Argumentum ad hominem
Шрифт:
— Все будет хорошо, мама.
Торопливый сыновний поцелуй, хлопнувшая дверь, вопросительный взгляд контессы, сначала с другой стороны зеркального стекла, потом уже безо всяких преград.
— Вы… Получили, то, что хотели?
— Да, благодарю. И так полагаю, мне тоже пора выдвигаться на исходную?
— Я провожу вас коротким путем.
Чтобы позволить мне ещё раз подивиться искусству архитекторов? Двумя руками за!
Короткий путь вывел из чехарды коридорищ, коридоров и коридорчиков прямиком на смотровую галерею
Контесса не переступала порог: осталась в тенях и сумраках. Может, любопытством не страдала, а может, после моей отповеди решила лишний раз не мозолить глаза. Я же бываю, ой какая страшная временами! Нет, страшная я по определению, но обычно люди этого не замечают. Пока двуликий Янус не повернется анусом, так сказать.
Вот и сейчас, по-хорошему, взять бы ему да и…
Нет, даже не стоит напрягаться. Все усилия пропадут втуне, потому что собравшиеся на галере дамы видели меня уже не раз, причем, предполагаю, что и в белых тапочках — тоже.
Поэтому все пройдет буднично и привычно. Как положено.
— Сердечный привет конкурирующей фирме!
Ответного «здрасьте» можно было не дожидаться: хватило и того, что долговязая Агнесс Коллино просто дернула подбородком слева направо.
Значит, сегодня играем против южан? Ситуация выглядит все нелепее и нелепее. При таком раскладе я здесь и вовсе появляться не должна. Куда как логичнее было бы задействовать южный Дом по полной программе, а не высвистывать приглашенных звезд.
По-человечески, конечно, сомнения и опасения понятны: если на всем поле играет одна команда, она играет в свою пользу, с непременными поддавками. Но как же реальная жизнь отличается от научных теорий…
Даже в рамках одного Дома. Даже близкие подруги. Ну ладно, не близкие, но связанные единым обетом, мы никогда не уступаем друг другу. Проиграть можем, и проигрываем, чего уж греха таить. Но уступить? Невозможно. Немыслимо. Даже если очень-очень захочешь.
Гораздо легче увлечься и переусердствовать, но на сей неприемлемый случай как раз и заведен арбитраж. Дабы неустанно бдеть.
И выбор арбитра на сегодняшний матч с чистым сердцем одобряю. Хорошая тетка. Унылая, как осенняя морось, но внимательная и честная. Чего ещё можно пожелать?
А, да, конечно:
— Светлейшее судейшество, наше вам — отдельно, с кисточкой и прочим почтением!
Мне кивнули.
О, мне кивнули? Это надо отметить. На той самой странице моей внутренней записной книжки, рядом с вопросом: улыбалась ли мисс Форд хоть однажды за всю свою долгую песенную жизнь?
— Сестра Дарли. Сестра Агнесс. Полагаю, нет нужды пересказывать вам весь свод правил?
Почему? Я бы послушала. Пусть это даже выглядело бы попыткой чуть отодвинуть неизбежное приближение рутины. Здесь, среди всего этого древнего великолепия никакая церемония не
Увы, увы, увы. Глухи, как пробки. И до омерзения снисходительны, словно показывая всем своим видом, что…
Ах, ну да, как же можно было забыть? Простите великодушно! Это я, сирая и убогая, здесь впервые, вот и впала в неуместный восторг. Но я соберусь, конечно же. И буду очень-очень стараться, дабы не посрамить и все такое.
Бе-е-е-е.
— Уровень вмешательства — не выше терапевтического. Лучше, если вообще сумеете обойтись гомеопатическими дозами. Членовредительство местными бонзами не поощряется, и вряд ли кто-то из этих парней рискнет пойти поперек устава. Но, как понимаете, в виду все надо иметь. Во избежание.
Кто бы сомневался? Все должно пройти предельно правильно и скучно. С одной стороны гриба, могу понять: влиятельные семьи, наследнички, политические союзы — если и впрямь решат друг друга порешить, то сделают это не собственными руками. Не положено-с.
С другой стороны гриба…
Как такое вообще возможно? Меня в солдатики играть никогда не тянуло, и слава богу, но даже я, мимоходно и мимолетно вкусив здешний колорит, что называется, прониклась. Все эти статуи, фрески, гобелены — все вопиет о сражениях и победах, от библейского поприща до вполне себе исторического. Что же должно было произойти и происходить не один десяток лет с обитателями таких палаццо, чтобы зов крови превратился в звонок колокольчика, созывающий к степенной трапезе?
Это печально. Над этим можно только скорбеть.
— Сестра Дарли, вы слушаете?
— Не извольте сомневаться. Внимаю каждому звуку.
Мисс Форд подняла брови, опустила, выдохнула. Зарядка окончена!
— Если по существу дела возражений нет, предлагаю непосредственно приступить. И занять предложенные места. Если пожелаете, — добавила она, косо глянув в мою сторону.
— Мне и тут хорошо.
— Как вам будет угодно. Сестра Агнесс?
Долговязая, снизойдя до сожаления во взгляде, вслед за арбитром прошла в ложу и тоже возлегла на одно из кресел, наверняка жутко удобных. И я вполне могла бы…
Никогда и ни за что. Сосредоточенности хватило бы ровно секунд на пять, чтобы опуститься на сидение, а потом кости в мешке все равно бы тряхануло, и вместо царственной позы получилась бы несусветная хрень. Глубоко и обидно осуждаемая остальными присутствующими, разумеется. Так что лучше постою. То есть, останусь на ногах, потому что стоять смирно…
Не знаю, как именно работают другие песенницы. Мы не особо любим делиться, ни секретами, ни переживаниями, ни вообще — делиться. Особенно спонсорами. Могу только догадываться, если захочу, конечно. Потому что в нашем деле совершенно неважно, что и как умеют другие. Для делания дела важна лишь ты сама. Целиком. Со всеми своими морщинами, веснушками и прыщами, огорчительно заедающей спиной, поскрипывающими суставами, прогрессирующей дальнозоркостью и вечным детством где-то там, в самой глубине, под слоем накопленного опыта.