Армия генерала Власова 1944-1945

Александров Кирилл Михайлович

Г. А. Зверев по характеру был противоположностью Буняченко. Сын рабочего из маленького Алчевска вступил в РККА в 1919 г. в возрасте 19 лет. В 1926 г. стал членом ВКП (б). Его служба в Красной армии протекала ровно, и в ней было все - и выговор от командира полка за пьяный дебош в гарнизоне во внеслужебное время в 1936 г., и похвальные аттестации 1937-1938 гг. Общий вывод т аттестационных материалов на Зверева следует один - хороший строевик. В 1939 г. Звереву присваивается звание полковника, и в канун нападения Германии на Советский Союз он занимает должность командира 190-й стрелковой дивизии. Положительные аттестации 1937-1939 гг. не помешали вовлечению Зверева в оперативноагентурную разработку органами

НКВД с 26 февраля 1938 г. Сотрудники Особого отдела НКВД 7-й стрелковой дивизии, где Зверев служил в 1936-1939 гг., получили на него компрометирующие сведения как об участнике «антисоветского военно-фашистского заговора». 25 марта 1941 г. в связи с тем, что Зверев характеризовался как «трамотный, выдержанный и культурный командир», Особый отдел 146-й стрелковой дивизии предложил прекратить разработку. Однако начальник Особого отдела 36-го стрелкового корпуса предложил продолжить операцию, завербовав с этой целью личного адъютанта полковника, но в связи с нападением Германии на СССР операция не завершилась, и ее результаты нам не известии.

Войну дивизия Зверева встретила под Черкассами и в непрерывных боях к 11 августа 1941 г. была разбита. Зверев попал в плен, но выдал себя за рядового, украинца по национальности. По этой причине в сентябре 1941 г. немцы освободили комдива из лагеря, и он начал пробираться к своим через Белую Церковь и Черкассы. Линию фронта бывший командир 190-й стрелковой дивизии перешел под Орлом в составе отряда генерал-майора П. А. Александрова, затем он немедленно был арестован сотрудниками Орловского УНКВД по обвинению в шпионаже и этапирован в Москву.

Из-под следствия и заключения Зверева освободили зимой 1942 г., откомандировав для продолжения службы в Среднеазиатский ВО. На Воронежский фронт с понижением в должности он попал лишь осенью. 13 марта 1943 г. полковник Зверев принял должность военного коменданта Харькова и командира 350-й стрелковой дивизии. 15 марта в результате знаменитого прорыва к Харькову танкового корпуса СС дивизия Зверева попала в «котел», вырвавшись из-под Харькова с большими потерями. Командир дивизии при прорыве 22 марта был контужен и захвачен в плен в бессознательном состоянии.

К Власовскому движению Г. А. Зверев присоединился добровольно в июле 1943 г. По свидетельству, приведенному в неопубликованных воспоминаниях подполковника ВС КОНР М. Ф. Васильева, в Дабеидорфе в 1943 г. Зверев «буквально свирепел и воспламенялся злобой», как только слышал в разговорах имена Сталина или Молотова. Подавая заявление, он полностью отдавал отчет в собственных действиях. Его взгляды вполне соответствовали программным положениям Пражского манифеста, реализации которых должна была быть, с его точки зрения, подчинена вся служба РОА. Попытка Зверева сопротивляться и застрелиться в момент ареста в мае 1945 г. свидетельствует о его личной честности.

Сам Зверев не считал себя «изменником родины» и на первом же допросе в госпитале честно показал старшему следователю дивизионного отдела контрразведки «СМЕРШ»: «По Пражскому манифесту, РОА имела задачу защиты своей родины. Комитет считал, что война Советами проиграна, а на сцену выйдет РОА, отстоит интересы России, создаст Россию без коммунистов, во главе которой должен стоять КОНР». При назначении командира 2-й дивизии выбор командного отдела центрального штаба и Трухина пал на кандидатуру Зверева в силу его строевого опыта. Зверев не был грубым и резким, как Буняченко, не использовал такое обилие ненормативной лексики, не позволял себе открыто перечить немецким представителям и командованию формирований КОНР, но и столь же харизматической личностью для своих солдат, какой являлся в 1-й дивизии Буняченко, он тоже не был. При формировании дивизии Зверева трудности и проблемы снабжения соединения приобрели еще более значимый характер.

Как и при создании 1-й пехотной дивизии, быстро и благополучно оказался разрешен вопрос лишь с комплектованием личного состава 2-й дивизии. Правда, процент фронтовиков в дивизии Зверева

оказался несоизмеримо меньше, больше половины личного состава составляли военнопленные, прибывшие в дивизию прямо из лагерей. На формирование 2-й пехотной дивизии обращались остатки 427-го, 600-го,

642-го, 667-го, 851-го русских восточных батальонов, 3-й батальон 714-го русского восточного пехотного полка, 851-й саперно-строительный батальон, 621-й артиллерийский дивизион и т. д. Многие офицеры прибыли в дивизию из Норвегии после удачных вербовочных мероприятий, проведенных там в декабре 1944 г. группой власовских офицеров во главе с самим Зверевым.

Белоэмигранты в дивизии на ответственных строевых и штабных должностях ие служили. Все пять командиров полков (трех пехотных, артиллерийского и снабжения⁵⁵) были в прошлом кадровыми командирами Красной армии, из которых двое (командир 1-го полка полковник М. Д. Барышев и командир полка снабжения подполковник Б. В. Власов) прошли курс Дабендорфской школы РОА, двое (М. Д. Барышев « командир 3-го полка подполковник М. И. Головшшш) до вступления на службу в ВС КОНР командовали добровольческими подразделениями в составе Восточных войск Вермахта, один (командир артиллерийского полка полковник А. А. Зубакин) преподавал в офицерской школе Восточных войск, один (командир 2-го пехотного полка майор Алексеев) присоединился к власовцам в декабре 1944 г.

Высокопрофессиональным командиром по служебным качествам был Гвардии полковник Красной армии А. А. Фунтиков, принявший 7 февраля 1945 г. должность начальника штаба дивизии. Прослужив в РККА 23 года, полковник Фунтиков в 1938 г. окончил по I разряду Военную академию им. М. В. Фрунзе и обладал опытом службы на ответственных штабных должностях. Его последняя должность в Красной армии - начальник штаба 49-го стрелкового корпуса 7-й гвардейской армии. В плен полковник А. А. Фунтиков попал при проведении разведки местности 21 октября 1943 г., а рапорт о вступлении в ВС КОНР подал 27 декабря 1944 г. До марта 1945 г. должность командира 2-го пехотного полка занимал подполковник Н. И. Садовников, но весной он был переведен в запасную бригаду, и формирование полка продолжил его новый командир, майор Алексеев, о котором пока почти ничего не известно.

Несмотря на то, что приказ о формировании был отдан 17 января 1945 г., нормально приступить к созданию дивизии Зверев и Фунтиков смогли лишь через три недели, а закончила дивизия формирование только к середине апреля (2– й пехотный полк завершил формирование лишь к 10 апреля). Вскоре после отбытия 1-й дивизии на Восточный фронт комплектование и обучение 2– й дивизии продолжились в Мюнзингене из-за большой скученности в Хойберге служб центрального штаба. Штаб Герре не смог обеспечить дивизию автотранспортом, орудиями, минометами, достаточным количеством обмундирования и обуви. Кроме личного огнестрельного оружия, лишь противотанковый артиллерийский дивизион получил реактивные ракетные установки, но артиллерийский полк лишили даже обещанных трофейных 122– мм орудий.

По ряду свидетельств, в подразделения дивизии были завезены в изрядном количестве трофейные ручные пулеметы Дегтярева (РПД), сохранявшиеся на вооружении вплоть до перехода в американскую зону оккупации. По признанию Зверева, к моменту выхода дивизии в начале второй декады апреля из Хойберга в перечне вооружения дивизии насчитывались: 953 штурмовых винтовки 310 44, 120 пистолетов-пулеметов МР 38/40, 8 ручных и 4 станковых пулемета (иностранного производства), 60 ручных немецких пулеметов (типа МО), 150 тыс. патронов и т. д. Даже если учесть, что Зверев перечислил не все состоявшее на вооружении дивизии ручное огнестрельное оружие, бесспорно, что вооружение 2– й дивизии не могло сравниваться с вооружением дивизии Буняченко. Все же дивизия Зверева считалась сформированной и ограничено боеспособной, прикрывая во втором эшелоне линию Ульм -Мюнзинген в период 13-15 апреля.