Арсенал эволюции. Путь шамана. Дилогия
Шрифт:
— Но волки! Они против колдуна! Они мне помогли!
— Ха-ха! Волки, вы слышали? Твои выдумки одна бредовее другой. Надеюсь, теперь всем ясно, кто наш пришелец есть на самом деле? — Волшебница окинула взглядом зал. — Предлагаю казнить. Как обычно, голосуем.
Демократы чертовы. А ведь и вправду со стороны мои доводы, должно быть, выглядят полной чушью! Я беспомощно взглянул на Скокса. Тот не меньше моего был растерян и в ответ лишь развел руками. Арлета тихо шепнула на ухо:
— Бежим!
Другого выхода у нас не было, вернее, у меня. Волшебники тем временем принялись дружно швырять волшебные голоса в цилиндр.
— Нет, ты оставайся, тебя не тронут, — начал я инструктировать охотницу. — А если побежишь, могут случайно зацепить чарами. Я вас найду, будьте у Гномов.
— У Громов?
— Нет, именно у Гномов.
И
— Задержать его! — гневно заорала Гиссандра.
Секунды замешательства сменились дружным гулом, и от летящих в меня разноцветных чар зарябило в глазах. Правда, это было единственным, что мешало мне в ту минуту. Благо, хваленая чародейская рать очень боялась останавливать меня физическими методами, а те из волшебников, что стояли на пути, можно даже сказать, вежливо уступали дорогу. Поэтому под шквальным бесполезным огнем я пулей выскочил из зала и помчался к выходу. Повезло, что не забыл, в какой стороне он находится. Входные ворота я распахнул с разбегу, отчего створками чуть было насмерть не пришиб наших знакомых привратников. То, что отчаянного преследования не будет, стало ясно сразу же после пересечения площади. Обернувшись, я увидел на входе Сейма несколько свесивших языки на бороды волшебников. Великие чародеи едва справлялись с одышкой и яростно махали мне вслед кулаками. Я им тоже показал кое-что из жестов и, от греха подальше, рысцой удалился в глубь города.
Теперь ситуация намечалась непростая. Мне только в Гладе фотороботом своим любоваться не хватало. А еще нужно было что-то делать с нахлынувшей яростью. Это ж надо! Я им помочь хотел, со всей душой! Спасти, можно сказать, пришел, а они, сволочи, казнить меня удумали! Да вам так и надо, чтоб волколаки с пачварами на части растерзали! Придет война — ой, как пожалеете!
Да что там ждать! Непременно хотелось, чтобы надменные волшебники пожалели о своем подлом поступке прямо сейчас. Хотя не обязательно волшебники, на данный момент под горячую руку сойдет кто угодно, пусть только слово не так скажет. Но, к сожалению, жители столицы вели себя вежливо, скорее даже равнодушно, так что повода затеять драку не находилось. А может, оно и к лучшему, потому что ритм и суета большого города не дают яркой эмоции, хорошей или плохой, держаться долго, и вскоре она равномерно распределяется по многочисленным прохожим вокруг, смазывается, стирается. Город зомбирует своим хаотичным движением, но несмотря на это, придает ясность рассудку. Спустя двадцать минут я полностью остыл и уже четко знал ближайшие планы на будущее. Следовало всего-то прийти в забегаловку Гномов и посоветоваться со спутниками насчет того, что делать дальше.
Позже контакт с трезвым мышлением пошел еще лучше! Проходя вдоль одного из торговых рядов, я решил украсть широкополую шляпу, чтобы спрятать лицо. Следующей, еще более гениальной мыслью стало внезапное осознание того, что мой многострадальный, разодранный в нескольких местах спортивный костюм с прожженным рукавом несколько не вяжется с одеждами окружающих, поэтому опознать меня сможет кто угодно, даже если я вообще без головы ходить буду. Затем я понял, что шляпа в сочетании со спортивным костюмом смотрится убого, и такая глупая комбинация только станет привлекать к себе излишнее внимание. Ну а под конец меня вообще осенило, правда, по несколько иному поводу: Кащер ведь говорил, что у него в каждом городе есть приспешники, причем на самых высоких уровнях. А эта Гиссандра сегодня всеми способами и сразу стремилась меня заткнуть, чтобы никто даже не заподозрил, будто я могу знать правду. И меч! С чего бы это он вдруг взял — и замолчал? Неужели обиделся? Вряд ли. Скорее всего, трещит без умолку, из-за чего и был обернут в кляп и спрятан от чужих ушей подальше, якобы под охрану, до лучших времен. А что, сходится! Она Верховная — ей верят.
Кажется, нарисовалась крыса. Но как выбить из нее явку с повинной, и вдобавок список подельников? Задача сложна, как химический состав коктейля, который срубил меня на Девятое мая. Бармен, подонок, чего ж он туда намутил? Но ладно, это совсем другая история.
Хотя весь день до вечера я шнырял по столице именно с тем навязчивым воспоминанием про День Победы. Ну что значит — шнырял? Крутился в неприметных местах возле гостиницы Гномов, ждал Скокса и Арлету. Несколько раз в поле зрения попадались люди в балахонах с озабоченными лицами, но меня не замечали. Стражников я также старался избегать. Откуда мне знать, какие отношения
Мои спутники появились, когда начало темнеть. Сразу вслед я не пошел, а немного подождал снаружи. Через пятнадцать минут, убедившись, что хвоста за друзьями нет, внутрь двинулся и я.
Вот, казалось бы, всего пару сотен метров от люксового заведения Громов, а обстановка — точь-в-точь как на первом ярусе Крипета. Особенно запах. На мгновение даже показалось, что за дальним столиком прикорнул лицом в похлебке старый друг Арлеты Реван. Правда, обознался. Зато удивил персонал: таких громил я отродясь ни в одной качалке не видывал, не то что в Крипете. И все огромные как на подбор, даже официантки. Обе. Я подошел к портье, или как он здесь называется?
— Эй, богатырь. Только что тут волшебник с сударыней были. Я с ними. В каком они номере?
— Тринадцать, — не отрываясь от протирания пустого бокала, ответил верзила.
Интересно, неужели все бармены во всех мирах только и делают в свободное время, что протирают стаканы? Номер апартаментов моим спутникам достался, между прочим, хреновенький. Надеюсь, это суеверие распространено только в нашем мире. Я вошел в указанную комнату. Волшебник развалился на кровати, закинув руки за голову, а охотница сидела за столом и тревожно барабанила пальцами по поверхности. Увидев меня, она тут же сорвалась с места и бросилась навстречу.
— Все нормально, — успокоил я ее.
Однако женское проявление жалости к обиженным и обездоленным надо было еще переждать.
— Ты знаешь, когда нас допрашивали после твоего побега, меня чуть было не убедили, что ты лазутчик, — подал голос чародей.
— И что же оставило тебя с прежними взглядами?
— Скорее всего — чутье… Ведь если подумать — действительно, что тебе мешало, будь ты человеком колдуна, втереться крестьянам Прилесья в доверие, инсценировать свое похищение, а затем и возвращение. И принести нам из дебрей свежую ложную новость. Только тут два непонятных явления: зачем Кащеру пускать слух о своем нападении на Поляну? Особой выгоды пока не вижу. Было бы проще, если бы ты, допустим, сказал, что колдун тихонечко помирает на опушке в окружении горстки последних пачвар. Тогда, чтобы на радостях добить его, власти собрали бы войско, да на всякий случай побольше, и пошли бы с победными песнями и плясками в ловушку. Другой вопрос — почему ты не обрадовался, когда я сказал тогда, под Прилесьем, что повезу тебя в Сейм? Ведь ты, как лазутчик, должен был донести ложные сведения в стан врага. Но при этом еще и отпирался, как заправский осел, от своего задания. Вот это странно. Поэтому я тебе, пожалуй, верю. Хотя Сейму об этих доводах, естественно, ничего не говорил. Они столь же убедительны, как и твои.
— Что ж, раз веришь, значит, придется поверить и еще одному факту: Верховная Волшебница Мидлонии служит Кащеру.
Скокс чуть не подавился.
— Гиссандра — служка нечистого? Да ты издеваешься! Как кошка может служить собаке?
— Взгляни правде в глаза, включи свое могущество! — с сарказмом начал я. — Она — женщина. А женщина, добившаяся власти, крайне амбициозна и целеустремленна. Если она знает о чем-то большем, чего ей удалось достичь, она станет добиваться большего! Кто может быть более могущественным, чем Верховный Волшебник? Только Верховный Волшебник после мутации Кащера! И ваша Верховная об этом прекрасно знает, к этому она стремится. Ты думаешь, почему Гиссандра сегодня на Сейме не дала сказать ни слова в мое оправдание? Да потому что я — реальная и единственная угроза их плану. И уничтожить меня надо было сразу, как только я объявился. Что в принципе она и попыталась проделать! А меч? Ты куда его дел? Подожди! Не отвечай. Дай сам догадаюсь. Говорящий клинок ты послушно передал ей, и с тех пор его больше никто не видел. А через пару дней она всем заявила, будто меч вдруг взял — и замолчал. Так было?
— Да… — Скокс выглядел совсем потерянным. — Но нет! Этого не может быть! У тебя нет доказательств!
— Это да, — обронил я устало, — но ты должен помочь мне их раздобыть.
— Да иди ты в лес, если хочешь, чтобы я этим занимался!
— Скокс, я все понимаю, у тебя безответная любовь, но на кону человеческие жизни!
Волшебник густо покраснел, еще мгновение — и, казалось, его голова лопнет, как перезрелый помидор. Он вскочил и с неразборчивым взвизгиванием зашагал к выходу. Однако чародея опередили — дверь снаружи настежь распахнулась и в комнату с лязгом ворвались десятка два стражников.