Арифмоман. Дилогия
Шрифт:
Хотя… аэростат по-прежнему отлично виден. Он все еще парит в небе, но продолжает терять флогистон и постепенно снижается. Сложно сказать, сколько он продержится, но вряд ли дольше получаса.
После этого он будет доступен — Эйхгорн сможет его заклеить, заново наполнить флогистоном и снова подняться в воздух. Ну или хотя бы забрать из гондолы парашют и покинуть Алатус прямым путем.
Кардегарт — большой остров, около восьмисот пятидесяти километров вдоль параллели. Так что эта часть Алатуса будет находиться над сушей еще минимум пять суток. Времени
Не упуская из виду дразняще болтающийся в воздухе шар, Эйхгорн взвалил на спину рюкзак и зашагал.
Передвигаться приходилось с предельной осторожностью. Корни и ветви небесных баньянов плотно переплелись, связывая весь лес в исполинскую паутину, но отверстий оставалось достаточно. Один неверный шаг — и ухнешь в бездну. К тому же постоянные туманы — ведь снизу поднимаются облака, оседают на корнях, и водяной пар просачивается даже сквозь километровую толщу растительности.
Почти сразу же Эйхгорн понял, что без палки не обойтись. Он срезал ножом подходящую ветвь, очистил ее от сучков, слегка обстругал, и дальше скрупулезно проверял дорогу, словно шагал по болоту.
В каком-то смысле так оно и было. Тарзан или Маугли чувствовали бы себя в этих зарослях нормально, но обычному человеку приходилось куда тяжелее. Не будь у Эйхгорна опыта в экстремальном туризме, он вряд ли бы справился с такой трудной местностью.
Вокруг колыхались невесомые стебли. Всю эту растительность пропитывал флогистон, и каждый ствол, каждое небесное дерево в целом весило столько же или меньше, чем вытесняемый им объем воздуха. Хотя встречались и более тяжелые представители флоры — лозы, лианы и прочие паразиты, живущие на тех, кто составлял основу Алатуса.
Тем временем подхваченный ветрами аэростат улетал все дальше и дальше. Видимо, проделанная рассу дырка оказалась не так уж велика, и флогистон покидал оболочку не так уж быстро. Эйхгорн понял, что до заката нагнать свой шар не успеет.
К тому же ему ощутимо хотелось есть. Во рту с утра не было ни крошки. Вот внимание Эйхгорна привлек крупный, очень аппетитный на вид плод — и он невольно остановился. Эта штука напоминала спелую грушу и удивительно вкусно пахла.
Не исключено, что она несъедобная. Или вообще ядовитая. Эйхгорн бегло полистал раздел «Заоблачного бестиария», посвященный флоре, но таких фруктов там не нашел. Он повертел головой — нет, других подобных рядом не видно. Видимо, остальные уже все сорвали, этот уцелел случайно.
Рискнуть? Или все-таки ограничиться припасами в рюкзаке?
Поразмыслив, Эйхгорн принял компромиссное решение. Плод сорвать и взять с собой, но не есть. Отложить до тех пор, пока не выяснит, что это, либо изведет всю знакомую провизию. Он дернул «грушу» на себя… и едва успел отпрыгнуть!
Прямо из зарослей, из густого сплетения ветвей, выметнулась пара… челюстей! Огромная пасть клацнула в том месте, где мгновение назад была рука Эйхгорна! Так и не сорванный плод взметнулся кверху… и оказалось, что висит он не на ветке, а на гибком пруте… луче… удочке… да, удочке!.. Она росла из макушки уродливого, но
Явного хищника.
Поняв, что чуть не угодил в ловушку, Эйхгорн отступил предельно поспешно. Но он мог бы не очень торопиться — зверь не пытался за ним гнаться. Он только немного высунулся из укрытия, обнажив ярко-зеленую, покрытую буграми и наростами голову, раззявил широченную пасть и издал раздраженное ворчание. Монстр явно досадовал, что добыча ускользнула.
Судя по его методу охоты, быстро бегать он не умел. И однако Эйхгорн не стал задерживаться, чтобы изучить животное подробнее. Джунгли Алатуса оказались небезопасными.
В течение следующего часа Эйхгорн заметил еще двенадцать подобных «плодов». Пахли они просто одуряюще — даже зная, что за каждым прячется зубастый хищник, Эйхгорн невольно облизывался.
Пройдя еще с километр, он окончательно убедился, что сегодня аэростат не догонит. Эйхгорн выбрал укромное место, где не было «плодов», а ветви баньянов образовывали настоящую ложбину, и выкатил на ладонь несколько миним. Среди купленных у волшебника была одна, которую ему особенно хотелось опробовать.
На сей раз он размышлял и колебался еще дольше, чем тогда, в гондоле. Ему снова подумалось, что с минимами наверняка следует обращаться как-то иначе. Не очень все-таки удобно, когда куча предметов просто вот так вываливается из воздуха.
Рассмотрев несколько вариантов, Эйхгорн положил миниму между ветвей, немного отошел и стал искать, чем в нее кинуть. Ничего подходящего не попадалось — за полным неимением почвы камни в небесном лесу тоже отсутствовали. Сухие ветки, куски лиан и разного рода плоды были недостаточно увесисты.
В конце концов Эйхгорн срезал еще одну ветку — на сей раз почти трехметровой длины. Словно игрок за бильярдным столом, он тщательно нацелился и саданул по шарику размер с виноградину. Тот лопнул, и прямо из воздуха выросла палатка… или скорее небольшая юрта. С каркасом из жердей, обшитая плотной материей, она была как раз такого размера, чтобы вместить одного путешественника.
Какое-то время Эйхгорн обдумывал еще и разведение костра, но все же отказался от этой мысли. Не очень-то правильно жечь буквально землю у себя под ногами. Так что он набил живот просто суджуком и сухарями — привычная, проверенная трапеза.
Спал Эйхгорн беспокойно. Все время слышались какие-то шорохи, шуршания. Посреди ночи кто-то вдруг стал тявкать — да громко так, переливчато.
К тому же было жестко и неудобно. Одеяло осталось в гондоле, так что пришлось разместиться практически на голых ветках. И хорошо еще, что у Эйхгорна нашлось укрытие — а то ветер в сумерках дул пронизывающий.
Даже дождик стал накрапывать… очень-очень мелкий, правда, едва ощутимый. Все-таки большая часть облаков парила ниже Алатуса.
Но в целом ночь прошла без происшествий. Однако утром… когда Эйхгорн рано утром выполз наружу, его взору предстала интереснейшая картина. В небе, примерно в полукилометре от юрты, шла воздушная битва.