Аргентинец поневоле 2
Шрифт:
Оптимальный сплав «пушечной» бронзы довольно прост. Он состоит из двух процентов цинка, десяти олова и восьмидесяти восьми меди, в которые надо добавлять фосфор. Поставщиком последнего являются кости рыб и животных. Их закладывают в печь вместе с рудами и древесным углем. Методом проб аргентинские литейщики определили нужные пропорции и вскоре начали выдавать «на гора» изготовленные орудия.
Вот такие вот трехтонные пушки, способные крушить вражеские корабли и притащили на площадку нового форта упряжки волов, в каждой из которых было 7, 8 или 9 пар крупных животных. Орудия, а их было двенадцать
На воде залива поставили крашенные бакены, из такого же материала, для удобства вычислений артиллерийских расчетов. Повторили стрельбы по расчетным ориентирам — совершенно другое дело. Надо же поприветствовать незваных гостей несколькими ядрами? В табло?
А потом, внезапно, в августе все заглохло. Мои люди объявили горожанам,что эти орудия морем ночью увезли для нового форта. Что строится на нашем берегу реки Уругвай. В низовьях, но не на берегу залива. Еще не хватало, чтобы вражеские суда превратили мой новый форт артиллерийским обстрелом в кучу мусора. К тому же, в самом устье на левом берегу реки находится уругвайское поселение Лас-Векос.
Мы поднялись по реке Уругвай несколько выше зоны прилива и именно там начали обустраивать пограничную крепость. Это океанские корабли сюда не поднимутся, а для моих коноводных судов таких проблем не существует.
Тем более, что строительство, как обычно велось из местных материалов. То есть земли и глины. Так что мои суда привозили только негашеную известь в мешках из сизалевой рогожки. И, в начале, немного золы. Чтобы изготовили первую партию кирпичей.
С продовольствием для рабочих проблем не было. Так как скотину сюда пригоняли своим ходом. Как и самих рабочих. А при приготовлении пищи образовывалась в изобилии зола, которая шла для раствора для кирпичей. В дальнейшем я хотел поставить и башню на уругвайском берегу, чтобы своей артиллерией полностью перекрыть реку, что ведет в глубь наших земель.
В данном случае мы не наглеем, а просто шифруемся. Как говорят в общественно сортире: «Занято!»
Благо границы сейчас еще толком не установлены. Что забрал — то и твое. А потом, на основе этой башенки, можно создать целую крепость. И от нее вглубь уругвайских земель, словно выдвинутую шахматную пешку в начале партии, поставить еще одну крепость. А затем еще. Пока не сможем окружить Монтевидео сетью наших укреплений. Чтобы Уругвай превратился в княжество Монако по площади. Как говорят на Востоке: «Если ты купил осла, не думай, что все дороги твои». Наша это земля. И — точка…
Кто в данной ситуации правее, а кто левее, для нас вообще не вопрос. Как говорят блатные: " Нет клыков — не разевай и пасти!"
Я знал, что Рохас будет долго воевать, с целью вернуть Уругвай «в родную гавань». Как и Парагвай с Боливией. Но ничего у него не получится. Едрён батон! «Ну и бардак у вас, начальнички…»
Потому что, во-первых, Рохас далеко не Наполеон. И при столкновении с равной по силе армией всегда проигрывал. С другой стороны не всем же быть Наполеонами? Зато рядовым гаучо дон Хуан
А во-вторых, у нас сейчас армия состоит преимущественно из конницы. А эскадроны чрезвычайно мобильны. Сегодня здесь, а завтра — там.
То есть сегодня они осаждают Монтевидео, который не могут взять наличными силами, так как это большой город, тем более снабжаемый почти всем по морю, а завтра — неизвестно где. И уругвайцы легко заберут назад все, что отдали. А вот если в стране будут стоять наши укрепления с надежным гарнизоном, то уругвайская конница, эта шваль, в свою очередь вынуждена будет ретироваться.
Ладно, пока еще рано об этом. Вернемся к текущим делам…
Так что уже к сентябрю-октябрю 1831 года предместье Барракас приняло свой прежний вид. Прямо поверх произведенных армией земляных работ, снова поставили какие-то лачуги, сараи, в которых сушились рыбацкие сети и соленая рыба. Все выглядело по старому, как будто ничего тут и не делали. Только еще в заливе виднелось несколько буйков, которые просто позабыли вынуть. Но они никому не мешали.
Также в сентябре, в начале весны, состоялось пограничное сражение на юге, где трое ополченцев провинции Буэнос-Айрес, защищая свой дом и свою веру, вынуждены были сражаться с сотней краснокожих воинов, под руководством вождя Нокучиека.
Нокучиек, по прозвищу Хитрый Опоссум, по своему обыкновению, собрав отряд, отправился в набег. Надо сказать, что к этому времени Нокучиек, этот бич границы, объединил под своим началом несколько приграничных индейских племен.
Обещая своим краснокожим братьям великую победу, он сколотил невиданную для этих мест орду в количестве ста дикарей-бандитов. Предводитель этого отряда решил, что может на этот раз хитрости и измене удастся совершить то, что не удалось доселе силе и отваге.
Этот участок приграничной Рио-Колорадо, неподалеку от «Водопоя Койота», патрулировало трое героев. Храбрых до безумия. Их звали: Олимпио, Нарваес и Херонимо. Это были добрые гаучо, впитавшие в себя искусство управляться с оружием вместе с молоком матери.
Дело было ранним утром. Во время собачьей вахты. До восхода солнца. Лелея коварные замыслы, индейцы переправились еще в утренних сумерках, в тумане, который плыл над рекой. Патруль ополченцев мирно ехал по маршруту, следуя берегом. Уверенная посадка на лошадях, мужественность на лицах, подтянутость и атлетизм фигур…
Туман низко стелется над рекой, скрывая ее.
Внезапно тишину разорвал душераздирающий крик, настолько ужасный, что хотелось зажать руками уши и упасть лицом в траву, чтобы ничего больше не слышать.
А потом из тумана группами повалили здоровенные патагонские индейцы. Вид у них был злой.
Это была минута страшного смятения.
Превосходство силы изначально предрешило исход схватки. Сотня индейских воинов, под предводительством опытного Нокучиека, бросилась на трех аргентинцев, которые за несколько минут, без сомнения, могли бы спастись, но единогласно предпочли борьбу.
Эти люди привыкли до конца своей жизни, до последнего издыхания защищать окраины отчизны, залитые кровью.