Архив шевалье
Шрифт:
– Заткнитесь же наконец! – рявкнула Шевалье басом. – Что вы несете, Беккер?! Давайте поговорим после… Вы, кажется, собирались покинуть мой дом? – обратилась она к Каленину.
– А вот возьму и не покину! – неожиданно заявил Каленин и демонстративно уселся в кресло. – Хватит из меня дурака делать! Что за архив? Почему вокруг него такая возня? Я даже пострадал за него. Ну-ка объясните, что тут за тайна!
– Так он ничего не знает?! – обрадовался Ганс.
– Вы идиот, Беккер! – сердито выкрикнула фрау Шевалье. – Теперь благодаря вам уже кое-что знает! Мистер Каленин, – обратилась она к Беркасу, – я вовсе
При слове «деньги» Беккер снова забеспокоился и закрутил головой, пытаясь понять, о чем идет речь.
– Могу предложить полный пансион и освобождение от всех платежей за жилье. Но у меня есть просьба: давайте забудем про портфель и про все, что с ним связано. Через час этот портфель вместе с его содержимым навсегда исчезнет из вашей жизни – я вам обещаю это. – Старуха пристально посмотрела Каленину в глаза и добавила: – Если, конечно, вы не станете делать глупостей…
– Каких, например? – уточнил Беркас.
– К примеру, впутывать в эту историю мистера Куприна… Впрочем, как вам будет угодно. Можете рассказать ему обо всем. Только не думаю, что ему это понравится… Особенно после того как он попросит предъявить какие-либо доказательства случившегося.
– А если я покажу ему портрет на стене и потайную дверь в шкафу? – злорадно спросил Каленин.
– Портрет? Какой портрет? – Немка ехидно разглядывала Каленина. – Ах да, тот, что на стене… Прошу вас, – она показала рукой на книжный шкаф, – взгляните. Боюсь, что вас ждет разочарование…
Каленин решительно шагнул в тайный проем и услышал вслед:
– Выключатель слева от двери – прикрыт оторванным куском обоев…
Каленин провел рукой по стене и нажал на клавишу. Вспыхнул тусклый свет одной-единственной лампы, осветивший пустые стены и усиливающий ощущение запустения. Он взглянул на то место, где еще вчера был нарисован на белых обоях портрет хозяйки, и уперся взглядом в грязное большое пятно, оставшееся на месте оторванного куска обоев. Рисунка не было…
В этот момент он увидел, как потайная дверь резко пошла вперед и захлопнулась с характерным щелчком. Каленин в долю секунды оценил ситуацию и бросился на дверь, норовя высадить ее плечом, но та даже не шелохнулась. Голова же отозвалась на удар гулкой болью, которая, казалось, взбежала вверх – от ушибленного плеча до самой макушки.
Вгорячах Каленин ударил дверь ногой, потом еще раз плечом. Бесполезно… Дверь была сделана на совесть, а потайной замок надежно крепил ее к косяку.
– Потерпите, мистер Каленин. Всего полчасика потерпите, – услышал он глуховатое контральто фрау Шевалье, чей голос показался ему еще ниже и басовитей за счет разделяющего их препятствия. – Мы быстро вернемся. А это – я имею в виду запертую дверь – мы сделали для вашего же спокойствия. За время нашего отсутствия вы успокоитесь, все обдумаете и… примете правильное решение. Я надеюсь на ваше благоразумие, мистер Каленин…
– Ах ты, старая… – Каленин от возмущения задохнулся и даже не смог выговорить ругательство, которым хотел подчеркнуть свое отношение к вероломной немке. – Открой! – Он еще раз бросился всем телом на дверь, но добился лишь того, что взрыв головной боли стал еще обширнее и тяжелее.
Каленин присел на корточки
Узкие бойницы окон полуподвала были снаружи зарешечены, что не оставляло никаких надежд выбраться на улицу. Можно было, конечно, разбить окно и позвать на помощь, но этот вариант Каленин сразу отбросил как абсурдный. Он представил, как добропорядочные немецкие прохожие вызовут полицию и ему придется объяснять, что он направился в заброшенную клинику разглядывать отсутствующий портрет, что его закрыла в подвале старая немка, которая разведет руками и сообщит, что дверь скорее всего сама захлопнулась и все рассказанное мистером Калениным не более чем его фантазии, вызванные болезненным состоянием мозговой деятельности, расстроенной ночным ударом в область правого глаза. Чушь, короче…
Оставалось ждать. Но при этом Каленин твердо решил, что Куприну он, конечно же, все расскажет при личной встрече. Пусть ругает! Пусть возмущается! Но оставить злобную старуху безнаказанной – это слишком. «Пусть только вернется! Пусть откроет дверь! Этому хлыщу – Беккеру – сразу двину в морду! Это мы умеем! А немку… Немкой пусть займется Николай Данилович! Может, она воровка! Может, вся эта история с архивом заслуживает внимания полиции! Короче, пусть Куприн решает».
В этот момент размышления Каленина прервались, так как он не то чтобы услышал, а скорее почувствовал какое-то движение с другой стороны двери. Он снова припал ухом к холодному дереву и теперь уже явственно услышал: по кабинету кто-то ходил, но ходил крадучись, на цыпочках. И уж точно это не фрау Шевалье или Беккер.
– Эй! – тихо позвал Каленин, еще не очень понимая зачем. – Эй! – повторил он чуть громче, и в этот момент у него неожиданно похолодела спина, так как он вдруг осознал, что в кабинете может находиться тот самый гигант, который проник в квартиру ночью, и встреча с ним не предвещает ничего хорошего.
– Где вы? – послышалось с другой стороны, и голос показался Беркасу знакомым. – Как до вас добраться? Это вы, мистер Каленин?
Последний вопрос был задан по-русски, и Каленин догадался, кто проник в квартиру и стоит в полуметре от него.
– Откройте! – попросил он также по-русски. – Тут дверь… Потайная… В книжном шкафу.
Послышалась какая-то возня, потом раздался щелчок и дверь отступила, скрывая в полумраке долговязую фигуру…
Москва, …июня 1986 года. Большой пленум
Пленум ЦК КПСС – всегда событие. Но этот пленум заранее объявили Большим и даже эпохальным. Вся партия знала: будут публично изгонять из партии Беляева.
Накануне в «Правде» вышла разгромная статья, в которой описывались все художества краснодарского первого, в том числе говорилось и о выбросившихся из окон подчиненных, которых Беляев довел до самоубийства. Были также письма трудящихся, сообщавших о личной разгульной жизни краснодарского начальника: пьет, мол, без удержу, куролесит в пьяном виде. В присутствии иностранной делегации, включавшей представительниц женского пола, публично помочился на забор своей загородной резиденции.