Архимаги не ищут лёгких путей!
Шрифт:
От слов Беатрисы Геренду всё больше становилось не по себе. Кровожадная, ух и кровожадная. У неё есть личные мотивы ненавидеть еретиков?
– Все враги Империи достойны лишь смерти! Чтоб другим неповадно было!
– с чувством произнесла леди.
Собрав пальцы правой руки в щепоть, она нарисовала в воздухе перед собой крут и перечеркнула его косой чертой.
Парацельс, видимо, не обратил внимания на этот жест. Ну мало ли, как человек во время разговора руками машет, особенно если он увлёкся. Ничего такого.
А вот Геренд... Геренд уже видел этот жест. Не сразу,
Подобный жест часто использовал другой человек. Человек, о котором Геренд предпочёл бы никогда не вспоминать, похоронить его под плитами прошедших лет. Судьба лишь посмеялась над его попыткой сбежать, спрятаться в кристалле души. Тень прошлого накрыла Геренда очень быстро.
Бывший вампир понял, кто такая леди Беатриса. У него практически не осталось сомнений.
Беатриса и Парацельс продолжали мило беседовать, даже не подозревая, что у Геренда душа натянулась струной. За время, что они провели в пути до Чертянска, он ни разу не взглянул леди в глаза. Словно боялся, что она прочтёт его мысли.
Вечерело. Солнце опустилось к горизонту, и там его с радостью проглотили тучи, запунцовев от сытной добычи. Налетел сильный ветер, заставив склониться кроны деревьев. Те с шелестом и скрипом повиновались, отдавая дань в виде листьев и мелких веток.
Следовавший за каретой ворон недовольно каркнул, когда особо сильный воздушный поток едва не сдул его в заросли.
Парацельс высунулся из окна кареты и замер, принюхиваясь к потокам проносящегося воздуха. Ноздри мага расширились, обонятельные рецепторы уловили тончайшие запахи. Мозг заработал на полную, раскладывая полученную информацию на составляющие.
"О! Непередаваемый аромат фенолов и карбонильных соединений!
– подумал волшебник.
– Да ещё в такой концентрации! Либо рядом проходит спаривание драконов с участием не менее тысячи особей, либо проснулся древний титан вулканического типа. Задачка как раз для архимага!"
Волшебник наклонил голову к плечу, хрустнув шейными позвонками. Безделье наскучило ему, хотелось одновременно выпить и набить кому-нибудь морду. Оба желания, одинаково сильные, раздирали архимага на части.
После очередного поворота стена леса, уже набившая оскомину, резко оборвалась. Её сменило бескрайнее, до самого горизонта, серое поле с редкими вкраплениями зелени, усеянное тысячами засохших пней. В поле и у кромки леса виднелись многочисленные фигурки лесорубов. Дорога, петляя, вела к холму, на вершине которого развалился, сверкая лощёными боками, исполинский чёрный смердящий слизень.
Парацельс приготовился вступить с чудовищем в схватку не на жизнь, а на смерть! Но приглядевшись, волшебник понял, что принял за слизня самый обычный город. Ну, пусть не совсем обычный. Далеко не у каждого города крепостная стена сложена из иссиня-чёрных камней. И, конечно же, редко когда увидишь настолько густое и плотное облако смога над городом, похожее на спину гигантского шевелящегося слизня.
Не смотря на вечернее время, ворота в город ещё широко распахнуты. При виде отряда из
"Бодренько инвентаризацию проводят, - подумал Парацельс.
– Гости в Чертянске явно не частое явление, раз мы застали их врасплох".
Главным среди стражников оказался пожилой вояка в звании капитана. Выражение его лица, серого, от шеи до глаз заросшего щетиной, словно говорило: как меня всё достало. Достал Чертянск, достал бардак, достали дураки, достали приезжие гости, чтоб их всех! Дорожная грамота, которой Беатриса энергично махала у капитана перед лицом, не вызывала в тусклых глазах ни малейшего чувства. Но и леди не сдавалась. Она требовала снижение пошлины на проезд вдвое, углубившись в такие юридические дебри, что у Парацельса от её слов закололо в висках. Капитан вяло отбрехивался, что, дескать, ничего не знает, действует строго по уставу.
Пока Беатриса пререкалась с капитаном, Парацельс решил размять ноги. Покинув карету, он с хрустом распрямил затёкшую спину, издав при этом рык атакующего тигра.
– Хор-р-рошо!
– заявил он.
– Геренд, ты там не окуклился?
– Тьма - мой дом родной. И всё такое прочее, - пробурчал бывший вампир из сумрака кареты.
– Да ладно! Тут такой непередаваемый кислотный аромат!
– он вдохнул полной грудью.
– Родной запах, почти как у меня в лаборатории! Если в степи наскучит, я, может, сюда жить перееду!
– Значит, мне снаружи точно делать нечего.
– Чертянцы, наверное, счастливые люди. Да вылези уже из кареты, ты наверное уже окосел от этих бабских духов!
– С каких пор ароматы роз, гладиолусов и других благородных цветков стали называться бабскими?
– парировал Геренд.
– Ну дело хозяйское, - пожал плечами архимаг.
– Эх ты!
"И чего с этим вампироэльфом? Всю дорогу ни слова не проронил" - подумал Парацельс.
Его внимание привлекла большая деревянная табличка, висевшая на стене рядом с воротами. Кто-то явно потратил много времени, рисуя на табличке кисточкой множество слов. Да ещё и объединенных смыслом! И это в то время, когда большая часть населения неграмотна. Краска в некоторых местах облупилась, её кусочки валяются на земле под табличкой. Подойдя поближе, Парацельс понял, что это список с важной информацией для новоприбывших.
– Пойманному на воровстве отсекается рука, - вслух прочитал Парацельс.
– Пойманному однорукому вору отсекается вторая рука. Пойманному безрукому вору отсекается голова... хм, автор думал, когда сочинял. Чем воровать безрукому, ногами? Пойманный безрукий безголовый вор признаётся колдуном и сжигается на костре... Ишь, выкрутились, крючкотворцы. Интересно, прецеденты были?
Прочие пункты походили на пункт про воровство, и по сути сводились к перечню, чего делать нельзя и что тебе за это будет. Но один пункт показался Парацельсу особенно странным, даже на фоне "безрукого и безголового вора".