Аравия. Прошлое и настоящее
Шрифт:
По мнению большевистских вождей, «мостом» в Британскую Индию, пригодным для переброски туда «красной угрозы», являлся Туркестан.
В. Ленин рассчитывал на то, «восстание восточных народов», организованное большевиками в Средней Азии, перекинувшись через Туркестан в Афганистан, Иран и Индию, расшатает Британскую колониальную империю, расширит сферу большевистского влияния в мире и, как следствие, — усилит революционное движение на Востоке и в Азии.
Направляя Энвера-пашу в Туркестан, большевики преследовали еще одну цель. И состояла она в том, чтобы с помощью «знатного турка, зятя халифа», коим он, действительно, являлся, попытаться сбить накал недовольства мусульманского населения Туркестана действиями представителей советской власти. Деятельность особых отделов в Туркестане, в том числе массовые аресты, обыски и конфискации ценного имущества, с последующим вывозом его в Москву (в «дар товарищу Ленину»), не могли не провоцировать антирусских настроений, не способствовать зарождению в Туркестане движения сопротивления, названного большевиками «басмачеством». Военспецами в повстанческих отрядах в Туркестане были турецкие
На Первый съезд народов Востока Энвер-паша прибыл на поезде в одном вагоне в компании с К. Радеком и Г. Зиновьевым. Целью съезда, созванного большевиками в Баку, было «всколыхнуть угнетенные массы Востока против Англии». Однако выступить на этом съезде Энверу-паше не удалось. Причиной тому — ссора, вспыхнувшая в кулуарах съезда между турками и армянами, чуть было не стоившая Энверу-паше жизни. Тогда большевики организовали его выступление в другом месте — на специально созванном ими «митинге трудящихся мусульман» (проходил под лозунгом «Смерть империализму!»). В обращении к собравшимся Энвер-паша заявил, что на союз с большевиками и Третьим Интернационалом его, мусульманина и зятя бывшего халифа, подвигли, дескать, не только уверенность в том, что он найдет в них надежную опору в борьбе против поработителей Востока, но и почти полная общность политических убеждений и нравственных принципов.
Помимо участия в хорошо поставленном большевиками политическом спектакле в Баку, Энвер-паша до выезда в Туркестан некоторое время поработал в Москве — в «Обществе единства революции с исламом», где под надзором ОГПУ получил необходимую политико-пропагандистскую закалку. И только после этого, пройдя проверку ОГПУ и Коминтерна, был направлен в Туркестан. Однако слова, данного В.Ленину, не сдержал, и надежд, возлагавшихся на него большевиками, не оправдал. Видя произвол, чинимый в Бухаре особыми отрядами, он направил в Москву депешу с предложением позитивно реагировать на предложение джадидов-младобухарцев о предоставлении независимости Бухаре. Если Бухара обретет под эгидой Советской России независимость, писал Энвер-паша, то мы сможем значительно быстрее выполнить миссию по освобождению мусульман Азии от британского империализма. В срочном порядке, продолжал он, следовало бы положить конец реквизициям и вывозу за пределы Туркестана продовольствия и ценностей. Весь комплекс накопившихся в Туркестане проблем, чреватых для большевиков, как он считал, новым мощным взрывом недовольства масс, Энвер-паша предлагал решить в ходе специальных переговоров с оппозицией, которые брался организовать в Бухаре, в декабре 1921 г.
Реакции Москвы на предложения Энвера-паши не последовало. Доверие Кремля он, конечно же, утратил, а вот авторитет и симпатии среди населения Туркестана приобрел. И тут же решил воспользоваться этим — «расстаться с большевиками» и создать в Туркестане пантюркистское государство, а если получится, то и новую великую империю, «тюркский исламский халифат». Основными чертами характера Энвера-паши, как отмечал хорошо знавший его еще по работе в Берлине К.Радек, были завышенные амбиции, болезненное самолюбие и авантюризм, помноженные на параноидную страсть к славе. Энвер-паша, говорил К. Радек, мечтал стать вторым Тамерланом. Он, к слову, был женат на племяннице султана Османской империи, носившего титул халифа, то есть повелителя всех мусульман, и поэтому до свержения султана официально именовался в империи «зятем халифа». Впоследствии, «отпав от большевиков», умело пользовался всем этим, сплачивая и объединяя против большевиков повстанцев Туркестана. Последний эмир Бухары, Саид Алим Хан, обращался к нему как к «главнокомандующему отрядами Бухары, Хивы и части Туркестана». На золотой печатке Энвера-паши были выгравированы слова: «Главнокомандующий войсками Ислама, зять Халифа, наместник Пророка». В агитационных листовках, распространявшихся среди населения Бухары и всего Туркестана, он даже порой величал себя сейидом, то есть потомком Пророка Мухаммеда. Сами бухарцы именовали Энвера-пашу «Великим визирем Его Величества Государя Святой Бухары».
В феврале 1922 г. Энвер-паша возглавил джихад (священную войну) мусульман Туркестана против большевиков. Отряды повстанцев, руководимые им, захватили Душанбе, а оттуда двинулись на Бухару. Судьбе, однако, угодно было распорядиться так, что авантюра, затеянная Энвером-пашой, успехом не увенчалась. Его мечтам создать новый исламский халифат не суждено было сбыться. В бою с красноармейским кавалерийским отрядом (Бель-джуан, Таджикистан, 4 августа 1922 г.), направленным Москвой специально для «подавления басмаческого мятежа», лихой буденовец ударом шашки снес новоявленному «Тамерлану» голову и часть плеча. Так закончил свой жизненный путь бывший «зять халифа», бывший военный атташе османского султана в Берлине, бывший военный министр Турции, бывший «большой друг» большевиков, бывший «главнокомандующий войсками ислама» и один из ярчайших авантюристов от революции — Энвер-паша (впоследствии его останки были перевезены из Таджикистана в Турцию и перезахоронены в Стамбуле).
Чичеринский период дипломатии Советской России в Аравии. Приступая к анализу так называемого чичеринского периода отечественной дипломатии (1918-1930 гг.) в Аравии, следует, по-видимому, хотя бы в дух словах обмолвиться и о самом Г. В.Чичерине, легендарном «красном наркоме». Архивные документы высвечивают весьма неожиданные для внешней политики «чичеринского периода», времени маниакальной увлеченности большевиков идеей «всемирной
56
В 1924-192.5 гг. полномочный представитель СССР в Афганистане г-н Старк был одновременно и уполномоченным представителем Коминтерна (руководил его нелегальной работой в Афганистане и в северных провинциях в Индии). В Персии представители Коминтерна работали под крышей советской дипломатической миссии.
57
См.: Ю.Черняков. Дипломаты, чиновники и другие: советские министры иностранных дел (1917-1991). — Нью-Йорк, 1996. — С. 30.
Архивные документы советского периода истории России свидетельствуют, что Москва вплотную занималось вопросом «обустройства» на Ближнем Востоке «единого независимого арабского государства», видя в нем «действенный инструмент» по «противостоянию в мусульманском мире» наступательной политике Англии и Франции. Работа велась по линии ОГПУ. Изучалась, в частности, возможность «консолидации арабов» на базе Дамаска. Планировалось расколоть правящую партию Египта и сформировать из ее членов «леворадикальную группировку». По сценарию ОГПУ, она должна была — в коалиции с египетскими коммунистами — сориентировать официальный Каир на объединение с Дамаском. Финансовые дотации на эти цели регулярно поступали агентам Москвы в Сирии и Египте из Берлина - главного в те годы центра ОГПУ по субсидированию операций советской разведки в странах арабского мира.
Одной из ключевых задач резидентов ОГПУ на Ближнем Востоке в период 1920-1930-х годов была разработка и реализация планов по подрыву и дестабилизации внутриполитической обстановки в странах региона. Притом в таких масштабах, чтобы не просто ослабить и пошатнуть, а кардинальным образом изменить позиции в этом районе мира двух ведущих в то время антагонистов Москвы — Англии и Франции (4**).
В русле такой установки ближневосточной политики партии большевиков иностранный отдел ОГПУ проявлял повышенный интерес к Палестине, Йемену и Хиджазу. При этом Палестина представлялась ОГПУ именно тем местом, откуда удобнее всего можно было бы вести и разведывательную, и революционно-подрывную работу на всем Ближнем Востоке, активно используя в этих целях еврейскую коммунистическую партию. Йемен и Хиджаз, в свою очередь, рассматривались Москвой в качестве «опорных пунктов» для аналогичной деятельности ОГПУ в Аравии и Абиссинии. Конкретно на аравийском направлении деятельность ОГПУ была наиболее результативной во время работы в Йемене М.А. Аксельрода и представителя Наркомторга Н.М. Белкина (Аксельрод и Белкин были сотрудниками ОГПУ-НКВД).
Аксельрод Моисей Маркович (1898-1939 гг.) — советский разведчик, ученый-востоковед и дипломат. Закончил юридический факультет Московского университета, а также московский Институт востоковедения. Блестяще говорил на многих европейских языках, в совершенстве знал арабский язык. Находясь на дипломатической работе в Йемене и в Хиджазе (в генеральном консульстве в Джидде), сумел наладить доверительные отношения с лицами из близкого окружения имама Яхьи и шейха Абдель Азиза Аль Сауда, основателя Королевства Саудовская Аравия. По возвращении И. Аксельрода в Москву агентуру, завербованную им в Аравии, принял Наум Маркович Белкин (1927-1931 гг. — резидент ОГПУ в Йемене). При нем работа приобрела чисто разведывательный характер. Донесения агентов передавались в Москву с оказией — через капитанов советских торговых судов.
В конце 1928 г. в Йемен для встречи с советским полпредом прибыл шейх одного из южноаравийских княжеств. Суть его просьбы состояла в том, чтобы с помощью СССР попытаться восстановить власть, отобранную у него соперником, поддержанным англичанами. Просьба шейха, по воспоминаниям встречавшегося с ним Н. Белкина, была изложена им в официальном письме на имя советского правительства. Взамен финансовой помощи и предоставления оружия, требовавшихся шейху для возвращения отобранных у него владений, он предлагал Москве «беспрепятственную торговлю в своих землях советскими товарами», обещал сотрудничать впоследствии в военной сфере, в том числе в плане закупок оружия, только с Советским Союзом. Из воспоминаний бывшего сотрудника ОГПУ А. Агабекова явствует, что к просьбе шейха в Москве отнеслись серьезно — ее даже обсуждали на специальном межведомственном совещании в Наркоминделе. Н.Белкин получил указание пригласить шейха в Москву — для предметных переговоров и конфиденциальной беседы (имелось в виду обстоятельно прощупать шейха на предмет его возможного в дальнейшем использования для «развертывания» в Аравии антианглийской деятельности) [58] .
58
Г. Агабеков. Секретный террор. — М„ 1996. — С. 327.