Аргонавты
Шрифт:
Тут только до юноши дошло, что никто не знает, когда и куда он отправился. Бывало, царевич неделю, а то и две отсутствовал во дворце, охотясь далеко от дома. Даже если начнут царевича искать, то как они сумеют пробраться через эти дебри: никто не поверит, что человек добровольно мог сунуться сюда.
И если меня не сожрут дикие звери, то умереть мне от голода и жажды!
– скорбно поник головой юноша, досадуя, что не прибил подлого прислужника еще на прошлой неделе.
Так прошел день. И если смерть должна была прийти этой
Руки, прикрученные к телу, занемели. Бок был мокрый от болотной воды, которая к ночи начала подниматься. Юноша попытался подползти к дереву, чтобы сидеть, оперевшись: не достойно будущего правителя принять смерть лежа. Царевич дожидался б посланницу Аида и стоя, но ведь неизвестно, как долго придется ждать.
Шел час за часом. Царевичу уж прискучило ожидание и, несмотря на неудобное положение и мучившую жажду, он задремал.
Проснулся от неясного присутствия кого-то рядом. Открыл глаза, но только для того, чтобы зажмуриться вновь: столь необычно было видение. Ласковая рука тихонько коснулась лба юноши. Серебристый голос позвал:
Очнись, царевич! Сколько можно спать? И разве можно спать в такую прекрасную ночь?
Юноша, все еще недоумевая, уж не проказы ли это сна, послушался совета.
Непроходимой чащобы и болота как не бывало. Руки юноши были свободны от пут, а во всем теле он чувствовал легкость, словно утратил часть веса.
Перед ним, разливая сияние, пышной травой колыхалась поляна, причудливо освещенная нежно-голубым свечением.
А рядом по-прежнему стояла привидевшаяся незнакомка. Роскошные густые волосы служили девушке единственным украшением и лишь черная ленточка в волосах насторожила.
Ты не смерть?
– забеспокоился юноша.
О, нет! Я смерть ненавижу!
– отвечала красавица. И вдруг ее прекрасное личико искривилось в неприятной гримасе, девушка всхлипнула и вдруг залилась слезами. Юноша не мог оставаться равнодушным к горю такой чаровницы и ласково взял незнакомку за руку.
Я сам - жертва своего легкомыслия, но, может, тебе я сумею помочь?
Девушка взглянула с благодарностью.
О, если бы ты осмелился...- и замолчала.
«Да что они - сговорились считать меня трусом?» - подумал царевич, но вслух лишь благоразумно молвил:
Готов телом и душой служить тебе!
О, нет, мне нужна простая услуга, но здесь, в лесу вряд ли кто мне поможет.
Скорей расскажи, в чем причина твоих слез?
– юноша готов был добавить, что до утра готов успокаивать красотку, поцелуями осушив каждую пролитую слезинку.
Мой отец...- печально вздохнула девушка.
И поведала царевичу, что она дочь лесника. Жили они в чаще вдвоем, потому что после смерти матери ни одна женщина не захотела войти в дом лесника хозяйкой.
Твой отец рубил лес?
– удивился юноша: ему-то показалось, что не только топор, а и нож ни разу не срезал в этих дебрях и маленькой веточки.
Нет, мой отец оберегал лес
– пояснила туманно красавица.
Так что же случилось?
– нетерпеливо воскликнул царевич.
Все было хорошо, но мой отец заболел и при смерти. А я совсем одна в хижине: мне страшно, что отец умрет в одиночестве. Но еще страшнее, что он умрет у меня на глазах!
– и красавица вновь зарыдала.
Царевич, смекнув, что он почти вернулся во дворец, и тут же придумав казнь коварному слуге, с воодушевлением молвил:
Да я с удовольствием проведу эту ночь рядом с тобой под одной кровлей с твоим отцом. Если боги решат, то он выздоровеет. Если же нет, то я буду тебе опорой, что бы не случилось!
И он последовал за дочерью лесника, которая легко ориентировалась в голубоватом свечении. И через несколько минут юноша и чаровница оказались у высокой башни, темной и без единого окошка.
Так это и есть хижина твоего отца?
– поразился юноша.
Да,- отвечала девушка, со страхом глядя на отпертую дверь, из которой явственно потянуло смолой.
Башня мрачно и насмешливо возвышалась черными заостренными куполами. Где-то вверху неистовствовал ветер.
«Ничего удивительного, что девушка боится!» - пробормотал царевич: ему и самому было жутковато ступить на осклизлые ступени. Из-под ног брызнули гусеницы. Юноша чуть не поскользнулся на их мерзких тельцах.
Не бойся!
– сзади остановила попятившегося царевича девушка.- Это всего лишь наши слуги!
Вам служат гусеницы и черви?!-оторопел юноша.
И лесные гадюки, и лани, и зайцы... В таком доме всегда полно работы!
Да кто же ты?-смятенно глянул на девушку царевич.
Тише!
– приложила она палец к устам.- Я слышу: меня зовет отец!
Царевич мог голову прозакладывать, что в ночи не раздалось ни звука. А девушка продолжала:
Войди же и посмотри, в каком состоянии его тело И дух.
Юноша послушался, хоть дурные предчувствия шуршали над его головой, нашептывая на ухо: «Не ходи!»
Но как отказать, если на тебя смотрят с такой надеждой прекрасные и умоляющие глаза женщины?
Сразу за кованной железом дверью начинался широкий и длинный коридор, устланный бесконечным ковром. Свет, едва различимый, шел словно от самого воздуха или то светились пылинки в лунном луче? Царевич хотел, обернувшись, спросить, где искать лесника, но вместо дверного проема перед ним была глухая стена.
О, боги!
– побелевшими губами воскликнул юноша. Он бросился к стене, заколотил кулаками. Он кричал и бесновался: царевич и сам не мог понять, из чего зародился охвативший его ужас. Сердце отчаянно бухало в ребра, словно норовя покинуть тело. Холодный пот заливал лоб и глаза. Язык, ставший вмиг шершавым и сухим, царапал небо. Ноги дрожали противной мелкой дрожью.