Argumentum ad hominem
Шрифт:
Тоже мне, открытие. Как этот рыцарь норовит завалиться спать, я наблюдала уже неоднократно. Вот и сейчас…
Он снова это сделал. Цинично и безжалостно потоптался по всем моим добрым чувствам.
Я же не возражала. Наоборот, готова была поделиться всем, что есть. Открылась на полную. И зачем, спрашивается? Он не взял ни крупицы. Ни капельки. Словно побрезговал.
Вот же, сучонок…
Ждать, пока он очнется, у меня не было ни сил, ни терпения, и я залепила пощечину бессознательному телу. Потом ещё. И ещё.
— Ненавижу!
— Дарли…
— Ненавижу!
— Это
— Ненавижу!
Он поймал мою руку. Так осторожно, словно та была бабочкой.
— Все хорошо.
— Тебе хорошо. Мне хорошо. А этот…
— Пока нет причин даже вызывать скорую. Нужен только покой. И на всякий случай введу ему простенький коктейль. Чтобы сон был здоровее.
Смотреть на шприцы и иглы я никогда не любила, но тут просто не могла оторвать взгляд. Правда, не от самого инструмента, а от рук. Таких обнадеживающе уверенных.
А когда Лео закончил медицинские процедуры, не удержалась от банального:
— Кстати о коктейлях.
Он улыбнулся:
— Я знаю ещё одно, совершенно чудесное место. Тебе оно наверняка понравится. И тамошние коктейли тоже.
Мне-то для полного счастья хватило бы сейчас и чего-то сугубо баночного, из соседнего маркета. Тем более, что…
— А как же наш пациент?
— С ним все будет в порядке, насколько могу судить по… нашим наблюдениям.
И на этот раз Лео под словом «наши» имел в виду совсем не своих коллег по работе, что нежно грело душу. Но совесть окончательно сдалась только после обещания:
— Попрошу племянника тут присмотреть. Ему это будет в радость.
Глава 11. Не время для…
Петер
— А… А… Чхи!
Интересно, о чем я думал, укладываясь спать головой на что-то колюче-шерстяное, норовящее залезть своим ворсом всюду, куда хватит его длины? Странно, что во рту всего лишь сухо и… Горько-цветочно. Словно накануне я зачем-то пробовал на вкус клумбу. Или просто упал в неё лицом?
Нет, вряд ли. И первое, и второе свидетельствовало бы о проблемах со здоровьем, а я вроде чувствую себя вполне приемлемо. Даже относительно бодро. Физически. Вот с головой не все гладко. То есть, именно что гладко, как на дорожке в кегельбане: мыслям не за что зацепиться. Хотя, где-то там вдалеке что-то маячит. Может быть, даже кегли-воспоминания. И если шар до них докатится…
Клумбы точно были. В палисадниках у набережной. Только это вчера, вечером. А с утра я ещё не выходил на улицу. Наоборот, приходили ко мне. Сонга и… Все, вспомнил.
Ну, теперь хотя бы понятно, откуда этот мерзкий вкус и аромат: оттирали следы скотча каким-то косметическим дерьмом. С другой стороны, хорошо, что воспользовались не скипидаром. Правда, у него запах как раз натуральный, а не похожий на попытку эскимоса изобразить тропический ад. То есть, сад.
А так можно сказать, позаботились: даже подушку соорудили. Из кофты
Но мне ведь только и хотелось, что разделить… Вернее, поделиться. Просто взять и показать, какие классные штуки есть на свете, а я, как выясняется, умею их делать.
Думал, что порадуются вместе со мной. Ну или хотя бы возьмут на заметку. Может быть, даже заинтересуются. А они взяли и испугались. Даже Дарли, которая обычно ничего и никого не боится. Даже она не выдержала, когда…
Я ведь вроде сделал все, что просят. И делал бы ещё больше и дальше, только бы… Только бы это было кому-нибудь нужно. Кому-нибудь, кроме меня.
Зря старался. Все достижения, как и прежде, как и всегда, оказались не к месту. Консуэла тоже обычно лишь делала вид, что слушает, когда пробовал рассказать ей о школьных успехах. А чаще просто отмахивалась, ссылаясь на занятость или усталость. Так что я однажды подумал и бросил эти нелепые попытки что-то показывать и доказывать. Казалось, навсегда. Но вчерашние странности настолько вышли из ряда вон, настолько ощущались невероятными и одновременно правильными, что перекрыли воспоминания о прежнем горьком опыте. И сначала я забыл, а потом ещё и забылся. Чтобы совершить непоправимую глупость.
Нельзя было его впускать. Всего-то и требовалось, что закрыться, а я легко успевал это сделать. Так почему же не стал?
Потому что любое обращение извне словно подтверждало, что я существую. Даже самое нелепое. Даже смертоносное. Ведь для того, чтобы умереть, прежде надо почувствовать себя живым, иначе никак. И что случится дальше, уже не особо важно.
А ещё, наверное, я промедлил, потому что отчетливо понимал: в любой момент смогу его вышвырнуть, если понадобится. И для этого мне вовсе не нужен голос. Вообще ничего не нужно, кроме… Как это называется? Да, веление души. Звучит глупо и напыщенно, но что ещё может находиться совсем не в голове, тем не менее, успешно управляя всем телом?
И он тоже это понял, почему и струсил в самый последний момент. Попытался остановиться там, где нужно было продолжать двигаться, несмотря ни на что. Пролетел бы насквозь, и ладно. Так нет же, запнулся, завяз и начал захлебываться. С таким остервенением, что мне пришлось буквально выдирать его из себя.
Наверняка вышло грубо и бесцеремонно. Но я ведь тоже… Можно считать, что испугался. Хотя по сути это были досада и разочарование. В себе самом.
Я все испортил. Ну, почти все.
Да, они оба уцелели. И вроде бы, даже остались при своем уме. По крайней мере, о чем-то говорили друг с другом, уже после того, как… Оказались совсем рядом. Так близко, что смотрелись единым целым. Законченным. Завершенным. Не допускающим в свое пространство больше никого и ничего.