебе! Приехал, шеф!
– Ты это уже говорил, - голос Виталия Петровича был спокоен как сто статуй каменных будд. Я бы удивилась, как можно быть спокойным в такой ситуации, если бы сама не погрузилась в пучину отчаяния.
'Все, конец, - думала я.
– Сейчас меня схватят, а если попытаюсь бежать - пристрелят. Быстрее пули не побежишь. Схватят и потащат в камеру, а там Хранители до меня живо доберутся. Глупо надолго оставлять демона в камере, он ведь может ускользнуть в Первый Дом и ищи свищи. Думаю, что все отработано - сразу прикончат, без колебаний...'
В моей груди стало пусто. Холод начал разливаться по телу, захватывая ноги, живот, руки... Но это состояние быстро сменилось жаждой деятельности. Я села на сиденье, но это все, на что была способна. 'Сколько мне осталось жить?
– билась мысль в голове.
– Час? Два? Вот же невезение...'