Архивы Дрездена: Маленькое одолжение. Продажная шкура
Шрифт:
Он нажал на клавишу, опускавшую окошко со стороны пассажира. Спрятанный в двери моторчик кашлянул и задребезжал, прежде чем рывком дернуть стекло вниз. Чародеи неважно сосуществуют с техникой. Для суперсовременного оборудования я просто живое воплощение закона Мёрфи – чем дольше я находился в блестящем Томасовом нефтеналивном танкере, тем больше его устройств могло испортиться.
Я поднял листок, чтобы выкинуть его в окно, но что-то остановило меня.
– Нет, – пробормотал я.
Томас удивленно покосился на меня:
– Нет?
– Нет, –
Глава 10
Когда я закончил наконец работу над заклятием, которое, по моим расчетам, заставит бебек изрядно попотеть, и устало выбрался из лаборатории, Томас сидел у камина. Мыш, мой пес-переросток, лежал у его ног, и на его серебристой шерсти играли багровые отблески огня. Мыш с интересом наблюдал за манипуляциями Томаса.
Мой брат сидел на полу, скрестив ноги по-турецки, и раскладывал на чистом куске ткани детали моего разобранного пистолета. Рядом на полу лежали щетка, бумага для чистки и стояла бутылочка ружейного масла.
Мистер, еще один из живущих у меня переростков, только кот, дождался мгновения, когда я подниму крышку люка в полу гостиной, и, проскользнув мимо меня, нырнул в подвал.
– Задай им жару, тигрище, – бросил я ему вслед. – Пусть побегают, не жалея копыт.
Оставив люк открытым, я доплелся до дивана и рухнул на него. Мыш мягко стукнул хвостом по полу.
– Ты в порядке? – поднял взгляд Томас.
– Устал, – признался я. – Сложное заклятие.
– Ну-ну, – хмыкнул он, глядя на свет сквозь ствол пистолета. – Какое здание на этот раз ты сжег дотла?
– Сожгу твою берлогу, если не перестанешь задавать дурацкие вопросы, – отозвался я. – Дай мне минуту перевести дух, и поедем.
Томас бросил на меня внимательный, оценивающий взгляд.
– Мне все равно нужно еще минуты две, если не пять. Когда ты последний раз чистил эту штуковину?
– Эм… Кто у нас сейчас президент?
Томас неодобрительно поцыкал зубом и вернулся к чистке.
– Дай мне знать, когда созреешь выходить.
– Мне и минуты хватит, – сказал я. – Только дух перевести.
Когда я проснулся, из окон моей полуподвальной квартиры лился неяркий утренний свет, а шея болела так, будто все кости в ней сварены неопытным сварщиком. Все синяки и ссадины, что я последовательно получил на протяжении минувшей ночи, вступили в сговор с целью насильственного захвата контроля над моей нервной системой. Я застонал и с трудом повернул голову, оглядываясь по сторонам.
Томас сидел, прислонившись спиной к стене у камина, расслабленный и невозмутимый, как любой тигр. Его и мой пистолеты, а также кривой нож-кукри, который он в последнее время предпочитал остальным клинкам, лежали в непосредственной близости от его руки.
Что-то с грохотом упало на пол с одной из полок или рабочих столов в лаборатории. До меня донесся стук лап Мистера по металлической поверхности
– Чего ты ухмыляешься? – поинтересовался брат.
– Мистер, – коротко ответил я.
– Он все утро предметы роняет, – сообщил Томас. – Я хотел запереть его, пока он ничего не разбил, но череп сказал, чтобы я оставил его в покое.
– Угу, – кивнул я, с усилием поднялся на ноги и побрел к маленькому алькову, который служит мне подобием кухни. Найдя в шкафу пузырек аспирина, я кинул в рот несколько таблеток и запил их стаканом воды. – Это ради твоей же безопасности. Мистер огорчается, когда кто-то мешает ему наслаждаться кошачьей мятой.
Шаркая ногами, я вернулся к люку и заглянул вниз. Как я и ожидал, маленький полотняный мешочек с кошачьей мятой, в который я сунул серебряный дубовый листок, все еще висел на длинной резиновой ленте под потолком – прямо над Маленьким Чикаго. У меня на глазах Мистер запрыгнул на лабораторный стол, взвился в воздух и вцепился в мешочек снизу. Приземлился он вместе с мешочком где-то в районе Линкольн-парка. Кот в блаженном экстазе потерся мордой о мешочек, потом отпустил его и успел только шлепнуть по нему лапой, когда резинка утащила мешочек обратно, приложив по дороге несколько раз о миниатюрные небоскребы модели.
Тут до Мистера, похоже, дошло, что за ним наблюдают. Он задрал ко мне морду, самодовольно мяукнул, дернул обрубком хвоста и спрыгнул со стола на пол.
– Боб? – окликнул я. – Заклятие еще действует?
– Так точно, кэп! – откликнулся Боб. – Гр-р-р-р-р!
– Это еще что за штуки? – поинтересовался Томас у меня над ухом.
Я подпрыгнул от неожиданности, едва не свалившись в люк.
– Ты когда-нибудь отучишься делать так?
Он кивнул с совершенно серьезным выражением лица, но я-то видел, как дергаются уголки его губ в отчаянной попытке сдержать улыбку.
– Точно. Извини, забыл.
Я рыкнул и обозвал его нелицеприятным, но от этого не менее точным эпитетом.
– Он совсем достал меня своими просьбами сводить его на этот фильм про пиратов. В общем, я захватил его с собой, когда последний раз ездил в киношку в Авроре, и он увлекся этой темой. Постепенно это проходит, но если он еще раз назовет меня «кэпом», я взорвусь.
– Все это, конечно, интересно, – кивнул Томас. – Но я спрашивал не об этом.
– Ах да, – кивнул я и махнул рукой в сторону мешочка с кошачьей мятой. – Заколка-листок там.
– А это не приведет головорезов Летних прямо сюда?
Я очень вредно хихикнул:
– Нет. Здесь они ее не увидят. Обереги помешают.
– Тогда зачем резинка?
– Я подключил заклятие-маяк Летних к полю Маленького Чикаго. Каждый раз, когда листок оказывается на расстоянии фута от модели, мое заклятие пересылает сигнал маяка в соответствующий район города.
Томас задумчиво прищурил глаза, потом расплылся в ухмылке. Мистер как раз поймал мешочек и сдернул его на стол возле Музея естественной истории.