Аркадий Гайдар без мифов
Шрифт:
Это означало: если даже семья переживет голодную зиму, в поле ей выходить будет не с чем. Она осенью не соберет никакого урожая. Но даже это было только частью беды. Главное издевательство выражалось вот в чем.
Продовольственный отряд доезжал с перегруженными подводами до ближайшего болота. Там он сбрасывал все зерно, отобранное под дулами винтовок, и другие припасы в болото, в трясину. Нередко это происходило на глазах только что ограбленных хлеборобов, которые бежали за обозом. А своему начальству бандиты из продотрядов докладывали: «Излишки продовольствия в кулацких хозяйствах
Безвыходность положения и толкнула людей на мятеж. Об этом Ленину в разгар восстания рассказали ходоки – недавние мятежники. Их по просьбе главы государства доставили в Москву. Председатель совнаркома хотел услышать объяснения от самих крестьян.
…Возглавил бунт Александр Антонов, начальник милиции из города Кирсанова. В детстве Антонов был известен как хулиган. Во время революции 1905 года совершил серию грабежей с убийствами, попал на каторгу. Когда в 1917 году произошла революция, Антонова освободили.
Какие он имел политические цели, до сих пор неизвестно. Позднее дошли сведения, что он держал в лесу белого коня, мечтая промчаться на нем по Красной площади в Москве. Для начала Антонов решил воспользоваться пока еще молчаливым возмущением местных крестьян.
Бывший начальник милиции оказался блестящим организатором. Он построил в непролазных тамбовских лесах несколько больших лагерей. Часть повстанцев жила в них. Другая ждала сигнала в своих избах. К началу восстания в отрядах Антонова числилось около 50 000 человек.
Почему военная контрразведка и ЧК проглядели формирование этого мятежного войска, строительство лагерей с жилыми помещениями, конюшнями, складами, пекарнями, стогами сена для лошадей – теперь уже никто не объяснит. Одно известно: у Антонова во многих учреждениях Тамбова имелись единомышленники, противники той же советской власти.
Командирская рулетка
Четвертого июля 1921 года Голиков прибыл в Моршанск Тамбовской губернии. Аркадий Петрович принял 58-й Нижегородский отдельный полк, который тоже насчитывал 4000 бойцов. К середине лета ряды мятежного войска были уже не столь густы, но оно по-прежнему представляло грозную силу.
Вступление Аркадия Петровича в должность совпало с небывалым событием в армейской истории. Голиков еще только осваивался в незнакомом месте, изучал немалое хозяйство, разбросанное на обширной территории.
Однажды утром в его кабинет ворвался помощник по фамилии Трач. Фамилия редкая, происходит от глагола «тратить». По смыслу близка к словечку «мот». Лицо у помощника было потрясенно-растерянное.
– Мы разоружаемся! – прокричал он Голикову. – Только что прибывшее пополнение спиливает напильниками стволы винтовок.
Здесь нужно дать пояснение. В начале XX века в российской армии было два основных типа винтовок: длинноствольные для пехотинцев и короткоствольные для кавалеристов. Длинноствольная предназначалась для неторопливой стрельбы на большие расстояния. А короткоствольная винтовка (называлась она карабин) годилась только для боя ближнего. Скажем, встретились два кавалериста.
В обоих случаях длина ствола была рассчитана так, чтобы пуля после выстрела летела прямо и попала точно в цель. Самовольное отпиливание части стволов эти расчеты нарушало. Пуля летела, куда ей вздумается – как мелкий камень, пущенный из дрянной рогатки.
Трач пытался это объяснить. Бойцы с ним не соглашались и настаивали: мол, если даже ствол сделать короче, меткость остается прежней, зато винтовка станет легче.
Трач понимал, что надвигается катастрофа. Ни о какой меткой стрельбе из таких «карабинов» говорить не приходилось. Винтовки превращались в обыкновенные хлопушки. А бойцам, случись бой, грозила бессмысленная гибель.
Голиков вышел к взбаламученной роте. Попытался вступить с бойцами в спокойный разговор. Обычно это ему удавалось. Но прибывшее пополнение было наспех собрано по глухим деревням. Военного опыта у крестьян не имелось никакого. Что командира полагается хотя бы выслушать, им тоже никто не объяснил.
Опасность состояла в том, что желание пощеголять с укороченными винтовками могло вспыхнуть и в других подразделениях полка. После этого полк пришлось бы расформировать как абсолютно небоеспособный.
Сложность заключалась еще и в том, что бойцы вошли в такое состояние, когда доводы разума на них уже не действовали. Требовалось какое-то переключение, эмоциональный взрыв, чтобы в новобранцах проснулся разум. У всех сразу. Но как такое переключение произвести? Командир полка придумал.
Аркадий Петрович распорядился будничным голосом принести «станок Виккерса». Это был штатив, похожий на те, которыми и сегодня пользуются фотографы и кинооператоры. Только вместо фотокамеры Аркадий Петрович закрепил на станке одну из укороченных винтовок. Потом навел ее, как он писал позднее в рассказе «Обрез», «на большой расшибленный сук стоявшего в пятидесяти шагах дерева».
– Смотрите, – приказал он бойцам, которые с интересом наблюдали за его приготовлениями.
«Карабинеры» по очереди подходили к станку, охотно смотрели в прицел и убеждались, что винтовка была направлена точно в сук. После этого Аркадий Петрович взвел затвор заряженной трехлинейки, спокойным шагом направился к дереву и закрыл сук головою.
Он отыскал глазами бойца, который особенно громко кричал о достоинствах укороченных стволов.
– Подойди к станку, – велел ему Голиков. Тот, слегка бравируя оказанным ему вниманием, подошел. – Проверь, хорошо ли винтовка нацелена? Хорошо? Ты не ошибаешься? Тогда стреляй!
Боец вмиг побелел и отшатнулся. Он хотел подальше отойти от станка.
– Стреляй! – громко повторил Голиков. – Или я отдам тебя под суд за неисполнение приказа командира!
Боец побелел еще больше, перекрестился и в полуобморочном состоянии, закрыв глаза, нажал курок обреза.
Грянул выстрел. Голиков продолжал неподвижно стоять под деревом. Прошло несколько секунд. Аркадий Петрович с нарочитым спокойствием от дерева отошел.
– Ну что? – спросил он бойцов.
Те испуганно, подавленно молчали.