Армия генерала Власова 1944-1945
Шрифт:
ликой освободительной идеи. Я лично уже давно знаю казаков и вместе с ними прошел большой боевой путь, и всегда с великой радостью и гордостью заявляю, что казаки - это непоколебимые патриоты своей родины - России, которые не жалея своих сил, а зачастую и жизни, борются на полях сражений как настоящие воины-рыцари. [...] Сейчас я поставил себе задачу -собрать все казачьи части в одну мощную боевую единицу, которая будет верным авангардом Армии Освобождения Народов России под Вашим командованием. С этой целью я командирую к Вам начальника моего Штаба, генерал-майора Кононова, которому прошу Вас оказать всяческое содействие в формировании
Итоги съезда в Вировитице н номинальное подчинение XV казачьего кавалерийского корпуса командованию ВС КОНР сыграли решающую роль и в судьбе Казачьего Стана. Если Краснов проигнорировал решения съезда фронтовиков самого боеспособного казачьего соединения, то Доманов, почувствовав «ветер перемен» с возможными военно-политическими дивидендами, решил повести собственную интригу и использовал для этого в Казачьем Стане ряд офицеров, не скрывавших симпатий к Власовскому движению. В чем-то на позицию Доманова повлиял и опубликованный 3 апреля ответ членов СКВ при КОНР на открытое письмо Краснова. В целом ответ был дельным, хотя и сильно проигрывал, из-за того что письмо не подписал А. А. Власов. Авторы подчеркивали равноправный характер союза с Германией, апеллировали к Пражскому манифесту и жестко критиковали «казакийцев» - небольшую группу сторонников «казачьей самостийности», раскалывавшую единый казачий антисоветский фронт.
Если Краснов постарался избежать упоминания о «каза-кийцах», то сторонники Власова, напротив, акцентировали 236
внимание на этом своеобразном камне преткновения. Краснову предлагалось в последний раз сделать выбор: либо он дальше поддерживает розенберговскую группку «казакийцев», либо он соглашается сотрудничать с общероссийским антисоветским центром. Но престарелый казачий генерал промолчал, осталось неизвестным, читал ли он опубликованный ответ СКВ. Иллюзии по поводу военно-промышленного потенциала Германии и неприязнь к бывшему сталинскому генералу, в конце концов, привели генерала Краснова и возглавляемое им ГУКВ к политической катастрофе. Правда, и власовцам оставалось существовать немногим больше.
В отличие от Краснова, Доманов не мог не видеть в строевой части роста симпатий даже не столько лично к Власову, сколько к все чаще мелькавшей в пропагандистских сводках власовской армии. Как и власовцы, Доманов испытывал иллюзии в отношении западных союзников, но в качестве кого он бы мог перед ними выступить? Сохранение сепаратистской ориентации в рамках бледных идеологических установок ГУКВ выглядело неперспективно. Напротив, присоединение к войскам КОНР сулило видимость политической стабильности. КОНР для До-манова на каком-то этапе стал более весомой организацией, чем непопулярное ГУКВ. Не исключено, что Походный Атаман Казачьего Стана прекрасно понимал неизбежность отрешения от строевой должности командира Отдельного казачьего корпуса в случае подчинения центральному штабу ВС КОНР. Последовало бы полное переформирование Казачьего Стаиа, и его Атаманская должность осталась бы лишь для нестроевых казаков, женщин и детей.
Доманов понимал, что останется в политическом выигрыше, завоевав доверие Власова, а следовательно, приобретет определенную стабильность собственного положения в будущем. Походный Атаман Стана расчетливо оценил дивиденды, полученные Паннвицем и Кононовым: первый стал Походным Атаманом, а второй - заслужил производство в генерал-майоры. Т. И. Доманов стал, пожалуй, единственным участником событий, для которого в оставлении Краснова и переходе к Власову весьма значимую роль сыграло
конкретную личную пользу из создавшейся ситуации. Хотя его отношение к власовцам еще совсем недавно не отличалось особой доброжелательностью. Ранее, усматривая в служебной деятельности ряда офицеров Казачего Стана скрытые симпатии к власовской армии, Доманов не останавливался перед высылкой неугодивших за пределы Толмеццо. В опалу мог попасть любой казак и офицер, лишь стоило ему выразить сомнение в оправданности бесконечных восхвалений Доманова, отличавшегося нетерпимостью к малейшей критике собственных действий и поступков.
Окружной Атаман Донских станиц Казачьего Стана в период с июля 1944 г. по март 1945 г., войсковой старшинаМ. М. Ротов (в январе 1920- Гв. есаул Вооруженных Сил Юга России) охарактеризовал ненормальную атмосферу ажиотажа вокруг личности Доманова «советским подхалимажем», с чрезмерным количеством хвалебных статей, лирических посвящений и т.д. Погибший в июне 1944 г. в Белоруссии подлинный создатель и организатор Казачьего Стана полковник С. В. Павлов упоминался крайне нечасто, а его семья вместо должного приема испытывала постоянное ощущение заброшенности. В октябре 1944 г. вдова и дочь Павлова оказались без пайкового и квартирного довольствия.
С переездом в феврале в Толмеццо генерала Краснова, фактически самоустранившегося от влияния на казачью жизнь, Доманов дал в полной мере проявиться своему мелочному тщеславию. 3 марта Доманов подписал приказ об отрешении от занимаемых должностей «власовских агентов»: войскового старшины М. М. Рогова, командира 2-й казачьей пластунской бригады полковника Вертепова, командира 1-го казачьего отдельного конного полка полковника Е. В. Кравченко и начальника офицерской школы генерал-майора С. К. Бородина по надуманному обвинению в «подготовке» переворота, убийства Доманова и передачи Стана генерал-лейтенанту А. А. Власову. Взводом полевой жандармерии на рассвете 4 марта указанные офицеры были выдворены за пределы территории Казачьего Стана.
16 марта в Толмеццо прибыл полковник А. М. Бочаров, отличившийся в 1944 г. в боях с союзниками при защите кре-238
пости Лориаи на южном побережье Франции. Формальным поводом для вшита Бочарова в Стан стало пребывание его семьи в одной ив станиц. Доманов принял Бочарова крайне плохо, и генерал Поляков сравнивал положение власовского офицера с «положением затравленного зверя». Бочаров исполнял обязанности офицера особых поручений по казачьим делам «при штабе ВС КОНР» и, по замыслу Трухина и Власова, должен был «влиять» на Доманова в нужном направлении. Однако форменные преследования вплоть до кратковременного ареста, которым подвергся в Толмеццо Бочаров, исключали малейшую возможность его политической деятельности.
Постепенное изменение позиции Доманова по отношению к Власовскому движению началось в связи с событиями, известными как «кубанский бунт» в Казачьем Стане. 26 марта в центре отдела Кубанских станиц в Каваццо-Карнико состоялось общее собрание кубанских казаков, вызванное известным нам приказом генерала Науменко о переходе кубанцев в подчинение командованию формирований КОНР. Вопреки влиянию Доманова, среди собравшихся оказалось известное количество сочувствующих приказу Науменко. Авторитет и политическая позиция Походного Атамана Стана оказались под угрозой. Призванные Домановьш отменить приказ Науменко последний начальник штаба Казачьего Стана генерал-майор М. К. Сало-махин (в апреле 1922 - полковник, начальник походного штаба Атамана Войска Кубанского генерал-майора В. Г. Науменко) и хорунжий Н. С. Давидеиков чудом избежали побоев. Пользуясь собственной неограниченной властью, Доманов предложил кубанцам «убираться куда хотят», но с обязательным выводом с территории Стана и своих семей. Столь жестокое решение Доманов мотивировал нежеланием казаков других войск защищать семьи кубанцев, если строевые казаки уйдут к Науменко.