Ариэль
Шрифт:
Я зашел на кухню, выложил рядом с мойкой купленный по дороге китайский фаст-фуд и накрыл стол. Говядина в соевом соусе и жареный рис. Я вовсе не приверженец кошерного питания, но без необходимости есть свинину не стану. Открыл холодное пиво.
Мобильник зазвонил именно в тот момент, когда я приступил к еде. Звонил мой богатый брат Эли.
— Посмотрел сейчас новости, ты еще на работе?
— Только что вернулся домой.
— Я перед самым твоим домом. Открой, загляну тебя навестить.
Я нажал кнопку на домофоне
В пестрой спортивной амуниции Эли смотрелся забавно. Обувь и костюм, казалось, только что извлечены из магазинного пакета. Я открыл пиво, но брат взял его без особого энтузиазма. Он уселся на диван в гостиной. Мы с Эли совершенно не похожи друг на друга. Он круглолицый, толще меня и ниже на десять сантиметров. Эли играет в теннис и в гольф, катается на горных лыжах, но, несмотря на это, полнеет все больше. Брат осмотрелся, как будто пришел покупать квартиру:
— Если вдруг ты ищешь квартиру в этом районе, у меня есть одна на примете. Продают наследники. Ее следовало бы купить даже просто ради вложения средств.
— По мне видно, что я ищу недвижимость, чтобы вложить деньги?
— Могу организовать ссуду под низкий процент.
— Дешевой ссуды не бывает.
— Ты уже решил, где будешь праздновать Новый год? — спросил Эли и пригласил меня к себе.
Я уже получил пару других приглашений. Мужчина-еврей моего возраста, живущий один, представляет собой легкую добычу. Я был предметом всеобщей заботы, ответственность за который делили между собой все родственники.
— Могу прийти, если не случится ничего непредвиденного.
— Хочешь сказать, что сорокалетний еврей-полицейский верит в чудеса?
— Только в очень маленькие.
— Не позволяй чудесам вклиниваться между тобой и твоим родом. Силья просила передать, что рассердится, если ты не придешь.
— Постараюсь прийти.
— Дядя тоже будет.
— Как он?
— Производит хорошее впечатление.
У меня получалось неплохо общаться с дядей, лучше, чем со всеми остальными родственниками, за исключением, может быть, Эли.
— Послезавтра день рождения Ханны, — напомнил Эли.
Я не забыл.
Ханна была моей сестрой, на семь лет моложе меня. Пять лет назад она покончила жизнь самоубийством. Она страдала шизофренией. Болезнь проявилась, когда Ханна жила в кибуце в Израиле. Она сидела вечером в местном кафе, когда в проезжавшей мимо машине взорвалась бомба. Шесть человек погибло, из них четверо были друзьями Ханны по кибуцу. Ее извлекали из-под трупов и фрагментов тел. Чудом она отделалась только легкими травмами, но рассудок ее так и не оправился от потрясения.
— Кого ты еще пригласил?
— Макса с женой.
Эли и наш младший двоюродный брат Макс были совладельцами адвокатской конторы «Кафка & Оксбаум». Макс в удвоенном количестве обладал всеми замашками
— Зачем ты пригласил Макса?
— Он сказал, что хотел бы повидать родственников, с которыми давно не встречались, например тебя. Невозможно было его не позвать.
— Мне кажется, что богатый человек в пятьдесят лет может позволить себе не делать того, чего ему не хочется.
— Ты даже не можешь себе представить, как много в жизни приходится делать того, чего не хочется. Сначала нами повелевает мама, потом жена и в конце концов — традиции. Иногда я думаю, что гораздо проще было бы родиться лютеранином.
— Такие мысли приходят в первую очередь в Йом Кипур, — добавил я.
— И тогда тоже.
Я устало зевнул. Эли допил бутылку и встал.
— Это правда, что убитые, по всей видимости, были арабами? — спросил он.
Я подтвердил, поскольку об этом уже сообщалось в новостях.
— Надеюсь, это их внутренняя разборка. Я имею в виду, лишь бы это не оказалось расистской выходкой неофашистов, — быстро добавил Эли. — Такая версия первой приходит на ум.
— Скоро узнаем.
— Эта история не имеет отношения к нашим?
Я не понял вопроса Эли:
— Что ты имеешь в виду?
— Еврейскую общину.
— А почему она должна иметь отношение?
— В наше время все возможно. Хоть Финляндия и далеко, мы не можем вечно оставаться в покое.
— Ты знаешь что-то, чего не знаю я?
— Нет, разумеется, просто почему-то подумалось… Спасибо за пиво, хоть оно и не пошло на пользу моей вечерней пробежке.
— Передавай привет семье.
Эли наставил на меня свой мясистый указательный палец:
— И не забудь прийти послезавтра.
— Постараюсь. Спокойной ночи.
Эли натянул на голову вязаную шапочку и поскакал вниз по лестнице. Я выглянул в окно и увидел, как он вышел на улицу и свернул в сторону берега. Внезапно Эли остановился, осмотрелся и сел в припаркованный у тротуара пикап «вольво» на пассажирское сиденье.
Значит, он не заскочил ко мне во время вечерней пробежки, а приезжал специально.
Глава 8
Как говорится, если потереть еврея, то проявится его мама со всеми своими достоинствами и недостатками.
Все мое детство, да и юность прошли в страхе, что мама появится именно в тот момент, когда я целуюсь в подвале с Кайей Линдстрём, жившей в соседнем доме, или засовываю руку в трусы Кармеле Мейер.
Сама мама относилась к мужчинам как к созданиям почти ненужным и после смерти отца ни на одного даже не взглянула. Иногда мне казалось, что смерть отца была для нее облегчением. Ее громадные черные подштанники развевались на бельевой веревке, натянутой во дворе, как военный флаг. Каждый, кто видел их, понимал, что фронт, который они прикрывают, больше никогда ни перед кем не падет.