Апология

Старцева Лея Анатольевна

Основной задачей новоиспеченного работника являлось ничто иное как донос самому Казимиру Ивановичу на коллег, в случае разговора среди коллектива о свержении власти или же о подготовляющихся стачках. Делалось это в случае пресечения любого революционера или их приверженца. На самом деле, полагается, что за порядком должны следить сами фабриканты или помещики (конечно, не брать в счет те предприятия, где без помощи приказчиков и управляющих не обойтись), но казалось, что именно сей хозяин слишком ленив для этого, и проводит свое «трудовое» время несколько иначе. Он и ранее думал о том, что стоит найти нужного человека, но руки никак не доходили до поиска, а оставлять собственных рабочих на произвол судьбы никак нельзя.

Объяснения деятельности давались с трудом, и хотя Яша кивал, делая вид, будто все понимает,

Казимир Иванович замечал его состояние, решил обсудить эту проблему следующим днем. Однако парень снова противился. Он буквально рвался в бой, ожидая начала рабочего дня. Происходило это по одной и той же причине – алкоголь в крови, который так желал выплеснуть все свои эмоции, кои так резко сменялись. Отказывать хозяин не стал, хотя и продолжал внутри себя глумиться над Яшей. Стараясь скорчить серьезное лицо, просил его лишь об одном – первое время не выделяться из рабочей массы, ведь если те примут его за «своего», пробираться в новое повальное увлечение рабочих-пролетариатов станет гораздо легче. Такой жест может показаться недостаточно человечным, даже лицемерным, но Казимиру Ивановичу была явно важнее слаженная работа коллектива, без образующихся в нем проплешин, нежели двурушничество его подопечного в глазах рабочих. Итог разговора был таков – сыграть на один день обыкновенного гражданина, а после, по результатам, сделать выводы как правильнее вести себя в будущем.

Яше нравилась перспектива жителя Петрограда, а от полемики старался всячески бежать в обсуждении. Безмолвное кивание головой, отстраненный диалог – совсем не то поведение, которое обыкновенно ожидает человек, дающий работу. Казимира Ивановича с легкостью можно было отнести к людям, которыми движет чаще не разум, а настроение, и только потому, тот совершенно не хотел гнать в шею гостя, к тому же в кой-какой степени приближенного к нему. Он пытался уверить себя, что никто иной, кроме человека из деревни, совершенно отстраненного, не имеющего какого-либо взгляда на власть, нельзя нанять на это же место.

Еще бы пару бокалов, и будущий рабочий уснул прямо за столом, но день подходил к ночи, потому хозяин направил того в одну из почивален для гостей.

Глава 3. Мгновенье счастья.

Утро началось с тяжелой головы, помутненным рассудком, ярким рассветом из-за длинных штор. На секунду он совсем забыл где находится, а увидеть первым делом перед собой девушку – более чем не ожидал. Незнакомка выглядела достаточно тихой, воспитанной, совсем не конфликтной, об этом свидетельствовал и ее внешний вид: черное платье без единой складки, поверх которого приятно глазу сидел белый фартук. Но она испугала его не на шутку. Теперь сталось ясно – хозяин дома вовсе не аккуратист, а лишь достаточно богат чтобы обеспечить это. Прежде Яша никогда не видел прислуги, но взбудоражило его, надо полагать, только ее неожиданное появление. Домработница мягко назвала час, объявила, что парню уже пора собираться на работу и удалилась, не забыв упомянуть о дожидающемся завтраке. Все вокруг казалось совершенно не вообразимым, чувствовал себя не просто дворянином, а настоящим царем, однако он прекрасно осознавал, что эта оболочка превосходства отнюдь не на долго. В воспоминаниях о прошедшем чествовании осталось совсем мало, но свою основную задачу парень помнил беспрекословно, хотя и не понимал до конца.

Вся смелость с осанистостью Яши на утро исчезла так же, как алкоголь из крови, оставляя за собой лишь мигрень. Неприятное состояние, пробуждение с «четырех ног», бесспорно, давало о себе знать каждую секунду. Горничная была примерно такого же возраста, как и сам гость, она даже несколько заинтересовала его, но разговор их абсолютно не сложился. Все, что удалось узнать Яше – имя девушки. Марта Семеновна. Тогда он, услышав столь непривычную слуху служебную субординацию от сверстницы, впервые назвал себя полным именем. Никто никогда не обращался к нему как к Якову Марковичу, потому прежде вовсе не ассоциировал себя с ним. Новое с интересом хотелось изучать, но птичья болезнь препятствовала во всем. Тогда то, Яков Маркович, и пожалел о сказанных ранее словах. Тем не менее, он не мог не то что отказаться от них, а просто постеснялся бы рассказать о своем недуге.

На одной из волшебных карет, предоставленных Казимиром Ивановичем, Яша поехал до депо. Его не покидало волнение,

страхи о непринятии в коллективе, и, что гораздо страшнее – рассекречивание «агента». Ведь в таком случае рабочие могли бы распустить кулаки, устроив самосуд над парнем. Его прежде депрессивное состояние, ночью сменившее себя на бескручинное настроение, потихоньку возвращалось на своя. В мутном окне, как и прежде, виднелись красоты, но не было такого же восторга, какой парень ощущал, завидев город впервые. Яков перебивал все слова, высказанные под алкогольным опьянением, не осознанно краснел, ругая себя. Так же не покидали мысли, каков же обыкновенный рабочий, если Яшу доставляют на столь необычном средстве перемещения? Логично подумать, что человек, абсолютно не знакомый с местной культурой не справится с познанием столицы в одиночку, а тратить на него время некому. Так что, Казимир Иванович сделал на первый раз поблажку, не задумываясь о том, как его подопечный будет выкручиваться. Все-таки, даже если застукают – судить будут его же, ведь грозного хозяина боятся, не станут перечить.

Парня словесно выпнули из кареты, перед ним явилось небольшое кирпичное здание с железными дверями. Кучер мгновенно увез повозку, а Яша лишь печально наблюдал за ее удалением. Снова взгрустнул, затосковал по дому, но медленно поплелся к рабочему месту. Ох, как сильно ему не хотелось там находиться. Даже думал о том, чтобы дать волю эмоциям, бежать куда подальше. Как бы не так! Обещание матери – есть выше обещания самому себе. И уж если такой высокопоставленный человек как Казимир Иванович изволил его назвать мужественным, быть может оно так на самом деле? Не спеша, прогулочным шагом, он направился ко входу. Наконец выдался шанс на краткое время побыть одному. Солнце красиво выглядывало из-за туч, оно отливалось на высочайших окнах депо, отражалось, создавая иллюзию, будто внутри ничто иное, как тьма. Рядом чудесный парк с красивыми деревьями и клумбами, частично прикрывающий дома горожан. Он пробуждал внутри что-то теплое, напоминающее пусть и очень отдаленно, привычный глазу лес. Надежда на то, что однажды сможет прогуляться по нему зарождалась где-то глубоко внутри и стремительно прорастала вверх. От чего-то Яша даже вспомнил Марту Семеновну, предположил, что с оказаться там с ней было бы чудесно. Почему именно с ней? Сам не знал. Это была спонтанная мысль, не имеющая своих корней, внезапно появилась, и точно так же пропала.

Тяжелая дверь отворилась, оттуда вышли двое парней, на вид чуть старше самого Яши. Его плечи опустились, стал сутулиться и потупил взгляд. Пелена скованности накрыла парня, казалось, будто рабочие глядят на него совсем не доброжелательно, а их папироски в руках только придают пафоса. Вечно избегающего общества людей, сложно заставить в один миг, инда с секретным заданием, вести себя абсолютно раскованно. Ожидая насмешек, сложил руку в глубокий карман брюк, а второй сильнее натянул фуражку на скошенный лоб. Вдохнул по больше воздуха, ведь знал, что не может просто зайти, не завязав диалог. Глаз старался не поднимать. Ему безумно повезло, ведь один юноша, из которого так и лилось желание к общению, решил заговорить. Он явно не выражал негатива, но Яше все чудилось иначе.

– Что за диво? – громко произнес тот, состроив подобие улыбки. – Новая частичка нашего рабочего общества?

На щеках Якова появился румянец. Его трясло все сильнее, ведь если парни заметили на чем тот добирался – ему явно не поздоровится. Взглянул из-под козырька на двух ребят, кои с интересом того приняли. Они совсем не походили на Казимира Ивановича, но отдаленного напоминали жителей малой родины: длинные, не подходящие по размеру штаны на одном, на втором – такой же огромный комбинезон, оба в запачканных рубашках. Разговорчивый пытался стереть со лба копоть некогда белой перчаткой, но все четно.

– Так точно, – под сурдинку произнес Яша.

– Умеешь ли что? – втянулся в диалог второй.

– Учусь!

– Похвально. Я тоже пришел сюда без нужных знаний, жизни другой не было, – сознался, сбрасывая пепел. – Как звать то?

– Яков Маркович, – вспоминая краткую утреннюю беседу, решил, что иначе в городском обществе не обращаются. Рабочие засмеялись. Пришедший только сильнее смутился.

– Так, Яшка значит? – болтливый вернулся в разговор. – Будем знакомы! Я – Гриша. Просто Гришкой и зови, – Как перед грозным учителем Яша закивал головой.