Апостолы Антимира
Шрифт:
Майнью постоянно молчал. Среди нас всех одна Аида улыбалась, трещала безумолку, фотографировала окружающие виды и была полна беззаботного счастья.
Что с ней будет дальше? Отпустит ли её колун после того, как мы избавимся от Майнью? – Думал я, глядя на нее, пока мы сидели за обедом в каком-то маленьком кафе по дороге в Тенгбоче.
Зачем она ему, если в Антимире всё равно нет любви? Я никогда даже не задумывался, существует ли она на свете, но точно узнав, что её нет, даже не расстроился. Я не испытывал совершенно никаких чувств: ни в моральном плане, ни в физическом. Я не ощущал ни тяжести снаряжения, ни голода, ни холода, ни сытости, ни усталости, ни печали, ни радости – ничего. Может, так действовал дар?
Мы игнорировали всех гидов, шерпов-носильщиков и охранников, назойливо предлагавших свои услуги. Не только из-за стеснения в материальных средствах, но в большей степени оттого, что нам не нужны были лишние глаза и уши. Хотя, о том, что кто-нибудь из них сможет сболтнуть про нас лишнее, я не беспокоился. Я знал, что этот человек даже не успеет этого сделать: Владислав устранит его раньше, чем он откроет рот.
Мы заночевали в маленьком отеле. И за ночь я не сомкнул глаз. Мне с Майнью достался номер с потрясающим видом на Гималаи, который я, конечно же, не смог оценить в сложившейся ситуации. На рассвете алмазные пики гор заалели в лучах восходящего солнца. Камень объяло пламя, будто слизывавшее с поверхности белый сахарный лёд. Дойдя до кромки лесов, оно погасло, а горы снова засияли снегами. Совсем рассвело.
Мы позавтракали классической яичницей с беконом – единственным блюдом на завтрак, которое готовили в том отеле, и отправились дальше в Намче-Базар.
За завтраком никто не обронил ни слова. Аида, до того развлекавшая нас разговорами, не выспалась. Но она не смела сказать слова против колдуну, всегда отвечая будто заученными фразами: «хорошо, дорогой», «конечно, милый» и т. д. Я заметил, как однажды скривилось лицо Майнью, когда он услышал подобную фразу, но не придал этому значения.
Служитель был поразительно спокоен. И я не мог понять, почему. Не сразу, но мы заметили за собой слежку. То были, без сомнения, какие-то его подкупные агенты, выжидающие удобного случая, чтобы напасть. Я насчитал троих: неприятного мрачного типа со шрамом на верхней губе, японца с длинными волосами и громилу, больше похожего на тюремщика, чем на бандита.
– Считали меня дураком? – торжествующе произнёс Майнью. – Их будет становиться всё больше и больше. Если вы и доберётесь до вершины, то в весьма потрёпанном состоянии.
Владислав пнул его под столом.
– Ты не сможешь нам помешать, мы всё равно исполним задуманное. Имей в виду, если хоть один из них дёрнется, ты знаешь, какие будут последствия.
Тогда я не понимал, что колдун имел в виду. Эта фраза значила, что если головорезы служителя попытаются нам помешать, чародей, не раздумывая, убьёт Аиду. Да, знай я тогда всё то, что знаю теперь, возможно у этой истории был бы иной исход. Майнью хоть и страшила смерть девушки, но, даже лишившись значительной части своих сил, при этом он бы всё равно не остался бессильным, но навсегда потерял осколок своей сущности. В таком случае гораздо предпочтительней для него было отправиться назад, в Межмирье, но сохранить свою целостность, и в будущем, возможно, вернуться, когда Избранного человека уже не останется в живых, и некому будет следить за порталом. Я мог запечатать его навсегда, но, опять же, не было никакой гарантии, что Майнью и Антибог не исхитрятся и не откроют его с другой стороны.
Дальнейшая дорога проходила в молчании. После того, как мы миновали узкое ущелье, нам открылся захватывающий вид на Канченджангу – один из восьмитысячников Гималаев. Признаться, выглядел этот горный массив гораздо более впечатляюще, чем Эверест, хотя являлся намного сложнее по восхождению. Мы застали его в прямой видимости как раз перед закатом. Канченджанга сияла золотом, отражая свет солнца. И это было непередаваемое по красоте зрелище. Сотни оттенков красного и золотого смешались между
Золотая кромка, обрамлявшая изумруды хвойных лесов, постепенно истончалась. И с последним лучом солнца, ловя глазами миг ускользающей красоты, мы, наконец, достигли Намче-Базара, от которого уже предстоял переход в базовый лагерь альпинистов. Я позабыл о своей миссии лишь на миг, не в силах преодолеть вторжение в свой разум этого великолепия, созданного природой. Но лишь на миг… Вскоре осознание абсурдности и тяжести ситуации, в которую я угодил, навалилось на меня с новой силой.
7
Намче-Базар оказался именно таким, каким я его себе и представлял. Маленький городок расположился на лесистом склоне горы будто амфитеатром, но это нисколько не портило его уюта. Позитивная атмосфера этого места действовала на меня умиротворяюще. Впервые я почувствовал, что не всё так плохо на самом-то деле, и у меня ещё есть шанс выполнить то, что от меня требуется и при этом вернуться домой живым.
На следующее утро, переночевав в гостинице, мы отправились на рынок, чтобы пополнить запасы. Была суббота, а это означало, что в этот день со всех окрестных деревень сходятся на ярмарку почти все жители. Столпотворение на рынке даже сыграло нам на руку: появился шанс оторваться от вездесущих агентов Майнью, незримо следующих за нами с самой Луклы. По ярмаркам можно было ходить часами. Помимо всевозможных яств, я видел у торговцев такие диковинные вещи, что даже не мог понять их назначения. В городе, не имевшем практически ни одной ровной поверхности, нам приходилось постоянно идти наверх: узкие мощёные улицы буквально являлись лестницами, так что к обеду мы совсем выбились из сил и решили зайти в пиццерию.
Майнью не нужна была еда. Он ничего не ел, зато в нас троих проснулся такой аппетит, что мы готовы были съесть целого яка, а их разгуливало по улицам Намче в избытке. Майнью постоянно хотел мне что-то сказать, ещё в нашу первую ночёвку в Тенгбоче, но я его сразу обрывал. Я был на него так зол из-за того, что по его милости оказался втянут в эту несуразную историю, и еле сдерживался, чтобы его не ударить. О каких разговорах могла идти речь?
Аида пыталась затащить нас на экскурсию в храм Намче Гомпа, но Владислав сказал твёрдое нет: нам следовало экономить время. Хотя, могли бы и зайти минут на пятнадцать, которых всё равно бы не хватило, чтобы рассмотреть всю необычность буддийского храма-монастыря. Моё внимание привлекли разноцветные молитвенные барабаны с причудливой росписью, с помощью которых монахи получали электрический ток. Почему-то у меня возникло страстное желание подойти и коснуться одного из них, будто за этим действием меня постигло бы какое-то просветление. Спасибо, оно уже меня постигло. Но я бы предпочёл не знать этих тайн.
Аида чувствовала себя отлично, несмотря на то, что мы находились уже на высоте больше трёх с половиной тысяч метров над уровнем моря, и с каждым часом взбирались всё выше. Конечно, полдня для акклиматизации, не считая ночи, было недостаточно. Но мы всё равно решили идти вперёд.
После обеда мы дошли до развилки и повернули влево, на Эверест. Тропа резко устремилась вверх, в сторону Сьянгбоче, оставив Намче-Базар далеко внизу.
К вечеру я стал дышать в два раза чаще. Мы слишком резко набирали высоту. Об этом я и сообщил Владиславу, и, сверяясь с картой, предложил более лёгкий путь через озёра Гокио и перевал Чо-Ла. Да, такой маршрут до базового лагеря добавил бы ещё лишний день пути, но при нём набор высоты был бы не таким резким. Колдун наотрез отказался, аргументируя это тем, что ему становится всё труднее сдерживать силу служителя и нам надо как можно скорее от него избавиться. А ведь ещё предстояло совершить главное восхождение.