Арабские скакуны

Стахов Дмитрий

– Так это же очень просто, - начавший набивать трубку канадец оставил свое занятие.
– Тут все дело в свободе. Понимаете, здесь нет свободы. И не было. И не будет. Она здесь невозможна из-за местных атмосферных характеристик. Из-за географической широты. А еще из-за многих других, объективных причин.

Он задумчиво пососал янтарный мундштук великолепной трубки.

– Но там, где я сейчас живу, она невозможна из-за причин субъективных. Понимаете?

– Нет, - в третий раз сказал я, и мы остановились перед шлагбаумом. За шлагбаумом начинался ведущий к гостинице пандус. Очередной холуй - мужскому населению где-то надо работать, что-то делать!
– поднял шлагбаум,

мы подъехали под гостиничный козырек, канадец открыл дверцу, неловко выбрался наружу, достал носовой платок и громко высморкался.

Я повернулся к Алле.

– А у вас в каком отеле забронированы номера?
– спросил я.

Её глаза округлились, губки растянулись в дежурную улыбку.

– Разве Ма вам не сказала?

Я чувствовал, что пора становиться строгим. Все эти полеты, парения, все эти трансценденции только приносили неприятности. Люди любят кулак. И поэтому мои губы сжались в ниточку.

– Нет, не сказала. Мне Ма ничего не сказала!

– А нам Ма сказала, чтобы мы остановились у Па. Что вы будете только рады. Вы будете рады, Па?

Дженни так, словно понимала по-русски, хмыкнула, и Алла сказала:

– Но вы не очень-то рады, да?

Но что толку в строгости, если строгим можешь быть только на словах? Строгость - это действие.

– Нет, - только и оставалось сказать мне, после чего я вылез под козырек к канадцу.

– Не утруждайтесь!
– сказал он.
– Я сейчас приму ванну, лягу спать. Позвоните мне вечером, да-а?

– Да, - сказал я и поманил гостиничного парня с тележкой. Парень маячил за дымчатым стеклом холла, поблескивал серебром галунов, но раньше парня и его тележки из-за автоматических дверей появился мой дорогой, черноусый и носатый, с благородными седыми висками и глазами пройдохи, в прекрасном осеннем пальто и легком шелковом шарфе, мой уважаемый Иосиф Акбарович, собственной персоной. Иосиф на меня не смотрел, он следовал за стройненькой штучкой в сапожках на высоком каблуке, небольшого роста, но ставившей ножки по-модельному, курившей сигарету, что-то выговаривавшей Акбаровичу, но беззлобно, небрежно, через плечо, хотя слушал он с подобострастием, вниманием, кивал и блестел зубами. Они остановились возле черного лимузина, открытую дверцу которого придерживал человек со стандартными, смазанными чертами лица, штучка полезла пальцами в кольцах в сумочку, вытащила из сумочки конверт, отдала конверт Иосифу, нырнула в нутро лимузина, дверца хлопнула, лимузин отчалил, а Иосиф Акбарович пошел от гостиницы прочь, пешком, весь такой изящный и независимый.

– Ведь у нас на вечер назначена встреча?
– тактично выдержав паузу, произнес над моим ухом канадец.
– Сергей говорил, что вы вечером отвезете меня к Кушниру, Шарифу Махмутовичу и Ашоту. Да-а?

– Да, - подтвердил я, наблюдая, как гостиничный парень нагружает багаж канадца на тележку.
– Мы сегодня ужинаем. Я заеду за вами в половине девятого. А предварительно - позвоню.

Мы пожали друг другу руки, канадец в открытую вытер свою носовым платком, а я вернулся в джип и велел водителю ехать ко мне домой. Потом вспомнил, что он, наверное, не знает, где я живу, и начал называть адрес, но водитель взглянул на меня смазанным взглядом. Сокращение в органах не прошло бесследно для бизнеса. Бизнес стал другим.

Некоторое время мы ехали в молчании. Первой нарушила тишину Алла. Она сидела за моей спиной, дышала в затылок, ее слова были горячими, щекотали шею, растекались по плечам, просачивались ниже, текли по лопаткам, к пояснице. От Аллы стоило держаться подальше, эта женщина находилась в режиме поиска, соки бродили в ней.

– Мы вас

не стесним, - горячила она мой затылок.
– Просто у нас трудности со средствами. На счет нашей церкви решением суда пока наложен арест, и мы смогли собрать совсем немного денег. А ведь нам надо доехать до Кокшайска, нам надо перевезти тело в Москву, потом - в Штаты. Ма сказала, что Па обязательно поможет. Вы поможете нам, Па?

Кокшайск! Ну и название! Это был тот самый провинциальный городок на Северном Урале. Помню, помню. Что мой сын делал в краю угольных отвалов, исправительных лагерей, редкой тайги? Что это за церковь была им основана? Почему - арест? Какие такие средства?

– Помогу, - сказал я: запас строгости во мне небольшой, в глубине своей я добр, мягкотел.
– Вам нужны деньги?

– Я была уверена, что вы поможете, но деньги пока есть, немного, но есть, - ее дыхание было еще и очень ароматным, в нем смешивались запахи трав, молока.
– Нам главное - приехать в Кокшайск.

Уже неподалеку от моего дома затренькал телефон.

– И что ты там делал?
– спросил меня Иосиф Акбарович, стоило мне нажать кнопку ответа.
– Что это за хрен, перед которым ты прогибался?

– Нет, это что ты там делал, - в тон ему ответил я.
– Что это за фифа, что за конверт?! Это что, бандерша? Это твоя новая пассия? Любовница какого-то мафиози?

– Самое горячее - последнее, - Иосиф довольно хохотнул.
– Это жена последнего Ванькиного заказчика. У них нет времени смотреть на его переделки, нет времени ждать переделок, они сказали, что если их посадили на сиглави, то пусть уж будут сиглави, а то стены в особняке голые, а если кто-то и найдет неточность, то для таких всегда наготове бетон и полноводная река по соседству. Последнее - шутка.

– Я понял, - сказал я.

– Извини, - Иосиф прокашлялся.
– Я, кстати, еду к Ивану. Приедешь? Нам надо договориться - каким рейсом летим, то да сё. Завтра, дорогой, завтра надо вставать на крыло. Тебя, кстати, снабжают хорошим транспортом. В этой фирме нет вакансий? Кататься на таких джипиках, тусоваться со всякими фирменными людьми. Это приятно, приятно. Ну, так что? Тебя ждать? Я, знаешь ли, нашел этот Кокшайск на карте. Купил на развале рассекреченную карту, толстенный том, с вкладышами. Удивительно - в тех краях дорог нет, а вот к Кокшайску дороги проложены, причем, судя по карте, хорошего качества. И ветка железнодорожная. Я и подумал, что там была резервная столица, на случай атомной войны... Ладно, это всё лирика! Тебя ждать?

Кокшайск! Как много в этом звуке!

– Позвоню, - сказал я, отключился и в зеркало посмотрел на своих американцев: Тим спал, Дженни курила, Алла таращилась в окно.

– У вас уже есть билеты до Кокшайска?
– спросил я.

– Нет, - ответила Алла.
– А туда есть прямой рейс?

– Думаю, что прямого рейса всё-таки нет. Надо до Екатеринбурга, потом, скажем, до Серова, потом от Серова... Или от Екатеринбурга на поезде. Хотя на поезде нельзя, мы опоздаем...

– Мы? Вы тоже поедете? Ма говорила, что вам лучше туда не ехать!

Строгость! Где ты, моя строгость?

– И потом - куда опоздаем?

– К похоронам. Его закопают, положат в могилу... Или сожгут. Или в вашей церкви какие-то особые ритуалы?

– Тело будет лежать в морге, в леднике до нашего прилета, приезда все равно, - как-то отстраненно произнесла Алла.
– Я звонила туда, договорилась. К тому же там идет следствие, там работают сыщики, они там ищут убийц...

– Вы так говорите, словно все знаете. Отсюда, ни разу в Кокшайске не побывав. Словно даже знаете, что и кого надо искать следствию!