Аполлон
Шрифт:
– Поздно, Билли, – качаю головой. – Девочка выбор сделала. Так что займись теми двумя шлюхами, – киваю в сторону столика у противоположной стены, за которым разместились две полуголые крашеные блондинки. Он брезгливо кривится.
– По-моему, я уже их драл как-то, – уныло сообщает он, заливая пивом смутные воспоминания о вульгарных девицах. Ага, драл, как медведь, смеюсь про себя. В бар вваливаются Фокс и Картер. Оглядевшись, они направляются к нам. Следом заходит Бакс. Все Тайгерсы в сборе, кроме Ари. Салли приносит нам выпивку и стаканы, после чего оставляет свой номер на салфетке, опережая мою просьбу. Проводив плотоядным взглядом сексуальную задницу официантки, я поворачиваюсь к парням. Пришло время сообщить, что для всех нас начинается новый период уверенного взлета.
– У всех налито? – спрашиваю я, и, дождавшись, утвердительного ответа, перехожу к сути. – Парни, у меня охрененная новость. Сегодня я заключил годовой контракт
– Условия, что и при Каперски. Насчет трюковой части пока ничего не скажу. Сам сценарий не видел, – продолжаю я под оглушительное молчание. – И еще, Мейн утвердил меня на главную роль, так что в других проектах будете работать без меня. Но это временно. Предлагаю выпить за то, чтобы Тайгерсы снова заняли первое место среди каскадерских клубов, – поочередно пройдясь взглядом по лицам ошарашенных парней, я приподнимаю стакан и, звякнув кубиками льда, выпиваю половину.
– Охереть, – первым отмирает Фокс. – Ты, бл*дь, как долбанный джин, – он хватает бутылку и наполняет стакан до краев, остальные тоже приходят в чувство, а затем присоединяются к Фоксу. Начинается самая интересная часть вечера, включающая в себя море алкоголя, разбитых стаканов и распутных девиц. Парни, взбодрённые новостью, заливают в себя виски литрами и ударяются в разнузданную вакханалию, которая грозит перейти в оргию, судя по зашкаливающему градусу опьянения и количеству непонятно откуда взявшихся шлюх. В зале накурено, шумно, грохочет музыка, пьяный смех, звон бьющейся посуды. Время уверенно близится к полуночи, мой мозг постепенно отказывается функционировать в стабильном режиме. Жутко хочется свалить в тихое место, а лучше прихватить официантку Салли и отвезти на своем Харлее в укромное место. Она как раз проходит мимо, я ловлю девушку за руку.
– Снимай свой фартук, крошка. Мы уезжаем, – объявляю я. Салли смотрит на часы над входом в бар. Неуверенно топчется на месте. И хочется, и колется.
– Я заканчиваю через час, – с досадой закусив губу, отвечает девчонка. Я опускаю ладонь на ее задницу, привлекая ближе.
– Я не спросил, когда ты заканчиваешь. Я сказал, что мы уезжаем, – грубовато сжимаю пальцами упругую ягодицу, устремив взгляд в вырез на блузке. Она специально расстегнула еще одну пуговку, и могу сказать с уверенностью, что титьки у нее отменные. Мой нос практически утыкается в ложбинку, когда я чувствую, как меня резко тянут назад, пригвоздив к спинке стула.
– Оставь Салли в покое, Марк, – втиснувшись между мной и приглянувшейся моему члену девчонкой, насмешливо произносит Ари. Откуда она, бл*дь, взялась? Салли недовольно хмурится, ревниво поглядывая на рыжую бестию, которая нагло усаживается мне на колени и, обняв за шею, смачно целует в губы. Разыгрываемое шоу предназначено исключительно для резко погрустневшей малышки Салли, бесцеремонно оттиснутой в сторону. А мне, если честно, все равно, кого трахать сегодня. Углубляю поцелуй, одной рукой прижимаю Ари ближе к себе, другой забираюсь под короткую кожаную юбку, больше напоминающую широкий пояс. На ней была точно такая же, когда мы познакомились. Ари прикусывает мой язык, настойчиво орудующий у нее во рту, пока я уверенно продвигаюсь к краю ее кружевных трусиков. Сжимает мою руку сильными бедрами и отстраняется, чтобы перевести дыхание. Салли уже и след простыл. Парни развлекаются с новыми девочками, до нас никому нет дела.
– Кажется, вчера ты жаловалась, что устала от меня, – хрипло произношу я.
– Это было вчера. Ты, и правда, собирался трахнуть эту уродину? Что с твоим вкусом, Красавин? Или ты совсем не брезглив? – плывущий взгляд Ари расфокусирован, красные влажные губы приоткрыты, грудь под укороченным топом вздымается, выдавая охватившее девушку возбуждение. Круглая попка ерзает на моем вздувшемся под джинсами члене, вызывая мучительное напряжение. Свободной рукой я сжимаю ее упругие сиськи, большим и указательным пальцами потягиваю твердый сосок. Ахнув, Ари непроизвольно раздвигает ноги, и моя рука мгновенно оказывается между ее ног, а язык у нее во рту.
– Ты стала жутко ненасытной, крошка, – ухмыляюсь я, разрывая поцелуй. Грубо двигая пальцами по влажным кружевам, отодвигаю в сторону край белья и толкаюсь в чертовски мокрую тугую дырку. От мысли, что я могу с лёгкостью вставить ей прямо здесь, у меня сносит крышу. В облаках сигаретного дыма и всеобщего опьянения, никто бы даже не заметил, если бы я расстегнул ширинку и засадил…. И чем сильнее ее попка елозит по напряженному члену, тем сильнее желание забить на зрителей и дать сучке то, что она хочет, не вставая из-за стола. Но это, бл*дь, не ночной клуб, где мы не раз трахались, не обращая внимания
– Детка, тут есть туалет, – упираясь своим лбом в ее и, задыхаясь от похоти, произношу я. Она прижимается острыми сосками к моей груди, обхватывая пальцами выпуклость под джинсами и начинает ловко двигать рукой вверх-вниз.
– Ты решил поссать? А я думала, у тебя встал, – насмешливо выдыхает она в мои губы.
– Смешно, – ухмыляюсь я и провожу кончиком языка по ее нижней губе, со стоном всасываю, толкаясь пульсирующим членом в ладонь Ари. Она резко сжимает его, заставив меня зашипеть, потом ударяет ладонями в грудь и слезает с моих колен. Болезненно морщась, я потираю травмированные яйца и встаю следом. Она ничего не говорит, просто двигается к выходу, виляя своим едва прикрытым задом. И я, как загипнотизированный ее потрясной задницей, безропотно иду следом. Кто-то из парней окликает меня, но я не реагирую. Деньги бармену уплачены вперед, можно спокойно сваливать.
Оказавшись на улице, мы с Ари, каждый направляемся к своему байку. Одновременно выезжаем с парковки и на бешеной скорости несемся по трассе. Алкоголь и адреналин опасное сочетание, которое однажды уже закончилось больничной койкой. Я из тех отморозков, кто не усваивает уроки жизни и, видимо, не раз еще расплачусь за свою безалаберность.
Мама неоднократно говорила, что, вложив в меня огромное количество знаний, и, вырастив из обычного мальчишки вундеркинда, забыла привить ему главное – чувство ответственности. Но будь я ответственным, то никогда не стал бы каскадером, трюкачом и безумцем. Ответственный Марк прожил бы скучную тухлую жизнь и точно не посмел бы прикоснуться к пятнадцатилетней Маше. Все свое детство я пытался вырваться из-под ига чужих ожиданий. Нет, черт, не так. Не чужих. Но я постоянно ощущал себя подопытным кроликом, а не ребенком. Я задыхался. Родительская гиперопека, жесткая дисциплина и контроль любых проявлений моей индивидуальности. Вывешенный на стену возле моей кровати плотный распорядок дня, дурацкие правила, расписания занятий с репетиторами и абсолютный мизер свободного времени. Родители не замечали, что душат меня, что я другой: люблю ветер и скорость, хочу лететь по жизни, разбиваться и снова вставать, а не ползти, анализируя прошлое и планируя будущее. Я никогда не хотел быть долбанным ботаником, гениальным математиком, ученым. Не хотел, чтобы мной гордились, писали про меня книжки по воспитанию гениев. Не хотел быть примером для других. И мне нужно было не так много, на самом деле. Чувствовать себя любимым сыном, потому что имел на это полное право, как единственный родной кровный ребенок. Сейчас я понимаю, что мои родители совершили подвиг, усыновив четырнадцать детей, дав им отличное образование, воспитав достойных и талантливых людей. Но когда я был подростком, я ненавидел их всех… кроме Маши, а родителей не мог простить за то, что при живых отце и матери я оказался в детском доме. Именно так я видел наш коттедж в Твери, где прошли мои детство и юность. Где осталось мое разбитое сердце, вместе с моей маленькой Джульеттой с серебристыми волосами. Я никогда не забуду наш летний домик и те пару недель, когда мы любили друг друга так, как умеют любить только в первый раз. Я был тогда идиотом, который не рассмотрел истинное чувство в ее голубых глазах, оставил позади, чтобы рвануть в свое прекрасное интересное будущее. Я думал, что у меня впереди будет еще миллион таких, как Маша. Я хотел успеть так много и успел, но упустил главное, я потерял ее – единственную, рядом с кем все мои успехи или промахи имели значение. Я осознал, как сильно облажался, но слишком поздно. Она решила пойти дальше, смогла полюбить снова, была счастлива и любима, пока я не вернулся и чуть не разрушил все. Я помню ее слова, когда я прижал Машу к стене в гостиничном номере: «Если ты сделаешь это, то убьешь меня». Мне нужно было понять уже тогда и оставить в покое ее – чужую жену, мать маленькой дочери, которую она родила от любимого, черт побери, мужчины. Не меня. Это сложно объяснить, я просто чувствовал, что мы принадлежим друг другу, наша связь ощущалась через огромные расстояния и океаны. Я искренне считал, что исправляю нашу общую ошибку, пытаясь вернуть утраченное. Я был долбанным эгоистом.
Ари обгоняет меня на светофоре, показывая фак, юбка задралась почти до пояса, но на скорости, с которой мы несемся, даже я не могу толком разглядеть ее стройные ножки и задницу. Словно специально, чтобы раздразнить меня, рыжая сучка прибавляет газу и сворачивает в сторону дикого пляжа. Я знаю, куда она направляется. Это, бл*дь, мое место, было моим. Пока она не застукала меня там. Случайно или нет – я вряд ли узнаю. Но трахаться с ней здесь я точно не стану.
Ари резко тормозит на обочине, поднимая облако пыли, резво спрыгивает с байка и снимает шлем. Я делаю то же самое и ловлю ее за руку, когда она собирается сбежать от меня, продолжая играть в игру, в которой я больше не хочу участвовать.