Ароматы
Шрифт:
Ее смех замер, она неподвижно стояла перед ним, удивленно подняв брови, с охапкой цветов в руках; он тоже держал большой букет; не выпуская его из рук, он наклонился и поцеловал ее. Губы ее были нежны, как цветочные лепестки. Она улыбнулась и разжала руки, уронив цветы. Он тоже выпустил из рук свой букет, и они оба были осыпаны мелкими голубыми цветами. Ее смех снова взвился ликующей трелью.
Они пошли в город молча, рука в руке. Купили в магазине фруктов, хлеба, сыра, вина и вернулись на поле. Арман разложил все на земле и лег, вытянувшись и опираясь на локти.
Она
Не глядя на нее, он снял пиджак и галстук. — Рубашку тоже, — сказала она, расстегивая тонкими пальцами ряд пуговичек на своем платье.
Арман бросился на землю рядом с ней, и она раскрыла ему объятия. Она притянула его к себе, коснулась языком его груди и стала нежно лизать ее, поднимаясь к шее, потом от подбородка к губам, прильнула нежным ртом к его губам и страстно поцеловала. Сдернув вниз платье, она прижала его голову к своей груди.
Арман обонял ее запах — слабый мускусный запах пота и лаванды. Он сорвал с нее одежду, и она изогнулась дугой ему навстречу, тихо вскрикивая, пока он входил в нее. Глаза ее были закрыты, вокруг увлажнившегося лица разметались белокурые волосы. Арман, возбужденный усилившимся ароматом ее тела и призывными криками, быстро кончил.
Отделившись от нее, он прошептал извиняющимся тоном: — Я поторопился.
— Но у нас есть время, — прошептала Анна с сияющей улыбкой.
Они лежали обнаженные в солнечном свете, счастливые и умиротворенные.
— Как вы попали сюда? — прошептал наконец Арман. — Как вы нашли меня?
В ответ прозвучал нежный смешок: — Но ведь это вы нашли меня. Вы так уставились на меня, что я даже испугалась.
Он целовал ее обнаженные руки, вспоминая, как Анна обвила ими себя. — Как вы попали сюда? — снова спросил он.
— Из Парижа. Я бежала оттуда.
— Вы в Грасе нелегально?
— Да. Я спряталась в багажном вагоне и соскочила на ходу. Ушибла лодыжку, доковыляла до зарослей и спряталась.
— Бедный ангел!
— Почему бедный? Я вырвалась на свободу! — воскликнула она с ликующей улыбкой. — Потом добралась до Граса. Здесь никому дела нет, откуда я взялась. Им все равно — хоть с неба упала, хоть с дерева слезла. Никаких вопросов. Они знают, что я беженка, но никто меня не выдаст. — Она говорила с убежденностью ребенка, знающего, что его любят.
«Чему тут удивляться, — подумал Арман, — конечно, она в этом городке сразу всех обворожила».
— По вечерам я работаю в таверне. И живу там в комнатке на втором этаже. Вы придете вечером?
— Конечно, — сказал Арман. После первого поцелуя он был в ее власти.
После того как она закончила работу, они пили коньяк, сидя за столиком в таверне. Хозяин таверны знал Армана, регулярно приезжавшего в Грас. Арман решил не обострять с ним отношений, ночуя в комнатке Анны наверху. Он запасся ключом от входной двери гостиницы, и около полуночи они прошли мимо спящего портье и поднялись в комнату Армана. Всю ночь они не спали, занимаясь любовью, разговаривая, лежа рядом в молчании.
Утром он связался с Парижем и сообщил, что задержится на пять дней, сославшись на неотложные дела. На самом деле он отменил все деловые встречи и все время проводил с Анной.
В ее выходной они поехали в Ниццу и бродили по пляжу, собирая раковины. Она рассказала ему о своей жизни в Париже.
— Я была Зазу, — сказала она. — Все мои друзья были Зазу.
Он что-то слышал об этой новой парижской богеме.
— Наверное, мы называли себя так из-за музыки, — объяснила Анна. — Джаз, мы все любили джаз. Да, богема, но богатая богема — у нас были дорогая одежда, меха, драгоценности, даже духи, — она бросила на него лукавый взгляд. — Мы собирали редкие и дорогие вещи. У меня была замечательная коллекция пластинок Билли Холлидея. И Луи Армстронга. Я все продала, чтобы добраться сюда.
Мы были только за самих себя и против всего. Против бошей, конечно, и против старых чучел в Виши [10] , и против всего буржуазного, традиционного и соглашательского. — Говоря это, она вскидывала носком туфельки морской песок. — И против собственности тоже, хотя мы все время покупали и продавали всякие вещи. И против брака! Мы называли его презренным буржуазным, капиталистическим институтом и ратовали за свободную любовь. Чтобы не прослыть жеманницей, девушка должна была ложиться в постель с каждым, кто об этом попросит.
10
В Виши находилось французское правительство во время немецкой оккупации.
Арман вздрогнул. Если Анна и заметила это, то не подала виду и продолжала рассказывать: — Мужчина приглашал тебя в постель, как пригласил бы на танец. И ты должна были идти с ним на час, на несколько дней. Легкое времяпрепровождение.
Он почувствовал себя уязвленным и отпустил ее руку. Он не хотел этого слушать, но в то же время не хотел, чтобы она замолчала. Ему было необходимо знать все, хотя это причиняло боль.
— Ну, а я, — сказал он язвительно, — очередной исполнитель?
Она посмотрела на него растерянным взглядом. — Как вы можете такое спрашивать? — В голосе ее звучал упрек. — Вы хотели обидеть меня?
Он остановился и схватил ее за руки. — Нет… ни за что… но у меня никогда не было такой женщины, как вы. Наверное, я ревнив.
— Ревнуете к прошлому? — недоверчиво спросила она. — Это же бессмысленно. Мы стерли его первым поцелуем и простили друг другу все. Все.
Ее решительный тон потряс Армана. — Да, — подтвердил он. — Все прощено.
Возвращаясь в отель, они увидели на стенде газету с заголовком: «Гейндрих убит».
— Я встречал его однажды. На большом приеме. Такой был красавец.