Аполлион
Шрифт:
— Ох, у меня сподвижники везде, малышка. Есть масса способов обойти глупые талисманы, — еще один шаг, и он оказался всего лишь в двух футах от меня. — Ты дрожишь, — прошептал он.
Я дрожала?
— Недавно ты посещала Подземное Царство. Скажи на милость, зачем?
Моё горло ощущалось так, словно оно было закупорено.
— Ну, похоже, у тебя не везде сподвижники, раз ты не знаешь.
Арес ухмыльнулся.
— Очаровательно. Ты расскажешь мне, что там делала, или это закончится тем, что ты не будешь способна говорить вовсе. Выбор за тобой.
Я отказалась дать
— Я думала, что собираюсь закончить тем, что буду умолять о смерти. Как же я буду умолять, если не смогу говорить?
Он снова рассмеялся.
— Ты такая наивная, малышка. Есть множество других способов умолять о смерти, нежели только словами.
— Так ли это? — мой голос немного надломился, и я вздрогнула.
Его абсолютно белые глаза мерцали.
— Я многое повидал в битве. То как тело само по себе сворачивается, когда жаждет смерти. Безмолвный крик об освобождении. Глаза, и то, как они говорят, когда язык больше не функционирует. И затем есть душа, которая изнывает настолько жалко, когда смерть желанна, но она удерживается, что это придает ей безошибочное зловоние.
Лёд пронесся по моим венам, превратив кровь в мокрый снег. В этот момент я поняла, неважно, как сильно я буду бороться, это… это будет отстойно.
— Так что, если ты не хочешь испытать на себе всё это не понаслышке, ты расскажешь мне, что тебе понадобилось в Подземном Царстве, и затем ты подчинишься мне.
Я сглотнула, вздрогнув, когда кулаки снова заколотили по двери за моей спиной.
— Я не сильна во всех этих делах с подчинением.
— Ты можешь захотеть передумать на этот счет, — он прозвучал вежливо, словно давал совет. — Посмотри на это трезво, малышка. Всё чего я прошу — так это, чтобы ты соединилась с Сетом. Позволила ему заниматься тем, для чего он и был создан. Вот и всё. Он будет о тебе заботиться. Ты же понимаешь это. Так уж ли это плохо?
— Он лишит меня сущности.
— И что? Ты будешь счастлива и жива. Ты ни в чём не будешь нуждаться, — он слегка склонил подбородок, почти что игриво. — Я даже позволю жить тому, кого ты любишь. Это беспроигрышная ситуация для обеих сторон.
— За исключением богов, которых ты хочешь уничтожить, и тысяч, если не миллионов, людей, которые умрут.
Он пожал плечами.
— Последствия войны.
— Омерзительно, — сказала я.
— Это правда.
Мой живот мутило.
— Зачем… зачем ты делаешь это?
— А почему нет? — он уткнул свой длинный палец на подбородок. — Слишком долго обитатели Олимпа восседали на своих тронах в бездействие. Позволив целому миру наводниться детьми полубогов и смертных, пока мы уединялись на горе Олимп. Мир должен быть нашим.
Я покачала головой.
— Мир принадлежит людскому роду.
— Мир принадлежит богам! — прорычал он, его глаза засверкали. — Мне и любому другому богу, который видит истину. Вот кому принадлежит мир.
Мои пальцы беспомощно сжались.
— Почему ты просто не отдашь меня Сету? Почему ты пытаешься убедить меня?
— Ну, на самом деле, я же не могу просто взять перенести тебя туда, не так ли?
— Ты
Его брови резко опустились, а на челюсти заходили желваки.
— Есть кое-что. Ты не можешь заставить меня пойти с тобой, — мой пульс ускорился. — Верно?
Бог закипал.
— Ты — Аполлион. Поэтому я не могу заставить тебя, но не забывай, малышка, я могу, и я причиню тебе боль.
— Этой «малышке» с трудом верится в это, — смелость подпитывала мою браваду, что обычно никогда не было хорошей комбинацией. — Если конечно, ты не такой же, как и любой злодей, который хочет произнести длинную, неоправданно скучную речь, я бы посчитала, что ты относишься к больше-дела-и-меньше-слов типу бога.
Губы Ареса приоткрылись.
— Ты даже не представляешь. Законы, которые защищают Аполлиона, как и всё в природе — сбалансированы. В то время как тебя нельзя заставить внушением или с помощью рук, ты можешь быть убеждена некоторыми другими средствами.
— Ты никудышный торгаш, врёшь ты неубедительно.
Он издал низкий, глубокий ропот.
— Подчинись, или так тому и быть.
Я взглянула в жуткие, полностью белые глаза.
— Иди к чёрту.
На мгновение он выглядел едва ли не разочарованным, подобно недовольству, которое родители испытывают, когда их ребенок настолько глуп, чтобы что-нибудь постичь, но затем он широко улыбнулся.
— Не думаю, что Сету понравится это, но… ладно уж.
— Что?..
Арес рванул вперед, в долю секунды оказавшись передо мной. Все мысли о Сете тут же испарились, и инстинкт взял своё. Я призвала акашу, понимая, что она не убьет бога, но надеясь, что отправит его обратно на Олимп с поджатым между ног хвостом, но этому не суждено было случиться.
Он поймал мою руку за запястье и стиснул её с, что вероятно было, наименьшим нажимом, но острый всплеск боли заставил меня потерять концентрацию.
— Тебе не понравится моя убедительность, малышка.
А затем толкнул меня, и я ударилась об дверь с достаточной силой, чтобы это выбило из меня воздух. К несчастью, его речь Доктора Зло вовсе не была напыщенностью. Но если он может причинить мне боль, я могу вытерпеть это. Я не подчинюсь. Слишком многое было поставлено на карту. Слишком много жизней. Я смогу справиться с этим, и на всё, что я надеялась, так это, что он забудет об Айдене и Маркусе, когда он покончит со мной, или они смогут сделать всё как надо и свалить отсюда.
Я могу справиться с этим.
Оттолкнувшись от стены, я ринулась вправо и вытянула руку, но там, где находилась его грудь, уже было пустое место, и я ввалилась в него.
— Соскучилась по мне.
Я крутанулась, обнаружив его позади меня. Опустившись, я замахнулась ногой по его ноге… но попала лишь в воздух.
— Ты можешь продолжить в том же духе, если хочешь.
Подняв глаза, я обнаружила его, прислонившимся к двери, руки были скрещены на груди. Теперь я начинала выходить из себя. Вскочив на ноги, я набралась сил и толкнула себя в воздух, закрутив прекрасный удар-бабочки, который -