Арин
Шрифт:
А потом вдруг поднялась со своего табурета, подошла и обняла меня – так крепко, как обнимала только Неда, и то, когда бывала очень довольна. В тот вечер мы просидели с ней вдвоём далеко за полночь, и я всё говорила и говорила, а она смотрела на меня своими бездонными глазами, изредка слегка вздыхала и склоняла голову в старомодном чепце. Эту ночь я провела в гостинице. Но проспала едва ли больше четырёх-пяти часов. Лежала, глядя в потолок, и думала – о том, что может значить для таких, как Миа, истина, возвращённая Авендуму.
Возможность не таить своё происхождение? Счастье
Едва небо начало светлеть, я поднялась. Мириан вышла проводить меня. Стоя на улице под тающими звёздами, она держала меня за руку и долго не хотела отпускать. Она не задавала вопросов и ни о чём не просила – просто светло улыбалась в ответ своим мыслям. Выехав за пределы Ские, я позволила себе оглянуться. Только раз. А затем прыгнула – прямо к воротам дома. К клёну и изгороди, обвитой вьюнами. К зарослям жасмина и скамейке под окном.
Дом был тихим и тёмным. Я отвела Гнедко в конюшню, потрепала по гриве Орлику, прошла в свою комнату и села на кровать. Переоделась в повседневную одежду, сиротливо висящую на спинке стула. Вытащила из сумки подарки для Фиды и отца. После отправилась на кухню и растопила плиту. Затем принялась наводить порядок, немало пошатнувшийся за моё двухнедельное отсутствие. Пол и вовсе был просто безобразен. Засучив рукава, я взялась за дело.
Отец так и застал меня – сосредоточенно трущей доски с грязной тряпкой в руках.
– Арин, – охнул он, хотел что-то добавить, но не смог, лишь повторил ещё раз: – Арин…
– Ар-ри-Ин, – не оборачиваясь поправила я его, швырнув тряпку в ведро. – Надеюсь, перевод не нужен?
Отец робко опустился на скамью. Помолчал с секунду, собрался с духом:
– Права была Неда. От судьбы не уйдёшь.
Я резко развернулась и хотела разразиться гневной тирадой, но глянула на него, боязливо поджавшего ноги, и махнула рукой.
– Судьба, выбор, Пророчество… Ты ещё Последнюю Надежду вспомни! Вечно мы придаём простым вещам больше значения, чем есть. Всего-то – два имени. И обычный древний заговор… Святая Йола, кто ж так кухню-то запустил? Где кастрюли-то все?.. Отец, ты пойми меня – какого лешего было всё так усложнять? Сказал бы сразу, что моей матерью была итлунгская женщина – что тут такого? Может, я догадалась бы на пару дней раньше… Неда тоже хороша!
– Неда в тебя верила, – смиренно вставил отец, – и всегда старалась говорить только правду. Я думал… Я хотел…
Он дотронулся рукой до моего лица – так бережно, словно боялся повредить.
– Арин… Подумай: если бы мы тебе стали внушать, что ты – та, о которой говорится в Пророчестве, которой предназначена великая судьба, а возможно – муки, боль, гибель… Последняя Надежда Авендума… У тебя не было бы детства. Не было бы выбора. Это я настоял, чтобы ты выросла ни о чём не догадываясь. И позже Неда со мной согласилась.
Я сердито хлопнула дверцей буфета.
– Выбор! Будто он у меня был! Удивительно только, как я на самом деле не спятила!
Горшок с крупой выпал из моих рук, разлетевшись на множество осколков, перемешанных с пшеном. Машинально я вернула ему прежний вид, затем поставила на место.
– Дочка, – донёсся
Я медленно приблизилась к нему. В глазах отца стояли слёзы. Я прижалась к нему всем телом и наконец почувствовала себя дома.
– Ты расскажешь мне о том, что делала? – спросил отец.
– Расскажу, – ответила я. – Только не сейчас. Я добиралась из Эрлинга целый день, не думая о еде, а потому голодная как волк. Вот после завтрака поговорим. Кстати, где Фида? Лота ей подарки прислала. Наша Лота теперь личная фрейлина самой первой леди Авендума, папа.
Он кивал и разводил руками. А я готовила кашу и думала, думала, думала… О том, что, может, он и был прав. Что у меня было счастливое детство. Рядом со мной находились люди, любившие меня всем сердцем, и плевать им было на все Пророчества на свете.
Позавтракав, я поднялась в комнату Неды. После неё здесь никто не жил, но я следила за порядком, регулярно сметая пыль со столов и книжных полок. На этот раз я ещё от порога застыла как вкопанная. Ведь в комнате, на стене напротив двери, на полке, которой раньше я никогда не видела, заметила одинокий коричневый томик, поблёскивающий золотом переплёта. Полка была скрыта от глаз заклинанием, которого я не знала. Но мне и не нужно было знать – теперь я могла видеть сквозь него. Я взяла книгу и перевернула страницу.
Я, Ири-ай-Лия, оставляя мир, любимый мной бесконечно, именем Первой Жрицы…
Руны в глазах переместились и сложились в совсем иные строки.
Если ты читаешь это, моя родная девочка, значит, я жила не напрасно. Есть два повода гордиться собой, Арин: совершить что-то самой и помочь другому совершить что-либо великое. Я, бывшая Верховная Жрица Храма Выбора, свой выбор сделала. Мой род угас, мои силы иссякли, мои слабые потуги примирить две враждующие друг с другом расы потерпели крах. Но я умираю спокойно, твёрдо зная, что наступит день, когда это удастся тебе.
Книга, что ты держишь в руках, – лишь одна из неудачных попыток обрести истину. Но ты должна найти истину настоящую, Арин, потому что я в это верю. Я сама искала её, ведь моя предшественница не успела передать мне положенное Знание, и с этой утратой угас наш род. Высшие больше не появлялись в Авендуме, и мы были вынуждены беспомощно созерцать, как спятивший маг уничтожал тех, кто ещё оставался.
Долгими часами размышляя в храмовой библиотеке, я поняла лишь одно: мы сделали нечто, давшее нам власть, но насильно разделившее людей и итлунгов. Мы долгие годы берегли наш секрет, пока наша скрытность не погубила нас самих. Открыть тайну суждено тебе одной, тебе предопределено повернуть всё вспять… Жаль, что меня не будет с тобой, родная, когда ты выйдешь из этой схватки победительницей.