Армия генерала Власова 1944-1945
Шрифт:
и приема списочного состава группу офицеров во главе с бывшим начальником штаба 229-й стрелковой дивизии подполковником М. К. Мелешкевичсм. Один из участников инспекции с изумлением вспоминал: «Мы были поражены полным хаосом, царившим там. Это был настоящий цыганский лагерь, вокруг которого бегали запущенные лошади. Обмундирование людей находилось в крайне неопрятном состоянии, оружие и снаряжение представляли фантастическую смесь немецкого и советского». Невероятным образом каминцы в обстановке полного распада военного организма ухитрялись поддерживать боеспособность 12 танков «Т-34» и 2 «КВ». На рубеже октября - ноября 2944 г. около 6 тыс. каминцев были перевезены немцами в Фельдштеттен.
Не отличавшийся особой сентиментальностью командир дивизии был потрясен. На станцию прибыла разношерстная
– Прим. К. А.] строй не признавался, группа в 5-6 человек имела свою подводу с награбленным у населения имуществом, шла со своей подводой34, тщательно ее. оберегая». Резюме Букяченко было еще более кратким: «Бандиты». Офицеров «РОНА» он отказался принимать наотрез, но, правда, потом согласился взять каждого десятого при условии их переподготовки в офицерской школе. Из солдат в дивизию взяли чуть больше половины (в среднем 3,5 тыс. человек), ими укомплектовали 2– й пехотный полк, танковую роту и один эскадрон отдельного разведывательного батальона (дивизиона), должность командира которого в чине майора занял бывший СС ваффен-штурмбаифюрер из «РОНА» Б. А. Костенко. Дивизион формировался с 18 декабря 1944 г.
Многие выпускники Дабендорфской школы РОА протестовали против приема каминцев, полагая следствием неизбежную компрометацию власовской армии. В дивизионном расположении случались ссоры и конфликты между «чистыми» власовцами и бывшими «русскими эсэсовцами», как называли
за глаза служивших в «РОНА». Остро стоял вопрос об общей распущенности каминцев и связанном с этим состоянием воинской дисциплины. Буняченко тогда сделал любопытный шаг -командиром 2– го полка им был назначен не просто хороший строевой командир, прослуживший в начале своей командирской карьеры шесть лет в элитной 1– й отдельной кавалерийской бригаде им. Сталина. Буняченко небезосновательно полагал, что Артемьев имел опыт общения с «прнблатненными» и подобным им кругом.
Так или иначе, но Артемьев сколотил боеспособный и дисциплинированный полк, добившийся наилучших результатов 13 апреля 1945 г. в атаке советского предмостного укрепления на Одере. Это в общем подтверждает и Архипов, оставивший о каминцах такой отзыв: «Немало пришлось поработать над этими ребятами, чтобы из них сделать образцовых и дисциплинированных воинских чинов». Другой очевидец, служивший в дивизии офицер, считал своим долгом обратить внимание на то, что «солдатский состав “РОНА"’ был чрезвычайно молод. В момент формирования дивизии до 30% солдат получал особый юношеский паек, и эта молодежь находилась в строю уже до двух лет».
5 декабря Буняченко издал приказ по дивизии, способный, по мнению автора, положить конец третированию бывших каминцев. В частности, в нем говорилось: «1-я русская дивизия СС в своем прошлом дралась против сталинского режима в России, и ее состав в настоящем готов продолжать эту борьбу. Это Русские воины, на труде и крови которых, как и всех Русских людей, должна быть и будет построена наша родная мать - Россия. Приказываю: 1. В корне пресечь любые оскорбления по адресу солдат и офицеров бывшей 1– й русской дивизии СС [...]». Оставляя за рамками романтический пафос, согласимся с другим абзацем приказа о мародерстве и грабежах как о случаях, «которые могут иметь место в любой части, если командование частей и весь офицерский состав не будет решительно бороться против указанных безобразий и не будет поддерживать воинскую дисциплину на должной высоте».
Буняченко вообще очень быстро начал «закручивать гайки». 26 ноября приказом № 7 по дивизии он объявил фактический выговор всем офицерам 3-го полка, так как «некоторые офицеры выходят на службу в небритом виде, не умытые, обмундированные в небрежном и растрепанном виде, сапоги грязные [...] не приветствуют старших, не требуют отдачи чести от младших по чипу». Подпоручика П. Морозова комдив разжаловал в рядовые и арестовал на 10 суток.
Уже к новому 1945 г. в целом офицеры дивизии заслуживали тех оценок, которые получали
В соответствии с приказом Гитлера от 22 декабря 1943 г. в Вооруженных Силах Германии вводилось «национал-социалистическое руководство» для «активизации политического воспитания солдат, преданных национал-социализму», этот институт начал действовать в войсках в 1944 г. Командование 1– й власовской дивизии должно было ввести какую-то аналогичную структуру, тем более что институт военного духовенства оставался в зачаточном состоянии. Наконец, над Буняченко довлел опыт политико-воспитательной работы в Красной армии. В декабре 1944 г. Буняченко ввел в дивизии должности «офицеров политической работы». По замыслу они 100
должны были в тесной взаимосвязи с отделом пропаганды центрального штаба и ГУП КОНР заниматься воспитанием подчиненных в духе идей, отраженных в Пражском манифесте. Однако командир дивизии не очень увлекался политработой в частях и подразделениях. Так, например, из 378 часов, отводившихся на подготовку личного состава, на политработу отводился всего 21 час, в то время как на тактику 390 часов, строй - 66 часов и т.д.
В обязанности офицера-политработника вменялось: ведение политических бесед, а также бесед по материально-бытовым и культурно-воспитательным вопросам, получение и распространение литературы, газет, пропагандных материалов, контроль за своевременной отправкой и поступлением корреспонденции, организация сети военных корреспондентов и художественной самодеятельности, отслеживание бытовых проблем в части. Случаи просоветской пропаганды политработник должен был парировать, прибегая к помощи офицера по особым поручениям (контрразведки). К сожалению, материалов о службе политработников во власовских подразделениях мы не обнаружили, но, судя по значительному притоку в дивизию добровольцев в марте - апреле, а также тому, что дивизия сохранялась как цельное и боеспособное соединение вплоть до 12 мая 1945 г., их деятельность нельзя назвать безрезультатн ой.
В этой связи будет уместно коснуться вопроса о деятельности офицеров дивизионной контрразведки, чьи должности официально именовались должностями офицеров по особым поручениям. Работу контрразведки во власовских частях можно рассмотреть на примере несения службы начальника разведывательного отделения и заместителя командира дивизии по контрразведке капитана П. С. Ольховика. Он не был профессиональным разведчиком или сотрудником органов госбезопасности, как Б. А. Гай. Н. Ф. Лапин, К. Ф. Поваров и некоторые другие чины власовских спецслужб. Старшина Военно-морского флота СССР Ольховик попал в плен в 1941 г. и быстро стал сотрудничать с Абвером. С апреля 1943 г. он служил офицером контрразведки при штабе генерала Кеетринга. Составляя штат-. 101
ное расписание, майор Николаев предусматривал разделение должностей офицера по разведке и офицера по контрразведке, но на практике они оказались объединены. В декабре 1944 г. Ольхо- вик представил Николаеву подготовленные им штаты контрразведывательной службы в дивизии: дивизионный отдел контрразведки - офицер, заместитель в офицерском чине, фельдфебель и писарь; в каждом полку - офицер контрразведки, фельдфебель и писарь; в каждом отдельном батальоне - фельдфебель-контрразведчик и писарь. В феврале 1945 г. генерал Трухин утвердил разработанное штатное расписание по организации контрразведывательной службы для каждой будущей дивизии.