Аргумент весомей пули
Шрифт:
Не успеть!
Пришлось развернуться и усилием воли выдавить из руки плеть фиолетово-чёрного пламени. Демоническая муха размером с голубя метнулась ко мне со скоростью пули, но метнулась слишком уж предсказуемо, и замах магического хлыста рассёк её надвое.
Пустое — миг спустя под потолок взвилась ещё одна тварь, а в коридоре возник Гай!
На Заречной стороне мне частенько доводилось уносить ноги да и в пластунах кое-чего нахватался, так что взял короткий разбег и рыбкой нырнул в дверной проём. Перелетел через мертвецов,
Вооружившиеся кочергами, ножами и топориками слуги при поддержке прибежавшего на шум караульного успели разделаться с одержимыми; самым умным из них уже даже хватило сообразительности сделать ноги, самым отважным… не повезло. Влетевшая на кухню демоническая муха угодила в одного из крепеньких мужичков, и тот взорвался, забрызгав всех вмиг вскипевшей кровью.
Меня — нет! Я времени понапрасну не терял и к этому моменту уже подскочил к двери чёрного хода. Под ногу некстати попалось мёртвое тело, я споткнулся и впечатался плечом в косяк, но сразу отлип от него и выскочил на улицу.
На кухне — хлопнуло! Вырвалось следом и тут же развеялось багряное облачко, осело кровавой моросью на дорожку, клумбы и кусты. Оставлять свидетелей Гай определённо не собирался. А я — свидетель.
Беда!
Через сад к усадьбе с винтовками наизготовку бежали стрельцы, я уловил нацеленные на себя взгляды и гаркнул:
— Свои! — чтобы тотчас юркнуть в кусты.
Надавил своей волей и едва ли сумел отвести глаза всем служивым разом, но и так дёрнувшиеся было вслед за мной стволы вновь нацелились на дверь чёрного хода.
Там — трёхглазый магистр Гай.
— Сдохните! — рявкнул он, и в ту же секунду из-под одежды вырвалась туча кровавой мошкары.
Резкий порыв ветра смёл её и закрутил алым смерчем, следом захлопали винтовки. Магистр закрылся силовым пологом, но его тотчас разметали чьи-то чары, а стоило только Гаю податься обратно в дом, и каменная плита под его ногой провалилась, ступню зажали обломки.
Одна пуля угодила в живот, другая прошила плечо, магистр взревел и топнул. Cтиснувший туфлю гранит осыпался гнилым песком, только это уже ничего изменить не могло: мелькнувшая через сад молния ударила Гая в грудь, а следом стены усадьбы выстрелили десятком каменных шипов. Те насквозь пронзили торс, а один так и вовсе угодил в основание черепа, едва при этом чернокнижника не обезглавив.
Чернокнижника?
Хм… А кого бы ещё?!
Тело Гая дёрнулось и начало стремительно усыхать, рассыпаясь на устремившуюся во все стороны мошкару. Вмиг лишившееся конечностей туловище повисло на пронзивших его каменных шипах, но полностью обратиться роем мух не успело: вновь ударила молния, и на сей раз ослепительный росчерк аркана угодил в солнечное сплетение, пробил в теле дыру, сквозную и обугленную. И — всё, никаких мух.
— Шустрый какой! — послышался нервный смешок, а после уже мне крикнули: —
Я незамедлительно воздел над головой пустые ладони.
— Ты ещё кто такой? — потребовал объяснений стрелец с нашивками урядника.
— Ночной лекарь, — подсказал молодчик, некогда просветивший меня касательно гнилой воды. — Знаю его.
Урядник махнул рукой, и стрельцы нехотя двинулись к чёрному ходу. Там и засели, взяв на прицел окна и двери; сунуться на залитую кровью кухню никто из них не рискнул.
— Колдун? — обратился ко мне тайнознатец, с пальцев которого сыпались мелкие яркие искорки, и спросил: — Что там?
От него тянуло странным запахом, будто только-только гроза прошла; молнией Гая приложил именно он.
— Одержимые! — коротко выдал я, силясь отдышаться. — Чары на красный аспект и порчу завязаны.
Тут же последовал новый вопрос:
— Ревизор жив?
— Не знаю, — честно сознался я и пояснил: — Я с прислугой завтракал, когда всё началось, а он в гостиной был.
Стоявший до того поодаль крепыш с глазами оттенка тёмного песчаника досадливо ругнулся.
— Не укараулили! Намылят нам теперь холку!
— У него своя охрана была! И не нападал на них никто! В чём наша вина?
— Да уж найдут, к чему придраться!
Ни тот, ни другой тайнознатец желанием лезть внутрь отнюдь не горели, да в этом, наверное, уже и не было никакой особой срочности. Звуки боя в доме стихли, дым со второго этажа валил всё сильней. Тут не стрельцы, а огнеборцы нужны. И похоронная команда.
Лишь бы только не расстрельная.
Я не удержался и тяжело вздохнул.
Глава 19
12–17
Усадьба не сгорела, серьёзно пострадал от огня лишь её второй этаж.
Сам я в тушении пожара участия не принимал, как не был привлечён и к прочёсыванию помещений в поисках затаившихся одержимых. Меня отвели за оцепление к успевшим удрать из усадьбы слугам и велели помалкивать.
Помалкивать — это поначалу, а вот дальше допрашивать взялись со всем усердием и отчасти даже пристрастием. Разобраться в случившемся пытались разные люди — сподобился заглянуть на огонёк даже отец Шалый, но он разве что посетовал на мою невезучесть.
— Воистину в каждой бочке затычка! — заявил священник, внимательнейшим образом изучив залитую спиртом трёхглазую голову магистра Гая, и отбыл восвояси, пообещав вскорости прислать официальное заключение о причастности убитого к некоей секте Кровавой жатвы.
Прежде я о таковой и слыхом не слыхивал, а вот остальных слова представителя церкви всецело удовлетворили. Мои показания — нет. Мои показания не устроили решительно никого.
Общее мнение выразил поспевший лишь к шапочному разбору полковник — высокий, статный и со столь кустистыми бакенбардами, что при виде их удавился бы от зависти любой морской волк.