Ардагаст и Братство Тьмы
Шрифт:
— Боги, Перкунас-Перун, Свайкстикс-Даждьбог, спасите царя Ардагаста, — шёпотом молилась по-голядски Милда. Она думала об одном: что будет, если Зореславич погибнет в северных дебрях, а вернутся Андак с Саузард. Восемь лет назад Ардагаст привёл с верховьев Десны толпу рабов-голяди. За это время они все заработали себе на выкуп. Одни ушли к сородичам в верховья Днепра, другие вернулись на Десну, многие же остались среди росов. Что их всех ждало при царице Саузард? Снова рабство, набеги, невольничий рынок в Ольвии. И Милда звала на помощь Солнце-Царю богов Солнца и Грома.
Вышата был сосредоточен как никогда. Он ясно ощущал, как течёт двумя
Всё было готово. Пятеро волхвов и три волхвини соединили свои силы. Их дружественной мысли не могли преградить путь ни расстояния, ни пурга, ни толща снега и льда, ни злая ворожба Чёрного Быка и его своры. И вот чародейный удар огромной силы обрушился на снежный курган у подножия. В снежной толще появился проход в полтора человеческих роста высотой. Воины расступились, пропуская царя к проходу.
— Росы, вперёд! Слава! — разнёсся его голос под ледяным сводом.
И вылетели из снежной могилы сначала конные росы, за ними — манжары, а следом — сииртя и печорцы на собаках. Проход был с южной стороны, и старуха со зверобогом поначалу не поняли, в чём дело. Они-то старались обвалить свод кургана, и это им теперь удалось. Снежный холм стал похож на разграбленную степную могилу с воронкой наверху. Только вот людей в холме уже не осталось.
Увидев выезжавшую из-за кургана рать, Бык Севера разинул пасть. Сейчас он разметает этих людишек ледяным ветром, заморозит, занесёт, снегом посиневшие трупы. А самых наглых затопчет громадными копытами. Но в руке у переднего всадника была чаша, и золотой луч бил из неё прямо в морду гигантского зверя. И потеряло силу ледяное дыхание, стих холодный ветер. Разлетелись разноцветными искрами души нечистых покойников, и угас сполох. А сам рогатый великан неуклюже затоптался на месте, отворачивая голову от луча и норовя достать своих врагов копытами. Вскоре ему стало и вовсе не до людей. Сверху на зверобога устремился, гремя четырнадцатью крыльями, Минлей. Чёрный олень отбивался рогами, вставал на дыбы и наконец обратился в бегство под хохот и свист росов и их союзников.
— Что, карга старая на скотине чёрной, слабо тебе росов заморозить? А курган нам и без тебя добрые люди насыплют! — орал Шишок.
Чёрный олень выбрался на берег и бросился в глубь тундры. Солнечный орёл впился бы ему в спину, но старуха, отцепив от пояса тяжёлую дубину, отбивалась ею от птицы. А маленький человечек на спине Минлея ещё и досаждал богине всевозможными заклятиями, способными даже ей отвести глаза или причинить, к примеру, насморк.
Хан-Хаденгота наблюдал с Мыса Идолов, как выстраивались на льду для новой атаки росы, но сердце вождя оставалось бестрепетным. Боги бежали, чары не помогли? Он воин, а не колдун, и надеется на силу оружия и храбрость бойцов. Тем более, что в его оружии теперь сила Грома. Не терял духа и Чёрный Бык. Снова загремел его бубен, понеслось к небу заклятие:
— Зову вас, Сыны Севера! Именем Нга зову: придите с грозой, с тучами, одолейте Минлей-птицу и дерзкого Або-шамана!
А железный клин уже снова нёсся, гремя доспехами, к острову. У основания мыса, там, где берег был наиболее пологим, выстроились ненцы верхом на оленях. Справа и слева
Чёрные шаманы, однако, не бездействовали. Они прикрыли чарами дружину Хан-Хаденготы так, что духовное зрение солнечных волхвов не смогло различить скрытых в её оружии молний. Лишь Лунг-отыр, грозовой шаман, разглядел опасность, когда враги были уже совсем близко. «У них оружие Грома! Прикройте царя!» — долетел до Аристея с Вышатой его мысленный голос.
А стрелы уже сорвались с тетив. Обычные стрелы с костяными и бронзовыми наконечниками. Но наконечники эти пылали ослепительным синим огнём. С грохотом прожигали они насквозь панцири и кольчуги из лучшей стали, и полные сил, опытные воины без вскрика падали, гремя доспехами, на лёд. От громовых стрел не пострадало лишь остриё клина, где находились царь и лучшие бойцы. Вышата и шаман-ворон в последний миг успели выставить магический заслон. Да и Ардагаст сразу вспомнил, как восемь лет назад у стен Аркаима в его воинов летели такие же не знающие преград стрелы. Широким взмахом руки с Чашей царь описал полукруг. И вот уже золотистая завеса надёжно прикрыла весь железный клин. От ударов стрел-молний завеса ходила ходуном, но не рвалась, и пылающие наконечники расплёскивались по ней яркими вспышками. Концы завесы слева и справа держали Зорни-шаман и Лунг-отыр.
Царь приказал коннице остановиться. Иные кони, напуганные молниями, рвались назад, и всадники с трудом утихомиривали их.
Вдруг два десятка ненцев прямо из седел взмыли в воздух и понеслись в сторону росов, на лету накладывая стрелы на тетивы. В тот же миг Аристей полетел назад и, прежде чем ненцы оказались над головами росов, золотистый полог защитил клин и сверху. Несколько стрел попали в шамана-ворона и... полетели дальше: духовное тело ворона Аполлона нельзя было поразить даже грозовой стрелой.
А вот стрелам росов, летевшим снизу, магическая завеса вовсе не мешала, и вскоре кое-кто из летунов оказался ранен, один же, которому меткая стрела Ларишки угодила в горло, упал прямо на копья. Ещё один, забросив лук за спину, вынул из сумки что-то белое, замахнулся... Но золотой луч Огненной Чаши опередил его, и ненец свалился с неба грудой пепла и обгорелых костей прямо на царя с царицей.
— Непременно нужно всякую дрянь мне на голову сыпать? — возмущённо произнесла Ларишка, стряхивая пепел с волос.
— Так он же в нас с тобой метил неизвестно чем, — сказал Ардагаст.
— У него в руках череп был. Ясно, что не от доброго человека, — поддержал царя Вышата.
Летуны поспешили убраться назад. От ещё больших потерь их спасли лишь костяные панцири.
— Эй, сюдбя! Не лезьте в золотой чум, он не для таких гостей! — со смехом кричали сииртя.
А Зореславич вспоминал битву за Аркаим, и сердце его тревожно сжималось. Тогда тоже бились между собой воины Солнца и Грома, живые и восставшие из могил, и схватка двух мировых сил, солнечной и грозовой, грозила вызвать огонь, способный выжечь целую страну. Именно это и нужно было ханьскому магу Чжу-фанши, чтобы почерпнуть из чудовищного огня великую силу для себя и своего ставленника — гуннского полководца Бейбарса. Ханец тогда выдавал себя за шамана Карабугу — Чёрного Быка. А теперь снова за спинами хищных воителей прятался Чёрный Бык — Паридэ-Хабт, и одному владыке пекла было известно, на что готов шаман.