Аргумент весомей пули

Корнев Павел Николаевич

— Алиби! — После расплылся в самодовольной улыбке. — У меня есть алиби! К этому времени я уже видел седьмой сон!

Помощник мирового судьи покривил уголок рта.

— И кто это может подтвердить? — Он тут же выставил перед собой ладонь, призывая меня к молчанию. — Предупреждаю сразу: словам сожительницы веры не будет.

Я только фыркнул, уселся на свободный стул и закинул ногу на ногу.

— А словам полудюжины черноводских морских пехотинцев? — поинтересовался у собравшихся, полюбовался их удивлёнными физиономиями и только тогда уже счёл

нужным своё высказывание пояснить: — Я состою ночным лекарем в главной усадьбе, а её из-за приезда ревизора взяли под усиленную охрану. Караульным доподлинно известно, когда именно я вернулся в дом, они же подтвердят, что до самого утра я его не покидал. Ну а если кто-то возьмётся утверждать, будто я умудрился дважды незаметно проскользнуть мимо часовых — с превеликим удовольствием при этом поприсутствую.

Комендант гарнизона выжидающе уставился на крючкотвора, тот лишь руками развёл. Тогда майор покрутил шеей и объявил перерыв. Шпику поручили опросить охрану главной усадьбы, наставника Девясила отпустили, а мне велели ждать в приёмной. Без присмотра не оставили, так что битый час я играл в гляделки с хмурым тайнознатцем, а дальше мой душевный подъём вновь сменился глубочайшим унынием и отчасти даже страхом: шпик вернулся не один, а в сопровождении поручика морских пехотинцев. Будто шепнул кто: «беда!»

Зря с этим лощёным типом поцапался, как пить дать — отыграться попробует. Его людям ведь даже лжесвидетельствовать не придётся, достаточно будет просто позабыть, в какое именно время я вернулся в усадьбу. И тогда грош моему алиби цена!

Совещание в кабинете коменданта гарнизона затянулось, пригласили меня туда лишь через полчаса, когда поручик уже отправился восвояси, что лишало всякого смысла попытку оспорить его слова. Я принялся подбирать дополнительные аргументы своей невиновности, но стоило лишь пройти в кабинет, как майор объявил:

— В связи с вновь открывшимися обстоятельствами, обвинение в убийстве снимается!

Крючкотвор при этом имел вид столь кислый, словно не сигару в рот сунул, а дольку лимона. Ну а меня царапнула некая недосказанность, я даже уточнил:

— Могу быть свободен?

— Иди! — вроде как нехотя отпустил меня помощник мирового судьи.

Крючкотвор же предупредил:

— Распределения дождись.

Я насторожился.

— Зачем ещё? По мне же всё решено уже!

— Порядок есть порядок.

Ничего не оставалось, кроме как пожелать всем хорошего дня и покинуть кабинет. Следом выскользнул шпик.

— По поводу чего вчера случилась ссора? — спросил он, пристраиваясь сбоку. — Стычка ведь нешуточная была, раз о дуэли речь зашла!

Откровенничать с пауком я не собирался по той простой причине, что эта публика обладала даром выворачивать наизнанку даже самые безобидные высказывания — пообщаешься с таким и моргнуть не успеешь, как дело состряпают и не в этот раз, так в следующий за решётку определят.

— У вас свидетелей в избытке! — отмахнулся я, но сразу остановился, осенённый неожиданной догадкой. — А по поводу убийства расспросите

дружочков жертвы: Доляна и Новика. Ну а если они запираться станут, Тень тряхните — вертится при них дурачок один. Его расколоть попроще будет.

На этом мы со шпиком и распрощались.

Я вышел во внутренний двор и расположился на лавочке, но впустую терять время не стал и взялся прорабатывать оправу. Сидел в теньке, медитировал и попутно наблюдал за тем, как собираются в форт пассажиры «Девятого вала». Приметил учеников школ Мёртвой руки и Багряных брызг, с распределением которых всё было решено ещё несколько дней назад, и решил, что требование задержаться в форте лично мне никакими осложнениями не грозит, а когда объявились Ёрш и Вьюн, успокоился окончательно.

Босяки протолкались через толпу, обступили с двух сторон и зашептали:

— Новика за убийство Лба повязали! — выдал один.

— Доляна нигде найти не могут! — вторил ему другой. — То ли в бега ударился, то ли Новик и его порешил!

Одно известие удивило и порадовало, другое просто порадовало. Я принялся выспрашивать подробности, потом заметил Дарьяна и помахал ему рукой.

Книжник подошёл и буркнул:

— Привет!

Был он мрачнее тучи, одна щека выглядела заметно краснее другой, причём алое пятно имело очертание узкой ладошки. Я повертел головой в поисках Ласки и Лиски, углядел девиц в компании соучеников и вздохнул.

— Говорил же язык за зубами держать!

— Да ну их! — отмахнулся Дарьян.

— Рисковый ты! — усмехнулся я. — Могли и глаза выцарапать!

— А что такое? — заинтересовался вынырнувший откуда-то Огнич.

— Ничего! — скривился книжник и насупился, глянул на меня с укором.

— Да погодите вы! — насели на них босяки. — О Новике слышали? Этот дурень Лба зарезал!

Огнич округлил глаза.

— Серьёзно?! Неужто вздёрнут теперь?

— Какой! — фыркнул Вьюн. — В штурмовики Мёртвой пехоты законопатят, я слышал.

— Лет на пять самое меньшее, — поддакнул Ёрш. — А там столько не живут.

Дарьян заинтересовался услышанным и уточнил:

— Живым или кадавром?

Босяки озадаченно переглянулись, а Огнич фыркнул.

— Живым, конечно! Так толку больше будет.

Ёрш хохотнул.

— А как прибьют, так и в кадавры определят!

Дарьяна при этих словах откровенно передёрнуло. Я взял его под руку и чуток оттянул в сторону, достал из вещмешка револьвер Карпа.

— Держи! — сунул оружие товарищу.

— Это чего ещё? — опешил тот.

— Бери-бери! — усмехнулся я и принялся доставать прочую прилагавшуюся к револьверу мелочёвку. — Это тебе Беляна передала. Говорит, тайнознатцы из нас не ахти, а так хоть застрелиться сумеем…

— Типун тебе на язык! — охнул книжник и трижды сплюнул через левое плечо. — Ты нормально объясни!

Я вздохнул.

— Да подвернулся ей револьвер по случаю, а у меня уже есть. С двумя орудовать несподручно, вот о тебе и подумали. Она подумала. Просто дружеский подарок.