Аркадий Гайдар. Мишень для газетных киллеров

Камов Борис Николаевич

Крикун встретил Буркова настороженно. Борису Сергеевичу показалось, что Крикун напряжен. Это подтверждало предположение о бесчестной игре. К Буркову сразу пришли внутреннее спокойствие и ясность мысли, которые необходимы в подобных ситуациях.

— Чем обязан? — спросил Крикун.

— Пришел посоветоваться.

— По поводу чего?

— После того как был сброшен с полосы материал, у нас много звонков.

— Чего хотят?

— Спрашивают, правда ли, что Гайдар погиб в партизанском отряде.

— Что вы отвечаете?

— Правда.

Тогда спрашивают: почему же вы об этом не пишете?

— Что вы отвечаете?

— Что мы все подготовили, но материал задерживает цензура.

— Грамотно отвечаете. Нужно только добавить: цензура может с таким вопросом возиться долго. Вот скоро закончится война — тогда во всем и разберемся.

Крикун явно желал поскорее закончить беседу. Но Бурков не спешил подняться со стула и протянуть на подпись пропуск.

— Что-нибудь еще?

— Да.

— Что?! Не тяните. Нет времени. — Крикун начинал нервничать все сильнее.

— Приходят коллеги из соседних редакций. Или звонят.

— Ну и что?

— Просят адрес.

— Чей?

— Как чей?! Гайдара.

— Они что, писать ему собираются?!

— Зачем писать? Ехать туда собираются.

— Зачем?

— Чтобы напечатать у себя то, чего не печатаем мы.

— И вы даете?

— Но это же не военная тайна. Даже если мы не скажем, многие знают, что Гайдар погиб под Каневом. А осенью 1941 года там действовал единственный партизанский отряд.

Крикун замолчал. Ситуация, которую здесь, в этом здании, считали управляемой, вышла из-под контроля. Через две, максимум три недели в газетах и журналах могли появиться сразу несколько статей с портретами Аркадия Гайдара и рассказом о том, как он вывел из Семеновского леса окруженцев, как прикрыл пулеметным огнем отступление партизанского отряда, как погиб, спасая товарищей.

Александр Матросов за похожий подвиг получил посмертно Героя. Редакция «Комсомолки» собиралась ходатайствовать о Золотой Звезде для Гайдара. В самое ближайшее время, если попытки прославления писателя не остановить, статьи о нем появятся в других газетах. И лягут на стол начальства. И оно может спросить:

— А как это, товарищи, получилось, что человек, которого вы три года считали перебежчиком и предателем Родины, оказался на самом деле, считай, вторым Александром Матросовым?

Крикун пытался сохранить маску грубого, непробиваемого служаки, но лицо и губы его посерели.

— Что вы предлагаете? — спросил он.

— Насчет чего? — будто бы не понимая, переспросил Бурков.

— Что вы советуете предпринять?

— Думаю, нужно самим напечатать в газете, что Гайдар воевал и погиб.

— Это не годится.

— Почему? Ведь это правда.

— Вы снова хотите сделать из него героя?! — сорвался Крикун.

— Но он воевал и погиб. Он отдал за Родину жизнь! Что он мог отдать еще?! — не выдержал в ответ Бурков.

Крикун замолчал.

— Ладно, —

сказал он, — Гайдар погиб в бою. Но бывают хорошие поступки, о которых нельзя рассказать. Вот и вы должны написать: да, был хороший поступок, только писать о нем еще рано. Не пришло еще время. В этом плане и думайте. Прежде чем печатать, принесите мне. Мы тут посмотрим еще разок.

— Договорились. Подпишите пропуск, — устало и буднично произнес главный редактор «Комсомольской правды».

На самом деле Буркову хотелось кричать. Вся журналистская Москва уже знала, что материал Башкирова «зарубила» Лубянка. Иметь неприятности никто не хотел. Говоря, что другие редакции наперегонки рвутся печатать статьи о Гайдаре, Бурков блефовал. И Крикун ему поверил.

Для небывалой публикации придумали ход.

Критик Кирилл Андреев сделал для «Комсомолки» статью под странным названием: «Ребята ждут нового Тимура».

— Почему «нового»? — как бы спрашивали читатели.

Андреев отвечал: «Аркадий Гайдар никогда уже не расскажет о Тимуре, ставшем взрослым. Воин в жизни и в литературе, он умер на посту».

Две строчки. Ровно двадцать слов. Это был некролог. И это было все, что газета смогла выторговать у «компетентных органов», чтобы сообщить о героической гибели своего специального корреспондента.

После выхода статьи «Ребята ждут нового Тимура» Аркадий Петрович Гайдар перестал быть «без вести пропавшим» перебежчиком.

Теперь он полуофициально значился человеком, который занимал во время войны некий пост. Исполняя свои обязанности, при весьма неясных обстоятельствах, Гайдар отдал свою жизнь за горячо любимую Родину.

Формулировка получалась не слишком внятная. Крикун и другие «литературоведы» с голубым кантом на погонах сильно потрудились, чтобы о реальной судьбе писателя ничего нельзя было конкретно узнать. Но пособником немецких оккупантов автор «Тимура» уже не числился.

Поклониться за эту первую победу над клеветой мы и сегодня должны ушедшему в лучший мир Борису Сергеевичу Буркову. Это был плод его точного аналитического ума, итог колоссальных волевых усилий и отваги. Он переиграл своих оппонентов с Лубянки, отвел опасность и беду от многих неповинных голов. То был «звездный час» Бориса Сергеевича Буркова.

«Сатана там правит бал…»

Клевета хуже прилипшей смолы. Смолу рано или поздно можно от кожи отодрать. А вот клевету…

Вскоре после появления на страницах «Комсомолки» статьи Кирилла Андреева вдова писателя, Дора Матвеевна Гайдар, решила получить справку о гибели своего мужа. Ни в редакции «Комсомолки», ни в Союзе писателей ей такого документа не выдали. Вдове объяснили, что официальные извещения о гибели выдают районные военкоматы.