Армия генерала Власова 1944-1945
Шрифт:
Пытавшиеся преградить путь казакам, партизаны буквально сметались с коммуникаций. В частности, за 40 минут разведывательный батальон ротмистра Бондаренко из Кононовс-кой бригады смял сильный заслон 8-й партизанской бригады. 10 мая у деревни Гриффен, между Фелкермарктом (встречается написание Фолкермаркт, Фолькертмаркт) и Вольфсбергом (северо-восточнее Клагенфурта), генерал Паннвиц принял последний парад 1-й казачьей кавалерийской дивизии своего корпуса. Церемониальным маршем в парадной форме под аккомпанемент трубачей перед командиром корпуса прошли эскадроны 1-го Донского, 2-го Сибирского и 4-го Кубанского полков, затем проследовал конно-артиллерийский дивизион. Из беседы с представителем британской разведки майором Ч. Вильерсом, встретившим казачий лагерь вскоре после парада, Паннвиц выяснил безнадежность предоставления
Сутра 11 мая казачьи полки начали разоружаться прямо в чистом поле у Фелкермаркта. К 12-13 мая сюда же подтянулись остатки 2-й кавалерийской дивизии. При этом 6-й Терский казачий полк подполковника К. цу Зальм Хорстмара, чтобы избежать истребления со стороны частей 1-й болгарской армии, сдался сержанту Э. Аткинсону - старшему лагеря британских военнопленных у Лавамунда. Аткинсон сумел удерживать на Драве разъяренных болгар трое суток, пока за военнопленными терскими казаками не прибыли солдаты 38-й Ирландской 338
бригады полковника Т. П. Скотта. Ирландцы отконвоировали полк к Санкт-Вейту (в 17—18 км севернее Клагенфурта), за которым после разоружения остановился XV корпус.
За Санкт-Вейтом корпус разделился. Штаб, полки 4-й Кубанский (1-й дивизии), 3-й Кубанский, 5-й Донской, 6-й Терский (2-й дивизии) и 8-й пластунский (3-й дивизии), направили иа север, к Альтхофену, во главе с генерал-лейтенантом X. фон Паннвицем. Кавказский дивизион, 1-й Донской, 2-й Сибирский, 360-й (1-й дивизии), 9-й Калмыцкий (3-й дивизии) полки под командованием полковника К. Вагнера встали двумя лагерями западнее, в полях у Фельдкирхена. Наконец, бригада им. И. Н. Кононова (7-й полк и разведбатальон) под командованием полковника И. Г. Борисова отделилась от корпуса и, демонстрируя образец дисциплинированности, встала лагерем у Клайн Санкт-Пауль.
По британским документам, в составе XV казачьего кавалерийского корпуса сдались в плен Королевским Вооруженным Силам 18792 чина, в том числе 1142 немца и 17650 казаков. Однако тот же источник признает, что к этим цифрам необходимо относиться с большой осторожностью ввиду творившейся в то время неразберихи. Если все-таки принять во внимание эти цифры за исходные, то мы получим, что естественная убыль казаков за период примерно с 15 апреля по 15 мая 1945 г. составила 14350 чинов (45%), что нам представляется серьезно завышенным. Скорей всего, все-таки занижены британские сведения о численном составе корпуса, а возможно, в них и не включены сведения о численности обособившейся Коно-новской бригады. Только в бригаде им. И. Н. Кононова к концу апреля насчитывалось не менее 7 тыс. чинов. Наверняка, не учтены в перечне сдавшихся британцам и калмыки.
За последний месяц боевых действий корпус Паннвица понес очень большие потери убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Так, например, 360-й казачий полк сдался англичанам в составе всего 800 чинов без немецких кадров. Учитывая постоянные бои и отсутствие нормального санитарного обеспечения, большую часть потерь ранеными можно тоже отнести к категории так называемых безвозвратных потерь. Из свиде-339
тельских показаний известно, что насильственной репатриации в советскую оккупационную зону подверглись не менее 8 тыс. рядовых казаков 2-й дивизии, понесшей самые значительные потери в конце апреля - начале мая 1945 г. Сопоставляя эти сведения с несколько преувеличенными данными В. Г. Науменко об общем числе депортированных в СССР казаков корпуса Паннвица (40 тыс. человек), возможно предположить, что в составе XV казачьего кавалерийского корпуса 11-13 мая 1945 г. Сдались британским Вооруженным Силам до 27 тыс. граждан СССР - казаков, калмыков, кавказцев и т.д. В таком случае убыль за апрель и первую декаду мая 1945 г. составит до 4-5 тыс. казачьих чинов убитыми, пропавшими без вести, ранеными, эвакуированными, умершими от ран, дезертировавшими, откомандированными и т.д.
В целом, перемещения власовских соединений в апреле-мае 1945 г. представляют
Парадоксально выглядят свидетельства о царивших в майские дни 1945 г. в целом ряде формирований КОНР энергичности, бодрости и даже веселья, резко диссонировавших с общим развалом Вермахта и крушением нацистской Германии. Столь странному, на первый взгляд, явлению есть определенное психологическое объяснение. Не отождествляя собственную армию с германскими Вооруженными Силами и тем более с гитлеровским государством, многие власовцы испытывали облегчение от окончательного крушения Германии и гордились тем, что им удалось сохранить в наступившем хаосе собственные части. Надежда на нового и гораздо более цивилизованного. с их точки зрения, союзника, была естественной и непоколебимой. Тем более, подобного рода настроения в полной мере культивировались и командованием, и собственными органами пропаганды.
Власовская армия при переходе на зональную территорию ответственности союзного командования должна была перейти в принципиально новое качественное состояние. И только когда власовцы вплотную столкнулись с равнодушием англо-американских союзников и угрозой неизбежной экстрадиции в советскую оккупационную зону, эйфория мгновенно сменилась опустошающим отчаянием и безысходностью. Мы можем заметить, что к моменту капитуляции Германии командование войск КОНР безусловно добилось сохранения кадров, оружия и правильной воинской организации. Дальнейшая их судьба зависела от объективных политических обстоятельств, которые стали ясными и очевидными далеко не сразу.
Власовцы и Пражское восстание 5-8 мая 1945 г. Ликвидация централизованной организации власовской армии.
В 1964—1965 гг. подполковник В. П. Артемьев несколько раз встречался в ФРГ с генерал-фельдмаршалом Ф. Шернером, давшим несколько интервью власовскому офицеру. В них прозвучала любопытная оценка мотивов, помешавших Шернеру в конце апреля 1945 г. произвести бомбардировку с воздуха власовской дивизии или арестовать Буняченко и расстрелять его в 24 часа за невыполнение приказа. Порассуждав по поводу возможной мести Вермахту со стороны многочисленных русских добровольцев, Шернер признал: «Мы не имели желания и намерения уничтожать вашу дивизию. [...] По требованию Буняченко, мы давали дивизии приказы на ее дальнейшее движение и на снабжение только для того, чтобы, узаконив его отчаянные безрассудные поступки, удержать его от еще большего безумия. [...] Ставка ничего не знала. [...] Своими приказами мы придавали законность всем действиям 1-й дивизии».
В здравомыслии позиции, занятой Шернером в последней де-кале апреля, трудно отказать. Остается лишь добавить, что для Шернера его поступки закончились вмешательством власовс-коп тибизип в бессмысленное для всех участников Пражское восстание с малоприятными для Вермахта последствиями,
В Бад-Шпандау 22 апреля генерал Буняченко ознакомился с личным письмом Шернера, выдержанным в высокопарных и приветственных тонах. В первых строках командующий группой армий «Центр» выразил сожаление, что до сих пор «не пожат лично руку» Буняченко, без чего, конечно, и власов-скип генерал, и немецкий фельдмаршал испытывали определенный дискомфорт. Но, чтобы хоть частично компенсировать мятежному власовцу связанные с этим всевозможные душевные переживания. Шернер предупредил его о личном визите в дивизию «23 или 24 апреля» для беседы о разнообразных «желаниях и заботах» командира. В заключение письма излишне вежливый Шернер выразил уверенность, что не сомневается в желании Буняченко как можно скорее подчиниться командующему 1 -й танковой армии генерал-лейтенанту танковых войск Вермахта В. Нерингу.