Арифмоман. Дилогия
Шрифт:
А еще разумные существа.
С каждым днем Эйхгорну давали все больше свободы. Имнии убедились в его хорошем поведении и позволили бродить где вздумается. Лишь бы не манкировал обязанностями.
Но далеко от деревни он не отходил. За ним по-прежнему приглядывали — неоднократно Эйхгорн замечал имния, словно бы случайно летящего прямо над ним. И вроде бы это каждый раз был один и тот же имний… хотя в этом он уже не был полностью уверен. Эти крылатые пока что казались ему похожими, как капли воды.
Так прошло несколько
Но он не терял надежды отыскать свой шар… хотя странно, что его еще не нашли те же имнии. Быть может, он таки вылетел за пределы Алатуса и рухнул вниз, на парифатскую твердь?
От нечего делать Эйхгорн уже для собственного развлечения провел в деревне такую же перепись, какую проводил в Парибуле. На этот раз, правда, управился за два дня.
Труднее всего было пересчитать летающих черепах — они выглядели абсолютно идентичными и постоянно перемещались. Эйхгорну пришлось метить их краской, чтобы не повторяться — и всего черепах в деревне оказалось восемьдесят девять… восемьдесят восемь. Пока он считал, одну черепаху сварили и съели.
В конце концов Эйхгорн докатился до того, что стал пересчитывать ветки в своей хижине. Казалось, что их бессчетно — но Эйхгорн доказал, что это не так. Меньше чем через час он бесстрастно произнес в собственный кулак:
— Тысяча семьсот сорок девять.
Сложившаяся ситуация ему категорически не нравилась. Рутинные дни, однообразная работа, никаких занятий для мозга — Эйхгорн буквально чувствовал, как тупеет. Среди пигмеев почему-то было полегче — там он даже не испытывал настоятельной потребности все пересчитывать.
Может, из-за того, что был уменьшен?
А потом такая однообразная жизнь закончилась… и Эйхгорн об этом пожалел.
Глава 54
Сборщики налогов прилетели на рассвете. Сочная зелень небесных баньянов окрасилась в оранжевые тона, и в этом золотистом свете появился он.
Летучий корабль.
Эйхгорн смотрел на него без удивления. Он уже знал, что у имниев есть такие. Своими глазами до этого не видел, но наслышан был порядочно. И авторы обеих найденных книг об этом писали, и жители Озирии упоминали, и сами имнии уже не раз об этом болтали. Единственное — до этого Эйхгорн полагал, что речь идет о волшебстве. Таком же, как в летучих коврах.
Однако ж нет, ничего подобного. Когда корабль подлетел ближе, стало ясно, что это дитя технологий — не магии.
По сути то был огромный аэростат —
Именно об этом размышлял Эйхгорн, когда экспериментировал с фантастическим газом — и вполне логично, что кто-то здесь тоже до этого додумался. Немного странно, что это сделали дикари-имнии, но с другой стороны — как раз флогистона у них просто завались. Да и летающим существам гораздо проще строить такие и использовать.
Насколько им это проще, стало видно уже при посадке. Посадке, которой не было. Небесный корабль просто подлетел к деревне и имнии привязали его тросом к особо крупному дереву. Для спуска им не требовались ни лестницы, ни канаты — они просто прыгали за борт и планировали вниз на собственных крыльях.
Староста встретил гостей хлебом-солью. В их честь зарезали и зажарили целого склисса, а девушки надели праздничные юбочки из птичьих перьев и станцевали топлес.
Впрочем, они и так всегда ходили топлес.
Сразу по окончании культурной программы имнии перешли к взаиморасчетам. Мытари торопились. Причем странные это были мытари — с длинными кривыми саблями, в ярких цветастых штанах, причудливых шляпах. Капитан корабля вовсе носил повязку через глаз и выглядел совершенным пиратом.
Впрочем, в каком-то смысле это и были пираты. Как уже знал Эйхгорн, налоговые сборы на Алатусе отданы частным коллекторам. И большинство их — отпетые головорезы, в случае неуплаты просто отнимающие все силой. Именно поэтому староста всеми силами старался задобрить гостей, даже не пытаясь утаить хоть крошку.
На Алатусе были такие же товарно-денежные отношения, как и внизу — разве что вместо монет ходили дорогая ткань и зерна одного редкого растения. Но у жителей таких вот мелких деревенек не было и этого, поэтому налоги они выплачивали натурпродуктом — скотом, шкурами, мясом, изделиями.
Или рабами.
Собственно, в рабах налог и высчитывался. С каждой сотни имниев — шестерых в рабство. Такой вот закон. Если в рабство не хотите — а большинство почему-то не хотело! — давайте что-нибудь равноценное.
Обвязав канатами, на корабль одного за другим подняли трех склиссов. Это приравнивалось к двум рабам. Больше деревня пожертвовать не могла — без этих трех, да еще зарезанного у них оставалось всего шесть голов. Новые телята пока-то еще народятся!
Следующими грузили мелкий скот. То есть летающих черепах. Их деревня пожертвовала двадцать пять штук — и это оценили всего в одного раба.
Потом пошли накопленные за год шкуры, засоленное мясо рассу и другой дичи, две бухты веревки из растительных волокон и еще какая-то мелочь. Все это оценили в еще одного раба.